— У меня есть, — отозвался Чак. — Только я совсем не хочу поворачиваться спиной к тому, что там шумит в темноте.
Жрец промычал:
— В кармане… справа…
Цоканье раздалось совсем рядом, и что-то прыгнуло на нас из темноты — видно ничего не было, но мы с Чаком почувствовали движение и выстрелили одновременно, причём я с двух рук.
Залп из стволов хауды сопровождался всполохом огня, ярко озарившим туннель.
По нему бежали мутанты.
Они двигались молча и очень целеустремлённо, будто гончие, почти настигшие дичь.
Некоторые бежали по потолку, другие скакали по рельсам, опустившись на четвереньки. Двое далеко опередили остальных, и один из этой пары прыгнул. Дробь отбросила его назад, тварь свалились между рельсами. Краем глаз я увидел Почтаря: стоя на краю дрезины, он занёс над головой стеклянную ёмкость размером с трёхлитровую банку, с узким горлышком, из которого свисала скрученная жгутом тряпка.
— Огня мне! Огня! — крикнул монах.
— Чак, зажигалка! — Я бросил разряженную хауду и протянул правую руку, продолжая стрелять из пистолета в левой.
— Сейчас… погодь…
Он сунул мне в ладонь зажигалку из гильзы, и я повернулся к Почтарю, чиркая колёсиком. Оно сухо трещало, сыпало искрами.
— Огня! — вопил монах. — Зажгите её!
— Патроны кончились! — прорычал Чак. — Заряжаю!
Выстрелы смолкли. Вспыхнул синий огонёк, в его свете я увидел край ёмкости, внутри которой плескалось что-то тёмно-рыжее, и свисающий из горлышка фитиль. Поднёс зажигалку к нему. Ткань вспыхнула. Я крикнул:
— Кидай!
Огонь тут же охватил весь фитиль, успевший хорошо пропитаться горючей смесью из ёмкости. Монах швырнул банку в мутантов и прокричал, падая на пол:
— Ложись! Ложись!
Ударом кулака в плечо я сбросил карлика на Почтаря, а сам повалился с другой стороны дрезины. «Коктейль Молотова» взорвался, залив огненным дождём стены туннеля и мутантов.
Загудело пламя, по воде за дрезиной растеклась лужа огня. В тёмно-красной буре заметались тела, одного мутанта вынесло к нам, я выпустил в горящую голову последнюю пулю, вскочил и стал перезаряжать пистолет. За рычагами выпрямилась во весь рост Юна с факелами в руках — один из монтировки, второй из разводного ключа.
По другую сторону дрезины показались головы монаха и карлика.
— Отступаем! — крикнул я, хватая за плечи Луку Стидича, который тяжело ворочался под рычагами.
Юна спрыгнула. Я стащил Луку с дрезины и помог сделать несколько шагов. Пламя в туннеле угасало, на полу дёргались обгоревшие тела, другие мутанты отступили назад.
— Когда погаснет, они за нами побегут! — Чак бросился прочь по рельсам. На ходу он забрал у Юны факел и побежал дальше, подняв его над головой.
Девушка отдала второй факел Почтарю, мы с ней подхватили Луку, который едва ковылял, и поволокли его вперёд, поднимая брызги.
Стало темнее — пламя почти погасло. Чак впереди крикнул:
— Тут зал!
Туннель закончился, и возле моего правого плеча потянулся край перрона.
— Наверх, все наверх! — Почтарь, первым последовав своему совету, полез на перрон.
— Держи его, — сказал я Юне и, когда она обхватила Луку за плечи, поспешил за монахом.
Чак, успевший убежать вперёд, развернулся и кинулся обратно. Улёгшись грудью на край перрона, я протянул вниз руки:
— Давай!
Девушка подтолкнула Луку. С повязки на лице текла кровь, запрокинутая голова моталась из стороны в сторону — жрец потерял сознание. Я схватил его под мышки, рядом засопел Почтарь, помогая мне тянуть раненого вверх. Факел монах бросил рядом, тот шипел, плевался искрами, и в свете его я разглядел надпись, выложенную на стене. Часть плиток упала, но я смог прочесть:
П Е Р В О М А Й С К А Я
Когда мы втащили Луку на платформу, подбежавший карлик закричал Юне:
— В сторону! Отойди, говорю!
Он отпрыгнул к стене, на которой была надпись, девушка, наоборот, шагнула к перрону, и тогда Чак трижды выстрелил в туннель. Пламя в глубине его погасло, мутанты бежали к станции. Один, вырвавшийся далеко вперёд и получивший три пули в грудь, упал на выходе из туннеля.
Я ухватил Юну за руки. Чак с разбега подпрыгнул, подтянулся, Почтарь за шиворот выволок его наверх. Мы встали на краю платформы, я взял один факел, Чак — другой. Почтарь с девушкой подняли на ноги Луку Стидича. Неровный свет озарил уходящий в темноту ряд колонн и какие-то гирлянды, висящие между ними. Под каждой колонной была коническая груда камней, их венчали человеческие черепа.
Из туннеля выбежал высокий длиннорукий мутант, и я дважды выстрелил в него. С этой стороны станции наверх вела широкая лестница, но вход перегораживала ржавая решётка до потолка. В ней была калитка, запертая на засов с большим висячим замком. Я подскочил к калитке, крикнув Чаку:
— Свети!
— У тебя ж свой есть! — Встав возле меня, он повернулся к решётке спиной и поднял факел повыше. В другой руке был короткий кривой нож.
— Где твой пистолет? — спросил я.
— На рельсах выпал.
Почтарь и Юна тащили к нам Луку, его ноги волочились по полу. Я сунул Чаку своё оружие, затоптал огонь факела. Обжигаясь, выпростал из тлеющей ветоши разводной ключ, захватил им дужку замка, как щипцами, и навалился, выкручивая.
— Знаешь, что это за верёвки между колоннами висят? — прохрипел Чак. Он спрятал нож, пистолет в дрожащей руке ходил ходуном. — Это кишки, человече! Высушенные кишки… Там кто-то есть на другом конце зала! У них тут гнездо, понимаешь?!
Если бы замок был новый, я бы ни за что не сломал толстую дужку, но он насквозь проржавел — и она с хрустом переломилась, когда я нажал посильнее. Пронзительно заскрипели петли, калитка качнулась.
— Сюда! — крикнул я, ныряя в неё.
За решёткой обернулся — и едва не вскрикнул, увидев, что происходит в зале.
Из глубины его к нам бежали мутанты. Чак оказался прав — их здесь было много. Наши преследователи вскакивали на перрон из туннеля, мчались между колоннами, вливаясь в основную массу. Впереди всех нёсся один — крупнее остальных, с длинной костью в руке.
Чак проскочил в калитку за мной. Почтарь и Юна тащили Луку. Вожак мутантов почти догнал их, они не успевали. Карлик, просунув руку между прутьями, выпустил в вожака последнюю пулю, но тот будто не заметил. Он замахнулся костью. Огонь второго факела замерцал, угасая. Почтарь выскользнул из-под руки жреца, развернулся и спустил тетиву гарпунера.
Дротик с шипением вылетел из трубки, вспыхнувший наконечник вонзился в пасть вожака. Это тоже не остановило его — мутант бежал дальше. Но потом рот его озарился красным светом, и голова взорвалась.
Как только монах следом за Юной, едва удержавшей Луку, вбежал в калитку, я захлопнул её и просунул разводной ключ в отверстия для дужки замка.
Обезглавленное тело мутанта свалилось у самой решётки. Я подхватил Луку, которого Юна уже не могла тащить, и стал вместе с ним подниматься по лестнице вслед за карликом, скачущим по ступенькам. Девушка, тяжело дыша, шла за нами. Последним, наступая на полы хламиды и сопя, ковылял Почтарь. Факелы больше не освещали нам путь, но теперь они не были нужны — сверху на лестницу падала полоска света.
Глава 15
Сквозь проломы в потолке сеялся холодный свет солнца. Однажды я был на «Первомайской», и сейчас вспомнил её вестибюль с пропускными автоматами, окошки касс, будку дежурной… Теперь узнать всё это было трудно. В небольшом зале гуляли сквозняки, стеклянные двери были выбиты, под стенами валялись обломки плитки, листья и всякий мусор.
На станции стояла тишина, лишь снаружи доносился приглушённый шелест листвы.
— Он умирает. — Юна Гало встала на колени возле лежащего навзничь Луки Стидича. — Умирает, а мы ничего не можем сделать!
Девушка склонилась над ним, положив ладонь на замотанный бинтами лоб. Кровь больше не шла, и засохшая повязка превратилась в тёмную маску с прорезью для глаз. Тело сотрясала дрожь, кожа под нижним краем повязки посинела — мутант своими когтями занёс какую-то инфекцию, которая теперь быстро убивала жреца. Ему бы укол от столбняка, порцию антибиотика да переливание крови… Но здесь это невозможно.
Что происходит с полуавтономной компьютерной программой, чей аватар умирает в виртуальном мире? Она стирается? Отключается? Впадает в спячку, пока её вновь не запустят? Я профан в программировании и компьютерных играх, наверное, эти мысли показались бы глупыми тем, кто разбирается в таких вещах…
Но сейчас вокруг меня не игра. Не виртуал. Это — реальность, такая же настоящая, живая, как та, до эксперимента. Люди здесь испытывают такую же боль. И так же умирают.
Мы с Почтарем и Чаком стояли вокруг Юны с Лукой и молчали. Рука жреца поднялась, он взял девушку за шею, притянул к себе. Голова дёрнулась, и Лука произнёс хрипло:
— Я должен был… рассказать тебе.
— Что? — спросила Юна. — О чём рассказать?
— Человек. Человек в шестерне.
Я уставился на жреца, не веря своим ушам. Что он говорит?!
— Твой рисунок… Ты знаешь, откуда? Капсула. Мы нашли тебя, когда ты уже… У Тимерлана… Позже пришли к нему… — Слова давались ему тяжело, жрец то и дело замолкал, жадно хватая ртом воздух. — Приехали, но решили не забирать. Старик решил: скажем потом. Капсула… не пытайся достать, умрёшь. — Лука попытался приподняться, выпустив шею Юны, упёрся локтями в пол, но упал. — Никто не знает, только джагеры. Знак! — Вдруг он повернул голову и уставился мне в глаза. — Тебя я помню, но… Столько лет прошло. Не могу понять, когда видел. У тебя нет знака. Почему?
Я присел на корточки, а Юна сказала растерянно:
— Я не понимаю. Лука Стидич, о чём вы? О моей татуировке? Но при чём тут…
— Про что ты говоришь? — вмешался я, склоняясь над жрецом.
— Знак! — прохрипел Лука, выгибаясь и запрокидывая голову. — Без знака они не могут найти тебя.
— Кто?! — крикнул я. — Кто не может найти?! Что ты знаешь про знак?!
Он молчал. Оттолкнув девушку, я схватил Луку за шиворот, приподнял, повторяя: