— И вы обещали, вы клялись, что очистите округ, — в тон Кругеру вставила Хильда.
— Мне было там не до сарказма, милая. — Кругер часто дышал. Ему тяжело было говорить шепотом. — Я слышал о подробностях покушения на фюрера. Попытка гестапо… По-пыт-ка! — Кругер поднял палец: — Фюрер, кажется, застрахован самим богом. — И добавил: — В тяжелое время мы живем. Некоторые желторотые берлинские политики теряют сознание от сводок с фронта. Привыкли к легким победам! А мы — солдаты, — полковник ударил себя в грудь, — и будем отстаивать великую Германию в тяжелое для нее время.
— Надоело! — оборвала Хильда полковника гортанным голосом. — Ближе к делу. Что дальше?
Кругер выпил еще рюмку виски и подвинул свое кресло к Хильде.
— Как чувствует себя князь?
— Если вы хотите произнести и перед ним патриотическую речь, то напрасно. Он болен.
Кругер молчал, удерживаясь от резкого ответа.
— Если хотите откровенно, дорогая фрау, то должен сказать, что наша игра кончается. Мы вытащили не ту карту и должны расплачиваться. Если вас мучит вопрос, с кем идти, то советую выбрать англосаксов. Цивилизованные нации поймут, что немцы прикрыли их своей грудью от восточного варварства. Я бы советовал вам не мешкать. Вы же знаете, — закончил полковник, — я не люблю давать приблизительных советов.
А утром, когда князь был еще в халате, в кабинет вошел управляющий имением и, поздоровавшись, положил на стол пачку счетов. Бранку подписал их, не читая. Управляющий собрал и аккуратно сложил счета в папку. Заметно было, что он встревожен.
— Вот эти русские, — управляющий указал на ту сторону дворца, где жили власовцы, — кажется, надолго засядут тут.
— Ну что ж, пусть тебя не удивляют эти русские, — с нажимом на последнее слово сказал князь. — Добржиш для них — место боевых операций, а дворец князя Бранку — казарма. Ка-зар-ма! — князь вытянулся в струнку, и его немощная фигура даже стала выше. — Ха-ха-ха! — вдруг как-то визгливо захохотал он. — Как я раньше не нашел этого слова — ка-зар-ма! Какая жалкая попытка искать спокойствие в казарме! Нет, друг, с меня довольно, хватит. Пусть хозяйничает тут фрау Хильда. Она, кажется, родилась в военном обозе. Бранку же — цивильные чехи. Думаю, в Швейцарии еще найдется тихое место для их наследника.
Управляющий молчал. Он хорошо понимал, что немецкая ориентация князя пришла к печальному финалу, и как никто другой видел, что именно в этом первопричина нервного состояния и болезненной бессонницы Бранку. Но намерение князя порвать с немкой Хильдой и пересидеть катастрофу в Швейцарии управляющий считал немного наивным. Хильда уже давно не спешит в покои больного и внешне нисколько не изменилась: такая же гостеприимная. Но острый глаз управляющего замечает, как одна за другой исчезают со стен дворца старинные картины, которым, по словам знатоков, «цены нет». Хильда готовит себе надежный уют где-то на западе Европы, а возможно, и в Америке, и делает она эта спокойнее, чем ее муж. «Фрау знает, чего она хочет», — вспомнились управляющему слова Кругера.
— Князь, — обратился управляющий к своему хозяину, — сегодня, перебирая бумаги, я нашел вот это письмо. — Он подал Бранку конверт.
Князь пробежал глазами по строчкам:
— Чем заинтересовало тебя письмо этого пройдохи Мирослава?
— Извините, князь, но письмо я прочитал и хотел спросить, дали ли вы ему деньги.
— Нет, не дал. Почему это тебя интересует?
— Князь, я никогда бы не осмелился спросить вас об этом, если бы положение, в котором мы находимся сейчас, было лучшим.
— Без сентиментальностей, — бросил Бранку сухо.
— Я был в Пршибраме и виделся с отцом пана Мирослава, — сказал управляющий, переходя на шепот. — Они не служат наци, но хотят прибрать к своим рукам самооборону. Старик преисполнен надежд, он часто говорит о национальной гвардии, обновляет связи с бывшими военными…
— Что это значит? — спросил князь.
— Я не политик, но фронт уже приближается, и нам не безразлично, каким будет парламент в Чехии, и будет ли он здесь вообще. Союзники России поймут нас лучше, чем она сама.
— Я устал, друг, — вяло сказал князь, — меня интересует лишь одно: при чем здесь письмо Мирослава Гледичека?
— Гледичеки не собираются в Швейцарию, — уже прямо ответил управляющий. — О, князь, Гледичеки в мундирах могут сделать много, тем более при поддержке союзников… Услугу князя Бранку они не забыли бы потом…
— Вон ты о чем, — понял наконец Иозеф Бранку… — Я даже не узнаю тебя — настоящий дипломат. Вот чек на сто тысяч крон, и оставь меня.
КРИЖЕК ПОЛУЧАЕТ ЗАДАНИЕ
В Пршибрам спешно прибыл специальный уполномоченный пражского гауляйтера.
— Что произошло, оберст? — гневно бросил он Кругеру, выйдя из машины. — Где эшелоны, которые так ожидает гауляйтер, где войска, посланные ставкой в Прагу, и, наконец, где пойманные красные десантники?! Ведь вы же обещали украсить ими деревья на Пршибрамском шоссе. Я даже читал ваше обещание о награде за голову бандита Олешинского. Но пока что до меня дошли слухи о его листовках… Что вы на это скажете?..
«Подлый Мюллер уже успел донести», — подумал Кругер. А вслух произнес: — У меня непредвиденные операции… Прошу вас в кабинет, я все объясню.
Уполномоченный уже поставил ногу на первую ступеньку, но тут же на миг остановился.
— Имейте в виду, господин оберст, гауляйтер послал меня к вам не за объяснениями — вы будете отвечать за положение в округе. Время военное, вы знаете… — И уже в кабинете закончил свою мысль металлическим голосом: — Трудно отличить обычную нерасторопность от измены. На нашем корабле появилось немало крыс. Фюрер приказал арестовать Геринга и Гиммлера. Они заискивали перед американцами. Некоторые генералы тоже. Точнее, бывшие генералы. Теперь они мертвецы. Надеюсь, вас еще не тянет к предкам, — посмотрел он наконец на полковника.
Лицо Кругера заливал пот, но он не чувствовал этого. Кое-как взял себя в руки и торопливо доложил о положении в Пршибрамском округе. Диверсии на железных дорогах, взрывы, пожары, потери — такова была суть его доклада.
Уполномоченный курил сигару, рассевшись в мягком кресле, и хриплый голос Кругера раздражал его.
— Довольно, — остановил он полковника. — Выпейте воды. Это успокаивает нервы. Взгляните-ка сюда. — Гость вытащил из портфеля вчетверо сложенную карту и расстелил на столе. — Вот железная дорога Прага — Бероун — Пльзень… К Пльзеню сейчас, как вам известно, движутся войска американцев. Нашему командованию нужно, чтобы этот путь был свободным.
Голос уполномоченного звучал теперь флегматично, и Кругер вспомнил, что такая манера говорить была у Бранку. «Расторопная фрау Хильда оказалась дальновидной, — с огорчением подумал полковник. — Она ринулась в объятия англосаксов до того, как партизаны перерезали этот путь. И князь тоже исчез. Не иначе, как подался в Швейцарию. Хилый умник… Наверное, щедро платит золотом за спасение своей души…» Тут Кругер перехватил нетерпеливый взгляд уполномоченного и быстро посмотрел на карту.
— Этот путь контролируют партизаны, — сказал Кругер.
— Благодарю за «свежие» новости. Я это знаю.
— Но я не понимаю, — прикидывался наивным Кругер, — почему штаб беспокоится о дороге к англосаксам. Разве мы с ними уже не воюем и разве фюрер не приказывал уничтожать предателей, которые ведут переговоры с врагом?
— Не стройте из себя дурака, оберст! — грубо оборвал его гость. — Вы хорошо понимаете, о чем идет речь. Изменники имели в виду совсем другое. И фюрер надеялся, что русские вот-вот перегрызутся со своими союзниками. — Уполномоченный склонился над картой: — Вон куда дошли большевики!.. Запад недоволен. Мы, немцы, еще ему понадобимся. Понимаете? Нам во что бы то ни стало надо очистить Пршибрамский округ от партизанской угрозы. Пока вы заверяли нас, что вмиг переловите десантников, мы сконцентрировали здесь немало войск. Но… ни один эшелон, даже с продовольствием, не пришел к месту назначения… Гауляйтер желает знать, не забыл ли господин Кругер о своем военном долге.
— Я не смог сообщить о событиях в округе, так как связь с Прагой прервана, — пробормотал полковник.
— Эта дорога, — уполномоченный еще раз провел карандашом по карте, — должна быть безопасной. В ваших руках достаточно сил, кроме того, в округе действуют власовцы. Что передать гауляйтеру? — он порывисто встал.
— Приму самые решительные меры, — вытянулся в струнку Кругер.
— Теперь вот что: штаб детально разработал план очищения Пршибрамского округа от партизан. Кроме того, вам нужен уточненный вариант плана генерала Власова об уничтожении партизан на территории Чехословакии. Немедленно пошлите доверенного за документами. Только не из вермахта. Пошлите майора Шульца. Его рекомендовал Мюллер. Надежный офицер.
«Ага, — заметил про себя Кругер, — ты уже побывал у Мюллера».
— Пусть он поедет не на машине, а пассажирским поездом. В гражданском. Так безопаснее. Пассажирских поездов партизаны не трогают. С Шульцем пошлите еще кого-нибудь. Негласного охранника. Желательно, чеха. Подберите наиболее надежного из местной полиции. Такого, чтобы, как черт ладана, боялся красных. Не головореза, а интеллигента, потому что головореза заметно за версту.
— У меня есть такой, поручик Вацлав Крижек. Разрешите послать за ним? — Кругер позвал дежурного.
Крижек пришел через пять минут. Подтянутый, сухощавый, он вытянулся перед высоким начальством и четко доложил о своем прибытии.
— Пан поручик, — торжественно начал Кругер, — вам доверено важное поручение. — На этих словах Кругер сделал ударение. — Вместе с майором Шульцем вы поедете в Прагу. Будете его охранником. Он будет в гражданском, но вы постарайтесь сделать так, чтобы в купе не было посторонних…
Уполномоченный смерил взглядом Крижека.
— А почему вы до сих пор не удрали? — вдруг спросил он у поручика.
— Мне удирать некуда. Разве на тот свет. Вот сегодня снова получил записку с угрозой.