олен делать все, что ему заблагорассудится.
– Вы уверены? Вам действительно больше не надо никуда ехать?
– Уверен. Приятных выходных. – Я вылез и подошел к водительскому окошку. – И последнее. О том, где мы были сегодня, никому ни слова.
– А что, если это все-таки «три-эс»?
– Тогда тем более. Если они вдруг объявятся, сразу звони мне.
Парень молчал, уставившись на рулевое колесо.
– Но я хочу сказать, директор Беннет… Мне очень жаль, что с вашим отцом случилось такое.
Эти слова с незначительными вариациями я слышал в течение всех трех дней. По меткому выражению одного человека, они служили «психологическим болеутоляющим». Но в устах Джейсона они звучали по-другому.
– Спасибо, Джейсон. Я очень признателен.
– Мои родители вместе пошли на ретайрмент. Это было три года назад. Может, вы их помните? Фрэнк и Леони Ким.
Я вдруг вспомнил. Правда, их контрактами занимался другой паромщик, но я следил за ходом дела, поскольку оно касалось парного ретайрмента. Такое случалось, хоть и редко. Они дважды продлевали свой брачный контракт и прожили вместе почти шестьдесят лет. У Фрэнка, который был старше жены, были проблемы со здоровьем, требовавшие дополнительных документов. Их питомец учился в университете.
– Разве мы с тобой тогда встречались?
Он кивнул:
– У них дома, в день отправки на паром. Там собралось много народа, но вы отвели меня в сторону и пожали мне руку. И еще похвалили за смелость.
– Серьезно?
– Да. Это было очень здорово.
Все это время Джейсон терпеливо ждал, когда я вспомню тот день.
– Джейсон, прости. Я должен был вспомнить.
– Мы встретились, когда у вас хватало своих забот, – пожал плечами он. – Все нормально.
Нет, черт возьми, это было ненормально. Я постучал по крыше машины и отошел.
– Увидимся в понедельник.
Я посмотрел вслед отъезжающему седану, затем пошел в дом, странно пустой. Потом я вспомнил, что Элиза отправилась за город. Я проверил записи на автоответчике. Она не звонила. Подумав, я решил, что это даже к лучшему. Что я сказал бы ей? Как объяснил бы события этого странного и тревожного дня?
Я смешал себе коктейль и отправился в патио. Со стороны моря наползали густые облака. Температура падала. Я сел в шезлонг и вскоре продрог. Пришлось взять из спальни одеяло, но и оно не согрело меня.
Я вернулся в дом, чтобы сделать вторую порцию, и услышал телефонный звонок. «Наконец-то Элиза позвонила, – подумал я. – Хочет заверить, что не забыла о моем существовании». Но я услышал совсем другой голос – правда, тоже женский.
– Привет, господин паромщик. Кажется, я не вовремя?
– Кэли?
– Сейчас проверю. Да, это явно Кэли.
Излишне говорить, что ее звонок застиг меня врасплох.
– Как ты нашла мой номер?
– Вы слышали про телефонные книги? Сейчас расскажу, почему звоню… Вы говорили, что ваша жена… модельер. Так? Я подумала: может, она придумает какую-нибудь одежку для меня? И еще: я хотела бы с нею познакомиться. Раз уж мы с вами друзья и все такое.
– Кэли, а твои родители знают, что ты мне звонишь?
– Ну вот, опять, – вздохнула она.
– Думаю, надо бы сказать им.
– Вы все усложняете.
– Что усложняю?
– Да это! – с отчаянием выпалила она. – Вообще все! Я лишь пытаюсь помочь!
Похоже, с девчонкой происходило что-то странное и настораживающее.
– Кэли, у тебя все в порядке? Ты одна или рядом кто-то есть?
– Вы же говорили, что вам грустно? Вот я и пытаюсь поднять вам настроение. Уфф!
– Кэли, со мной все в порядке. Спасибо за заботу, но беспокоиться не о чем. Я прекрасно себя чувствую.
– Значит, я могу встретиться с ней?
– Думаю, да. Только не сегодня.
– Как по-вашему, я ей понравлюсь?
Я решительно не понимал, почему это так важно для Кэли.
– Почему бы и нет? – ответил я вопросом на вопрос.
– Потому что, если я ей не понравлюсь, это… будет меня цеплять. И еще я хотела вам сказать, что какое-то время вы меня не увидите.
– Да? И куда же ты едешь?
– Сама не знаю. Просто подумала, что надо предупредить. А то вдруг вы начнете волноваться.
Я не знал, как относиться к столь откровенному заявлению. Подождав – Кэли, однако, ничего не добавила, – я сказал:
– Что ж, спасибо, что сообщила. Жаль, конечно.
– Мне тоже, – призналась Кэли. – Ну вот, сказала вам все, что собиралась. Спокойной ночи, господин паромщик.
После этого она повесила трубку. Я стоял в полном замешательстве и смотрел на телефонный аппарат. Может, она попала в беду? Ее слова казались какими-то… зашифрованными, словно она хотела о чем-то сообщить мне и при этом не подставиться.
Телефон снова зазвонил.
– Мистер Беннет? Это Тия Димополус.
Мне понадобилась пара секунд, чтобы переключить мысли. Тия намеренно обратилась ко мне «мистер Беннет». Если бы Элиза была рядом, она решила бы, что мне звонят с работы.
– Надеюсь, вы не в обиде на меня за то, что я потревожила вас дома.
Совсем наоборот. После событий этого дня я чувствовал себя одиноким и взвинченным. Мне не хотелось оставаться наедине со своими мыслями.
– Ничуть, – ответил я и добавил: – Я тут один.
– Я очень довольна нашим вчерашним разговором. Мне принесут новое произведение. Я подумала, что оно может вас заинтересовать.
– И что же это такое?
– Понимаю, что сваливаюсь как снег на голову. Но может, у вас завтра найдется время и мы встретимся за ланчем?
9
Когда-то мы с Элизой были по-настоящему счастливы. Более того, после первой встречи нам показалось, что судьба предназначила нас друг для друга. А встретились мы на каком-то официальном сборище, оказавшись на соседних местах за столом. Мы представились друг другу, и с той минуты я не мог отвести глаз от Элизы. Не из-за ее красоты, хотя и это сыграло свою роль. Меня охватило чувство, что моя жизнь полностью меняется, словно я вдруг обрел ключ к двери, которую очень долго не открывали. Это чувство становилось все сильнее. Мы оба с головой погрузились в разговор, зал и другие люди перестали существовать для нас. Когда оркестр заиграл первый танец, я встал и протянул Элизе руку. Она молча протянула свою и понимающе улыбнулась, тоже поняв, что этот вечер стал судьбоносным. Я повел ее танцевать, и она впервые оказалась в моих объятиях.
Весь вечер мы танцевали только друг с другом.
Дни ухаживания были окутаны дымкой счастья. Меня восхищало в ней все: взгляды на жизнь, карьера, рассказы о прошлом. Я словно нашел единственную на земле женщину, предназначенную только для меня. Моя работа ничуть не отпугивала ее. Наоборот, она хотела знать мельчайшие подробности и искренне восхищалась тем, чем я занимался. С появлением в моей жизни Элизы все стало казаться возможным. Я не верил в свое счастье. И однажды солнечным днем, ровно через два года с момента нашей встречи, мы подписали брачный контракт на пятнадцать лет. Я бы с радостью подписал контракт и на сто лет, но пятнадцать – стандартный срок для первого контракта, который при желании всегда можно продлить. По обычаю, нас посыпали рисом, и под добрые пожелания родных и друзей мы шагнули в семейную жизнь.
И все же что-то не давало мне покоя. Разумеется, невозможно полностью узнать другого человека, даже если это твоя жена. В конце концов, мы – узники собственного разума. Но с Элизой (здесь сыграла роль моя профессиональная подготовка) случилось что-то более серьезное; я ощущал скрытую печаль, которую ей не удавалось спрятать под улыбками. Например, я заставал ее смотрящей в окно; на лице отражалась душевная боль, причину которой она силилась понять и не могла, что терзало ее еще сильнее. Порою она впадала в легкую рассеянность, что продолжалось несколько часов и даже дней. Может, когда-то в ее жизни произошла трагедия? Может, она получила психологическую травму, запрятанную теперь так глубоко, что даже ей самой не проникнуть туда? Я пытался расспрашивать ее (разумеется, с величайшей осторожностью), но она клялась, что с ней все в порядке.
Однако с ней что-то происходило. Я чувствовал, что трещина между нами становится шире с каждым годом, а мое горячее желание взять приемного сына или дочь еще больше портило дело. (Может, это желание было вызвано, частично или целиком, надеждой, что питомец снова сблизит нас? На самом деле оно еще больше отдалило нас друг от друга.) Между нами не возникало явных трений; во всяком случае, крупных ссор не было. Как я уже сказал, мы были вполне довольны совместной жизнью, а пламя страсти не может пылать вечно. Но мы с Элизой плыли по течению, отчего я чувствовал себя глубоко одиноким.
Я рассказываю об этом не из желания оправдаться за все, что последовало: это невозможно. Просто стараюсь как можно точнее описать свое умонастроение, которое субботним июньским днем привело меня в экзотический подвальный ресторанчик, на ланч с другой женщиной. Так началась история, в которой я вовсе не выглядел героем.
Итак, представьте себе зал подвального заведения. Окон нет. Освещение искусственное, довольно тусклое. Здесь царит приятная прохлада, тогда как на улице нещадно печет солнце. День выдался невероятно жарким. А в зале не только прохладно, но и тихо, если не считать легкого стука столовых приборов о тарелки. Я пришел на десять минут раньше. Нервничал ли я? А какой мужчина не нервничал бы, сидя за пустым столиком со стаканом воды в руках и размышляя о нарушении своих брачных обетов? Все утро я испытывал сильное нравственное беспокойство. Я неоднократно порывался позвонить и отменить встречу (но так и не позвонил). Зал ресторана был невелик – двенадцать столиков, из которых были заняты всего четыре. За каждым сидели двое, поглощенные доверительным разговором, чему способствовала атмосфера заведения. Был ли я здесь единственным потенциальным прелюбодеем, или полуденное свидание в ресторане «У Мальволио» подразумевало нарушение супружеской верности? Какого черта я здесь торчу? Мне подумалось, что я неправильно понял ситуацию. Я уже давно не играл в такие игры и, скорее всего, неверно истолковал сигналы. Я был женатым мужчиной средних лет. Вероятно, на меня навалилась профессиональная депрессия: из всех мрачных работ, какие только существуют, моя была самой мрачной. С какой стати женщине вроде Тии Димополус проявлять ко мне хотя бы малейший интерес?