ые на всю длину, чтобы бить больнее.
Их появление не остается незамеченным.
Новость разносится быстро: «На дамбе что-то происходит». Люди выходят из домов и зданий, где работают; скамейки и перекрестки пустеют. Люди бросают работу и присоединяются к растущей толпе. Два десятка собравшихся очень быстро превращаются в сотню.
Присутствие охранников поначалу не кажется чем-то новым. Изменением в привычном положении вещей, не более того. Кажется, будто они просто стоят без всякой цели. Но через какое-то время люди соображают: эти охранники отличаются от прежних не только вооружением. Они ведут себя по-другому. Расхаживают взад-вперед, потягиваются, поводят плечами. Постукивают по ладоням дубинками, прикидывая их вес.
Вскоре становится понятно: охранники чего-то ждут.
Издали доносится гул, делающийся все громче. Глаза всех устремлены на дамбу. По дамбе едет грузовик. Его кузов прикрыт брезентом, натянутым на арочные распорки. Грузовик направляется в сторону собравшихся.
Вскоре он останавливается. Сзади опускается пневматический пандус. Внутри кузова что-то клацает, и оттуда выкатывается пара безофаксов. Так повторяется еще четыре раза. Из туловищ факсов доносится стрекотание и многочисленные «клик-клак» рычагов и шестеренок. Затем механические чудовища выстраиваются в цепь за спиной у охранников, которые тоже встали в ряд.
Вперед выходит охранник с радиомегафоном. При его включении из динамика раздается отвратительный свист. Затем над толпой летит шокирующе громкий голос:
– Внимание! Всем жителям Аннекса! Коллегия по надзору распорядилась изолировать остров. Немедленно возвращайтесь по домам и ждите дальнейших указаний.
Собравшиеся перешептываются, но не расходятся. Неожиданное известие ошеломило всех. Как это – «изолировать»?
Динамик радиомегафона снова издает свист, сменяющийся голосом охранника:
– Вам приказано разойтись.
Джесс стоит в самом конце толпы, наблюдая за событиями. Она ничуть не жалеет о том, что расправилась с Хэнсоном, более того, до сих пор испытывает пьянящую радость. Однако в голове теснятся вопросы. Много ли сумели узнать «прыщи» из «три-эс»? Какие наводки она могла оставить? В переулок выходит столько окон… Видел ли кто-нибудь тот поединок? Раненая нога плотно забинтована и с трудом вошла в сапог. Пульсирующая боль напоминает удары сердца. Это если стоять неподвижно. А стоит надавить на поврежденное место, как боль становится острой. Кажется, будто гвоздь снова и снова пробивает ступню. Джесс продезинфицировала рану всеми доступными способами, однако легче не стало. Ее трясет; кажется, еще и температура поднялась. Не началось ли заражение?
Рядом появляется Антон, пританцовывающий от возбуждения.
– За каким чертом ты сюда притащился? – спрашивает его Джесс.
– Посмотреть хочу.
– Тебе здесь нечего делать.
– Тоже мне, командирша нашлась. Скоро тут будет весело.
– Повторяю! – орет в радиомегафон охранник. – Расходитесь по домам!
– Антон, я не шучу. Уходи отсюда.
– В задницу этих парней! – выкрикивает кто-то из толпы. – Слышите, вы? Убирайтесь в задницу! – (Охранники в замешательстве. Они не знают, как поступить.) – Слышите? Валите отсюда!
Энергия толпы изменилась. Страх и гнев никуда не делись, но появилось еще что-то, более чистое и даже благородное. Люди наэлектризовались. Сто тел, соединенных невидимым проводом, по которому течет ток бунтарства.
– Если вы не подчинитесь, вас разгонят силой.
Угрозу встречают насмешками и улюлюканьем.
– Это последнее предупреждение!
– Я не шучу, – повторяет Джесс. – Убегай отсюда, пока они не сорвались с цепи.
Из середины толпы вылетает первая бутылка. Она летит над головами, набирая высоту и двигаясь по ровной дуге. Солнце сверкает на ее поверхности. Достигнув высшей точки, бутылка стремительно падает под ноги охранникам и разбивается.
Воздух сразу же наполняется летящими предметами. Бутылками. Камнями разной величины и тяжести. Охранники заслоняются щитами, и весь этот град не причиняет им никакого вреда. Толпа исходит на крик. Кто-то свистит, кто-то выкрикивает непристойности. И вдруг слышится новое слово:
– Забастовка!
Его тут же подхватывают:
– Забастовка! Забастовка! Забастовка!
После этого события разворачиваются быстро.
В толпу летят алюминиевые баллончики, за которыми тянется желтоватый дым. Охранники мигом надевают маски и плотной цепью надвигаются на толпу, прикрываясь щитами и держа наготове дубинки. У дыма тошнотворный запах. Желтоватый туман мешает смотреть. Кажется, что всю площадь накрыло кислотным облаком. Кое-кто застыл на месте, не в силах двигаться. Люди кашляют, их выворачивает прямо на тротуар. Остальные разбегаются, прикрывая лица. Слышны крики, топот сапог и свист дубинок. Джесс хватает Антона за руку и бросается бежать, но ядовитое облако настигает их, проникая в глаза, горло и легкие.
Мальчишка куда-то исчез.
Джесс ничего не видит. Крики ужаса бомбардируют ее со всех сторон.
– Антон! – кричит она. – Где ты?
И обрывается от жестокого кашля. Размахивая руками, она ощупью бредет сквозь туман, но кашель, пронзительная боль в ноге и жжение в глазах не дают уйти далеко. Десяток шагов, и она падает на четвереньки. Она не видит ни охранника, ни дубинки, с силой обрушивающейся ей на голову.
Часть четвертаяПитомник
23
Шумный плеск волн вывел меня из забытья. Паром приближался к рифам, за которыми виднелись внушительные очертания Питомника. До чего же коротким оказался путь! За несколько сот ярдов до острова паром изменил курс и поплыл на юг, огибая его. Там имелся узкий естественный проход между рифами – нечто вроде канала, оканчивавшегося лагуной, которую с трех сторон окружали отвесные скалы. Вода была черной, что говорило о большой глубине. В дальнем конце темнел арочный свод – вход в туннель.
Едва паром вошел туда, как температура резко упала. Эхо, отражавшееся от влажных каменных стен, превращало шум двигателей в невыносимый грохот. Через несколько минут впереди мелькнул неяркий свет. Стены туннеля расступились. Это была пещера. Причал находился в самом конце. На нем кто-то стоял. Паром причалил под негромкий стук реверсивных двигателей. Меня встречала женщина. Я ступил на сходни.
– Добро пожаловать на Питомник, мистер Беннет.
Я оторопел. Это была доктор Пэтти. Те же мерцающие голубые глаза, те же каштановые волосы, скрепленные серебряной заколкой. Казалось, передо мной – сцена из моей юности. Как и много лет назад, на ней был белоснежный халат, а в руке – планшетка с зажимом, которую она прижимала к груди. Женщина не постарела ни на день. Возможно, тогда, будучи юнцом, я неправильно определил ее возраст и она показалась мне старше, чем была на самом деле.
– Вы меня помните? – удивился я.
– Ну конечно, мистер Беннет! – улыбнулась она. – Если не ошибаюсь, тогда вас беспокоили сновидения.
– Совершенно верно. – Я испытывал странную радость от встречи с ней. – Мы приезжали с мамой. Я был совсем молодым.
– До чего же приятно видеть вас снова.
Это было сказано участливым, но каким-то бесцветным тоном, хотя и не лишенным тепла. Ее голос почему-то подействовал на меня расслабляюще.
– Нам нужно о многом поговорить. А пока, мистер Беннет, прошу пройти со мной, – сказала доктор Пэтти, кивнув на арку в стене.
За аркой оказался коридор, устланный ковром: чистый, ярко освещенный, почти стерильный. Точно в каком-нибудь министерстве. В конце был лифт. Мы вошли в кабину и поехали вниз.
– Давно вы здесь работаете? – спросил я доктора Пэтти.
– Уже несколько лет. Работа с ретайрами – очень благодарное занятие. Впрочем, вы знаете не хуже меня.
– С чего вы так решили?
Она искоса посмотрела на меня:
– Не надо скромничать, мистер Беннет. Не многие управляющие директора добились таких успехов, как вы. Осмелюсь утверждать, что вы можете гордиться своими достижениями.
Кабина двигалась без остановок. На панели была единственная кнопка, нажимая которую пассажиры лифта либо опускались, либо поднимались.
– Ну вот мы и приехали.
За дверями лифта был еще один коридор, совсем такой же, как первый. Мы неспешно двинулись по нему.
– Знаете, я, вообще-то, не собирался сюда так рано, – признался я.
– Такое чувство испытывают все новоприбывшие. Уверяю вас, это пройдет.
– Мой случай – особый. Произошла чудовищная ошибка. Они искусственно понизили процент моей жизненности.
– Кто «они», мистер Беннет?
– В этом участвовали многие. Не знаю, сколько именно человек. Но началось все с Уоррена Сингха. Он сделал мне укол.
– А-а, доктор Сингх…
– Вы с ним знакомы?
– Лично – нет. Но уверена: делая укол, он искренне старался вам помочь.
– То-то и оно, что не помогло. И я попал сюда.
Мы остановились у двери. Доктор Пэтти нажала ручку. Мы вошли в небольшую комнату без окон, с видеоэкраном и несколькими рядами откидных кресел.
– Не беспокойтесь, – сказала доктор Пэтти. – Если хотите, я узнаю, в чем дело.
– Узнаете? – Я обрадовался и немного удивился тому, что эта женщина готова вникнуть в суть моего дела. – Буду очень признателен.
– Пока не за что, мистер Беннет. – Она потрепала меня по руке. – Я лишь хочу, чтобы вам было комфортно. Выбирайте кресло, устраивайтесь поудобнее. Когда ознакомительный фильм закончится, я зайду за вами.
Она вышла, закрыв дверь. Я выбрал кресло перед экраном и сел. Обивка была удивительно мягкой, и это сразу оказало убаюкивающее действие. Я мельком оглядел плакаты на стенах. «Совершенно новая жизнь», – возвещал один из них: супруги, сидя плечом к плечу, любовались закатом. «Возвращение в молодость», – провозглашал другой, на котором был изображен юноша с теннисной ракеткой, отбивающий мяч.
Свет плавно погас. Экран ожил.
– Здравствуйте и добро пожаловать на Питомник. Я – доктор Пэтти, директор службы реитерации Министерства благополучия.