— Я же говорю: он ужасный храбрец!— Конечно, это опять Кошевник. Берет у Бегалина ведро и тащит на кухню. Всё ясно: он — рабочий по кухне. Рад проехаться за чужой счет. Старший матрос...
Бородуля видит Кошевника в окно казармы. Подумаешь: вот назло буду называть его ефрейтором...
7 и 8 августа. Бородуля едет со старшиной Пологаловым в отряд за продуктами. Такое дело ему по душе. И, кажется, почти перестал вспоминать Большую Медведицу.
10 августа. «Каша пригорела, что ли?» — думает Бородуля, ковыряя металлической ложкой в металлической миске.
Рядом за столом — Кошевник. С аппетитом ест такую же гречку с мясной подливой. У него деревянная ложка и миска особенная—с расплющенными краями, словно перевернутая шляпа. Раз-раз и уже бежит за добавкой.
Бегалин — тот стеснительный. Ест спокойно и обязательно немножко оставит. С Бегалиным, пожалуй, Бородуля не прочь подружить, но только, конечно, если тот перестанет дружить с Никитой...
Солнце раздвигает камышовые стены летней столовой, и вместе с ним ветер закидывает песок. Это он хрустит на зубах и горчит, а повар ни при чем, и каша не пригорела.
Никита опять садится рядом. Усиленно работает ложкой. Подобрал все до последней крупинки и отдувается. Видно, очень доволен. Сейчас начнет злословить.
Никита смотрит на Бородулю:
— Каша не нравится?
Бородуля молчит.
— Послушай, Бородуля, тебе каша не нравится?— пристает Никита.
Бородуля усиленно разжевывает мясо, а на Кошевника даже не смотрит.
Тот ерзает. Ждет, когда Бегалин вернется с огромным чайником и кружками. Конечно, одна из этих кружек ему, Кошевнику. Он наливает в кружку чай и подвигает к себе тарелку с сахаром.
Бегалин тоже наполняет кружку.
Бородуля все еще давится кашей.
— Вот чудак,— говорит Кошевник.— Не нравится, а ест!
Бородуля делает вид, что не слышит и нарочно ест.
— Ладно тебе,— одергивает друга Бегали.
Никита импровизирует:
«Нам вчера пропели пули
Тонким, робким голоском:
«Кто стреляет?
Бородуля?!.
Быть заставе с ...«молоком»! »
Каша застревает у Бородули в горле.
— Ефрейтор шут-ик!—давясь, произносит он.
— Шутник,— поправляет Кошевник и с сожалением смотрит на Бородулю:—А потом, рядовой Бородуля, не ефрейтор, а старший матрос. Ясно?
— Ясно, товарищ ефрейтор!—соглашается Бородуля.
— Старший матрос!—настаивает Никита.
— Понял, товарищ ефрейтор!— упорствует Бородуля.
— Старший матрос!
— Ясно, товарищ ефрейтор.
Кошевник ждет, чтобы Бородуля уткнулся в миску и неожиданно кричит:
— Поверка!
Бородуля икает и давится кашей.
Кошевник хохочет.
Бородуле страшно обидно. Он бросает ложку и выходит из столовой. В дверях сталкивается с Назаровым.
— Покушали, Бородуля?—приветливо спрашивает сержант.
Бородуля невнятно ворчит.
— Не понял,— Назаров сердито сдвигает брови.
«Рассказать про Кошевника или не стоит?— думает Бородуля,—Может, сержант всыплет ему?»
Но он думает слишком долго, и Назаров идет к раздаточной.
Бородуля вздыхает: ну, абсолютно никто не понимает его на заставе.
КТО ТАКОЙ УШАКОВСКИЙ
Итак, Василий Васильевич не взял телеграмму, адресованную некоему Степану Васильеву.
Какие выводы мог сделать капитан Харламов?
С одной стороны, конечно, задержанный на границе агент иностранной разведки мог сообщить неправильный адрес.
Но, с другой стороны, откуда зарубежный «гость» мог знать, что в таком-то городе существует именно такая улица и такой дом? И разве нельзя предположить, что фамилия адресата созвучна имени и отчеству старого парикмахера не случайно?
— Я думаю,— доложил Харламов своему начальнику,— что Василий Васильевич имеет отношение к разоблаченной нами в прошлом году шпионской группе.
— Дело Сикуры...
— Так точно!
— Возможно,— согласился начальник.— Старая история: до поры до времени он оставался в тени, а тут пришла пора действовать. Но если так, он вынужден будет раскрыться. Уж очень почва в нашей стране для него неблагоприятная...
В паспортном столе не трудно было установить, что Василий Васильевич Ушаковский, 1907 года рождения, из крестьян, родился в местечке Несвежаль (Западная Украина). Холост. Бессрочный паспорт выдан ему на основании другого паспорта за номером 715299, также полученного здесь.
Прописка у него в порядке. Живет Ушаковский в собственном доме. Приобрел его в первом послевоенном году у гражданки Спириной Марии Кузьминичны, потерявшей на войне мужа и детей. Акт купли-продажи заверен в нотариальной конторе. Указана сумма в десять тысяч рублей.
Теперь капитан Харламов получил новое задание: запросить адресный стол, где проживает гражданка Спирина Мария Кузьминична, сорока девяти лет, выехавшая отсюда, по данным паспортного стола, 12 января 1946 года. Неплохо было повидаться с этой самой Спириной и выяснить у нее, действительно ли она продала свой дом гражданину Ушаковскому за указанную в купчей сумму?
Десять тысяч рублей у человека, четыре года пробывшею на фронте, конечно, могли быть. Не исключено, к тому же, что у него сохранились кое-какие довоенные сбережения. Но в комитете госбезопасности знали, что в 1945—1946 годах дома здесь стоили, примерно, в десять раз дороже. Значит, возникал вопрос: почему так неразумно продешевила гражданка Спирина? Или, если в купчей указана одна сумма, а дом продан за другую, откуда у демобилизованного солдата нашлось столько денег?
Еще один важный запрос сделал капитан Харламов — в Несвежаль. Нужно было узнать, там ли родился Василий Васильевич Ушаковский, и кто из его родных или близких знакомых еще проживает в этом селении?
Из архивного отдела Харламову доставили паспорт за номером 715299. Он мало что добавил капитану, однако дал возможность установить, что этот паспорт выдан на основании солдатской книжки, которая также вскоре оказалась на столе Харламова.
Где сейчас находится отдельный минометный батальон, в котором служил ефрейтор Ушаковский Василий Васильевич? Кто из однополчан может установить его личность? Это тоже был важный вопрос, и, запросив соответствующие органы, капитан Харламов ждал на него ответа.
Наконец, в отделе кадров артели, куда входила заинтересовавшая Харламова парикмахерская, он познакомился с трудовой книжкой дамского мастера Ушаковского. Всё было в порядке, и сам Василий Васильевич — на хорошем счету в парикмахерской.
Правда, возник вопрос: почему Василий Васильевич живет в одном городе, а работает в другом? Возможно, он, прежде чем устроиться с жильем, поступил на работу в Чистых водах, а когда подвернулся дом, уже не захотел менять место службы? Многие на курортах живут в одном городе, а работают в другом. Что же здесь удивительного?..
В автобиографии, приложенной к листку по учету кадров, Василий Васильевич писал, что родителей не помнит. Воспитывался у дяди, крестьянина-издольщика. Четырнадцати лет нанялся к пану Довбни и батрачил у него до 1939 года. После воссоединения Западной Украины с Восточной, по состоянию здоровья решил перейти на более легкую работу и переквалифицировался на парикмахера. С первых дней Великой Отечественной войны — на фронте. Имеет два ордена «Красной Звезды», медали «За боевые заслуги», «За оборону Одессы» и «За взятие Кенигсберга». Ранен. Своей семьи никогда не имел.
В ожидании ответа на запросы, капитан Харламов стал внимательно изучать образ жизни Ушаковского.
Василий Васильевич продолжал спокойно работать, и в его особнячке на окраине города было тихо, если не считать свирепого лая бульдога, который, видимо, не даром ел хлеб.
После известной телеграммы Василий Васильевич стал еще осторожней и, словно невзначай встретившись с «Буйволом» на трамвайной остановке, успел шепнуть ему новое место встреч, категорически запретив приходить к нему домой. Сказал он и несколько слов о новом прокуроре, после чего «Буйвол» нахмурился и укрепился в мысли, что скоро придется навострить лыжи. А он сейчас не очень-то хотел «менять климат».
Вечером на берегу Нежнинки «Буйвол» излил свою злость на «Зуба», дела которого в последнее время резко пошатнулись. То ли курортники стали бдительней, то ли просто удача покинула «Зуба»? А удача его на самом деле покинула, потому что «Зуб» примелькался и органы милиции уже заинтересовались его особой.
«Зуб» чувствовал это и трусил. Он перестал появляться в дорожных ресторанах и других общественных местах; решил затаиться. Но поскольку «Буйвол» требовал дела, ему оставалось выбирать одно из двух: либо приносить шефу кое-какие свои «сбережения», оставленные про запас, на черный день, либо просто «смотаться».
«Буйвол» по-прежнему ласково называл «Зуба» деткой, но глаза его недобро блестели.
На этот раз он притянул «Зуба» к себе и заметил внушительно:
— Шкодишь, детка. Смотри, милый, не ошибись. От меня все равно не уйдешь... А теперь марш и чтобы через три дня пришел с хорошими вестями.
«Зуб» исчез. О том, что его, кажется, нащупала «уголовка», он не решился сознаться «Буйволу».
Том оказался счастливей. Парнишка подавал надежды, и «Буйвол» приблизил его к себе. Теперь он знал, что Том потерял родных на войне, убежал из детского дома, связался с рецидивистами, а когда главаря «застукала уголовка», стал промышлять сам. Дальше его биография была «Буйволу» известна.
Примерно так же складывалась по-началу биография самого «Буйвола».
Его юность проходила в смутные двадцатые годы. Он убежал из голодного дома в небольшом приволжском селе на юг. Потом неожиданно судьба свела его с армавирским священником. Но духовный деятель из «Буйвола» не получился. Он просидел три года за кражу. Вышел из заключения — стал осторожней. А спустя несколько лет началась война.
Вот, собственно говоря, и все.
Живет он на свете один — обездоленный и обозленный, потому что в общем-то на все ему теперь наплевать, а жизнь уже прожита. Никто его не ждет, нигде ему не рады. Он любит деньги, и деньги к нему идут. Любит внушать страх, сознавать свою затаенную, злобную силу и при случае коверкать жизнь людей, которые, конечно, были счастливей его. Он понимал это и мстил.