Обезболивающая микстура всё ещё действовала, бок почти не болел, но навалилась усталость, хотелось спать, глаза слипались и путались мысли. Потрогав ошейник, я нащупал края крышки, закрывающей отсек внутри. Сколько времени прошло с тех пор, как старик защёлкнул эту штуку на моей шее? Минут двадцать, не меньше.
Луч фонаря озарил дверь в конце коридора. Приоткрытую. Подойдя ближе, я оглядел замок.
И отпрянул, подняв карабин. Этот замок недавно вскрывали: металл вокруг потускнел от времени, но возле скважины были свежие царапины.
Кто-то побывал в лаборатории — может, перед тем как я возник посреди зала, а может, после того как выбрался наружу через трещину в потолке и спустился с холма.
Возможно, этот кто-то до сих пор здесь?
Очень осторожно я приоткрыл дверь, выставив вперёд карабин, оглядел коридор за ней.
Ошейник пискнул.
Потом опять.
И опять.
Шагнув в коридор, я повёл фонарём из стороны в сторону. Луч скользнул по стенам с рядом дверей, по полу. Там лежал скелет, и я медленно подошёл к нему. Такое впечатление, что человек упал на спину и тело оставалось в этой позе годы, десятилетия, возможно, века, пока не истлели одежда, мясо, сухожилия, всё, кроме костей. Рядом в полу начиналась широкая тёмная трещина, зигзагом уходившая в глубь коридора. Я поднял фонарь выше.
Двери шли по правой стене, а слева было прямоугольное отверстие от пола и почти до потолка. Внизу из рамы торчали остатки стекла.
Когда я направил луч в помещение за стеной, браслет запищал чаще, где-то раз в три секунды. Хотелось пить, голова соображала слабо — лекарство, избавившее меня от боли, притупило восприятие.
Я провёл ладонью по лицу, подёргал себя за ухо, хлопнул по щеке и шагнул в помещение за стеной.
В центре стоял круглый стол, на нём лежала полусфера с решёткой в верхней части.
И это была не та полусфера, которую я видел несколько дней назад сквозь стеклянную стену, когда охранники вели меня в зал, где должен был состояться эксперимент.
Не сводя с неё глаз, я обошёл стол. Сомнений не оставалось: там лежал другой прибор. Дело даже не в том, что металл более тусклый — эта штука больше размером, да и очертания какие-то угловатые.
Поставив фонарь рядом, я склонился над прибором и провёл пальцем по неаккуратной, в потёках, пайке на шве. На боку полусферы был пульт с выпуклыми кнопками, пара датчиков и светодиоды. Криво прикрученная крышка, по углам головки винтов. От чего питается прибор? Провода с вилкой не видно… Какие-нибудь аккумуляторные батареи там?
Писк стал более частым, теперь он звучал с периодичностью в секунду. Пора выбираться. Бросив на стол рюкзак, я откинул клапан и поднял излучатель — килограммов семь, не больше.
И положил его обратно на стол.
Что я делаю? Если сейчас принести эту штуку Сельге Инесу — что будет дальше? Юне Гало и Чаку конец, как и Арзамасу, и всему Меха-Корпу. Вряд ли я когда-нибудь увижу Тимерлана Гало, даже если небоходы спасут его. В Балашихе мы видели рабов — и мне предстоит стать одним из них, пусть даже привилегированным. Старшина Южного братства — человек жёсткий и безжалостный, это видно сразу. С чего бы остальным топливным королям отличаться от него? А раз так — что меня ждёт? Если у них будет излучатель, то способный ходить по некрозу человек станет не так уж и нужен. Значит, меня ждут опыты этого Амазина и в конце концов смерть.
Ошейник пищал всё чаще. Несмотря на смертельную опасность ситуации, глаза слипались, я то и дело зевал. Похлопав себя по щекам, прошёлся по комнате. На стене возле приземистого лабораторного шкафа висело зеркало с отбитым углом, и я заглянул в него. Свет в эту часть комнаты почти не попадал — в зеркале появился смутный силуэт с бледным овалом лица.
Зеркало. Ошейник.
Ведь там не может быть никакой хитрой электроники, правильно? Какая-нибудь примитивная схема, в которой не разберётся простой наёмник-южанин… зато разберётся Егор Разин.
Я стал вытаскивать ящики из шкафа, но не нашёл в них ничего полезного, кроме скрепок, клочков жёлтой бумаги и сломанного скальпеля.
Мысли путались. Писк слился в один протяжный звук. Встав перед столом с излучателем, я развёл руки в стороны, зажмурился и сильно ударил себя по щекам.
Немного заболел бок. Вот так! Я потёр уши, пощипал мочки. Ещё раз дал себе звонкую пощечину.
Зеркало. Ошейник.
Схватив фонарь, я шагнул к зеркалу и направил луч в него. Лицо, выхваченное из темноты отражённым светом, казалось уродливой маской с глубоко запавшими тёмными глазницами и чёрной трещиной рта. Задрав подбородок, я искоса оглядел ошейник. Вот она, едва заметная щель, очерчивающая крышку в том месте, где сходятся концы металлического браслета. Над крышкой крошечная дырочка — скважина замка. Ключ для него, наверное, размером со спичку, потому-то я и не разглядел его в руках Амазина.
Ногтем указательного пальца я попытался подцепить крышку, но сразу отдёрнул руку.
Нет, не так. Надо иначе.
Ошейник протяжно звенел на одной ноте, и звон этот тонким сверлом ввинчивался в мозг. Сколько ещё осталось — десять минут, меньше? Схватив карабин со стола, я выскочил в коридор.
Бок болел сильнее, но в голове немного прояснилось.
И кое-какая идея появилась там.
Четыре ствола уставились на меня, когда я сбежал с холма и выкрикнул, тяжело дыша:
— Нашёл его! Но эта штука сейчас взорвется!
На траве был расстелен кусок брезента, где лежали инструменты. Сидящий рядом Амазин вскочил и вопросительно посмотрел на Сельгу Инеса.
Расстегнув френч, старшина откинул полу и вытащил из кобуры небольшой «люгер». Ствол упёрся мне в висок, и я застыл, выпустив из рук карбидный фонарь. С отвёрткой и пинцетом в руках старик подступил ко мне, бормоча:
— Поднимите подбородок, юноша. Выше, выше…
Рост, сняв с моего плеча карабин, встал рядом.
— Ты видел излучатель? — спросил Инес.
— Да, — сипло прошептал я, но сквозь пронзительный звон ошейника он не расслышал и сильнее надавил стволом.
— Да! — повторил я. — Там, внизу… не знаю, коридоры какие-то, темно, шкелеты лежат. Комната, в ней шкаф железный, запертый, в дверце решётка. И внутри эта сфера твоя. То есть не сфера, а такая… как половина…
— Полусфера, — сказал Инес.
— Да, да… Отключайте вы его!!! — крикнул я, и тогда звон смолк.
Раздалось тихое стрекотание. Щелчок.
Амазин, закрыв ошейник, с довольным видом отступил от меня.
— А ведь едва успел, едва, — пробормотал он, потирая руки. — Ещё сорок минут жизни у вас есть, юноша.
— На крышке не было царапин? — спросил старшина.
— Что? — не понял старик. — А… нет, ничего такого. Откуда царапины?
Опустив «люгер», Инес перевёл на учёного холодный взгляд:
— Наёмник мог попытаться вскрыть ошейник.
— И зачем? — удивился Амазин. — Юноша, вы что, и правда…
— Открыть? — переспросил я. — Зачем мне его открывать? Чтоб оно взорвалось?
— Ну да, ну да, — закивал старик. — Просто если вдруг у вас шевельнулась такая мысль… Имейте в виду, вы ведь всё равно не разберётесь в этом, а любая попытка извлечь заряд, перерезать проводки или как-то повредить электронику приведёт к немедленному взрыву. Вы понимаете это?
— Почему ты не принёс излучатель? — спросил Инес.
— Дайте пить, — потребовал я. — Слышишь, Рост? Воды мне дай! От вашей микстуры в горле сухо и в башке всё перепуталось.
Инес кивнул, и один из бойцов передал мне флягу.
— Рассказывай, — приказал старшина.
Я сделал несколько глотков. Сельга Инес поверил, что я простой наёмник, не способный разобраться в устройстве ошейника. Надо поддерживать эту иллюзию.
— Шкаф заперт, — сказал я, закупорив флягу и сунув её в карман. — Замок такой… ну как до Погибели делали, не снаружи висит, а внутри там, в дверце. Железо толстое. Через решётку эту бадью круглую видно, но внутрь никак. И чё мне делать?
— Прострелить замок из карабина, — отрезал Инес. — Сломать дверцу. Выбить решётку.
— Да не можно этого никак! — едва не закричал я ему в лицо. — Ты, умник, сам бы пошёл туда и…
Рост двинул меня кулаком в челюсть, и я упал на колени. Закашлялся, изо рта полетела слюна с кровью. Достал флягу, открыл, поднёс к губам, но бородач ногой выбил её из рук, а потом пнул меня в плечо и опрокинул на бок.
Твёрдая, как железо, рука вцепилась в воротник, дёрнула, перевернув на спину, и надо мной возникло лицо старшины Южного братства.
— Как ты собираешься принести мне излучатель? — спросил он.
Разбитыми губами я прошамкал:
— Я замки умею вскрывать. На Южном базаре, на Крыме, то бишь, когда-то… лавки шманал, сундуки запертые…
— Почему не вскрыл шкаф?
— Времени не было уже! А ещё инструмент нужен. Никак без инструмента, шкаф тот… ну, как сейф всё одно. Тяжёлый, крепкий. К стене прикручен.
Он по-прежнему держал меня за шиворот, прижимая к земле.
— Какой инструмент?
— Кусачки, проволока. Щипчики, только маленькие. Пару гвоздей тонких, чтоб в замок вставить.
Появившийся в поле зрения Амазин спросил с любопытством:
— Остальное я могу понять, но зачем вам проволока?
— Дурень! — фыркнул я. — Вроде умник — а всё одно дурак, раз такого не знаешь! Проволоку сгибаешь так по-особому да в замок вставляешь, в скважину. Это если гвозди не влазят. Язычок там можно поддеть или шестерёнку за зубец цапануть да дёрнуть её…
Сельга Инес выпрямился, когда из-за холма донёсся далёкий звук пулемётной очереди. Взглянул на Роста, тот кивнул и побежал вокруг холма.
— Амазин, с помощью всего этого можно вскрыть ошейник и отключить заряд? — спросил Инес.
Несколько секунд старик соображал, потирая руки и неуверенно улыбаясь, потом сказал:
— Теоретически это возможно, но…
— Что — но? — Инес развернулся к нему, взрыв каблуками землю, шагнул вперёд, и старик отскочил, испуганно всплеснув руками.
— Но это я могу сделать! Я, а вот даже ты — уже нет! И никто из тех, кто вокруг… Разъешь меня некроз, да там же сложнейшая электроника! В этом и не всякий техник из мастерских Меха-Корпа разберётся! По всей Московии на это всего несколько человек способны, понимаешь?!