– Привет!
Мужчина не поворачивается. Чувствуется, что он поглощен своими мыслями. Тия подходит ближе и останавливается футах в двадцати от него.
– Квинн, это ты?
Он оборачивается. Мужчина, стоящий перед ней, – действительно Квинн, ее старый друг. Однако в глубине души ей кажется, будто она смотрит на совершенно незнакомого человека. Он тоже выглядит старше: в бороде заметна проседь. И в то же время он выглядит более здоровым и мускулистым, чем прежний Квинн. Глаза ясные, без признаков усталости.
Квинн щурится на нее.
– Ты выглядишь по-иному, – говорит он, запрокидывая голову.
– И ты тоже.
Некоторое время они молча смотрят друг на друга.
– Где мы? – спрашивает Тия.
– Это ты привела меня сюда.
– Но у тебя такое чувство, что ты знаешь, где мы. Ответ вертится у тебя на кончике языка.
– Да. – Квинн снова умолкает, затем спрашивает: – Ты помнишь корабль? Я не про «Синтию», а про другое судно, гораздо более крупное.
Квинн прав: корабль действительно был. Тия вспоминает, как плыла по безбрежному сине-черному морю и вдруг на фоне неба возник силуэт корабля. Помнит она и то, как удивительно легко было плыть: движения почти не требовали усилий. В кормовой части была лестница, она быстро поднялась на корму, успев прочитать название судна…
– «Ораниос», – удивляясь сама себе, говорит Тия и смотрит на Квинна. – Корабль назывался «Ораниос»?
– Да.
Вспоминается еще кое-что.
– На борту была женщина. Врач. Она приготовила мне чай.
– Доктор Пэтти.
– Она показывала тебе газету? Помню крупный заголовок о…
– О кризисе. «Кризис вступает в новую фазу».
Они снова умолкают, будучи не в силах объяснить эти факты.
– А ты была еще где-нибудь? – спрашивает Квинн. – В смысле, кроме корабля.
– Ты о чем? – Квинн не отвечает. Он умалчивает о чем-то. Тия видит это по его лицу. – Квинн, поясни.
Проходит еще несколько секунд.
– Это может показаться бредом, но думаю, что я встретился со своей матерью.
– С приемной матерью?
– Нет, Тия. С моей настоящей матерью. – Упоминание о матери выводит Квинна из равновесия, и ему требуется время, чтобы взять себя в руки. – Мы были в больнице. Я сидел на кровати и держал мать за руку. Я знал, что она умирает. Она почти облысела, кожа стала как бумага. Я думал, она не проснется, но потом она открыла глаза и улыбнулась мне. Эту улыбку я никогда не забуду. «Ты – мой хороший мальчик, – сказала она. – Мой очень хороший мальчик. Я так тобой горжусь». Я потянулся, чтобы обнять ее, но ее уже не было. Она просто… ушла из мира живых.
Квинн не в состоянии продолжать. Тия не знает, что́ сказать ему и надо ли что-нибудь говорить. Она никогда не видела Квинна таким. Она протягивает к нему руку, но он пятится и поднимает свои, чуть ли не в панике.
– Я в полном порядке, – говорит он и тут же повторяет: – Я в полном порядке.
Тия ждет.
– Это место, – наконец говорит Квинн.
– Знаю, – кивает она.
– Это…
– Да.
Квинн смотрит в один конец коридора, затем в другой, что-то прикидывает, потом говорит:
– Идем.
– А-а, директор Беннет. Вы проснулись.
Я лежал на кровати. Я не знал, где и каким образом вернулся в сознание. Возможно, я провалялся в этом месте несколько часов. В голове было пусто; ни одной мысли. Болело все тело.
– Скажите, директор Беннет, как вы себя чувствуете?
В поле зрения появилась чья-то фигура. Я заморгал, прогоняя сон, и увидел лицо. Да не просто лицо. Челюсть боксера, широкий мужской лоб, сверкающие глаза, заискивающая улыбка лакея, всегда готового услужить.
– Бернардо? – удивился я.
Это был он и не он. Лицо его было жестким и неестественным, как у манекена, а тело оставалось человеческим только до пояса. Дальше начинался шарнирный механизм, как у сервофаксов.
– Рад, что вы меня помните, директор Беннет. Прекрасный знак.
Мой распухший язык едва ворочался внутри пересохшего рта.
– Я на Питомнике?
В недрах механического тела Бернардо что-то слегка заверещало.
– Я ничего не знаю о Питомнике. А вы сейчас находитесь в зоне выздоровления.
Выздоровления после чего? Я попытался напрячь память, однако вспомнил лишь какой-то корабль или лодку.
– У вас дезориентация, – продолжил Бернардо. – Не волнуйтесь, это скоро пройдет.
– Помоги мне встать, – прохрипел я.
– Директор Беннет, вам следует лежать. С вашего позволения…
– Ты же мой сопровождающий. Забыл?
Из нутра Бернардо донеслось новое верещание. Голова задергалась, как у птицы.
– Сэр, что это значит – ваш сопровождающий?
Беседовать с ним было бессмысленно.
– Не важно. Я сам.
Мне действительно следовало лежать. Едва я приподнялся на локтях, как мозг заколыхался внутри черепной коробки, а комната тошнотворно накренилась вбок.
– Директор Беннет, принести вам тазик?
Я сглотнул. В горле царапало, рот был полон отвратительной горечи.
– Спасибо. Обойдусь, – буркнул я.
Волевым усилием я перевел туловище в вертикальное положение, одновременно попытавшись спустить ноги на пол. Шансов сделать это и не потерять сознание было пятьдесят на пятьдесят, но едва мои босые ступни коснулись пола, как в голове наступило прояснение. Я вдруг обнаружил, что совершенно гол. Сделав несколько успокоительных вдохов-выдохов, я осмотрелся. Помещение было очень похоже на больничную палату. Почему-то вспомнился кабинет доктора Пэтти. Ничего более осмысленного об этом месте я сказать не мог. Судя по ощущениям, совсем недавно я пережил сильную эмоциональную травму, однако с чем она была связана, я не помнил. Только сам факт травмы.
Не лучшим образом действовала на меня и странная… необычность всего, что меня окружало: пола, стен, кровати, воздуха и собственного голого тела. Я не знал, что именно меня цепляет; я даже не мог подыскать определение этому ощущению. Легкое экзистенциальное беспокойство. Пожалуй, так. Казалось, будто все слегка изменилось чуть ли не на молекулярном уровне.
– Директор Беннет! – (Я посмотрел на неподвижную физиономию Бернардо.) – Хотели бы вы возобновить исполнение своих обязанностей? Я был бы очень рад вам помочь.
– Обязанностей, – повторил я. – Бернардо, подскажи – каких именно?
– Я говорю об обязанностях директора.
– Так… По твоим словам, я остаюсь директором и здесь.
– Совершенно верно. Вы – единственный директор. Другого нет.
Прежде чем я успел расспросить Бернардо как следует, за его спиной открылась дверь и ушла в стену. Появился второй сервофакс. Ему постарались придать черты лица Ицхака, бородатого официанта.
– Директор Беннет, вы замечательно выглядите. Рад сообщить, что у меня была возможность провести предварительную диагностику. Показатели всех систем в норме. Могу также сообщить, что доктора Димополус и Доус отдыхают в комфортных условиях.
Доктора?
– Так Тия и Квинн тоже здесь?
– Да, директор Беннет. Даниэлла отправилась проведать их. Полагаю, вскоре они уже будут на ногах.
– А как насчет доктора Пэтти? Она тоже где-то рядом?
Этот вопрос озадачил обоих. Мне ответил Бернардо:
– Понял. Вы имеете в виду Персональный Электронный Тестирующий Интерфейс.
Персональный электронный тестирующий интерфейс. ПЭТИ[9]. И второе «т» для благозвучности.
– Отведите меня к моим друзьям, – потребовал я.
– К каким друзьям, сэр?
– Как ты их назвал? Доктора Дипомолус и Доус?
– Конечно. Но вначале вам, скорее всего, захочется посетить купол и проверить наш статус.
Предложение понравилось мне. В нем ощущалось что-то определенное.
– Да, – сказал я. – Хорошая мысль. Отведите меня в купол.
Ицхак развернулся на тележке, заменявшей сервофаксам ноги, и отправился выполнять другие неотложные дела. Бернардо подал мне костюм, напоминавший то ли рабочий комбинезон, то ли детскую пижамку. Едва я облачился и застегнул молнию, как ткань сжалась, приняв форму моего тела. То же произошло и с сапогами.
– Веди! – приказал я Бернардо.
Пол в коридоре поднимается все выше. Бредя по нему, Тия и Квинн оказываются перед дверью. Рядом, на стене, тоже есть панель, а чуть выше – табличка с надписью: «БАГАЖНЫЙ ОТСЕК 1». Квинн взмахивает рукой перед панелью, и дверь открывается.
Как только они входят, зажигается свет. Помещение, куда они попали, поражает своими размерами и высокими потолками. Вероятно, это склад. Справа и слева тянутся ряды полок, уставленных ящиками, теряясь вдали. Пол на складе тоже слегка загибается вверх. Все ящики одинаковы по размеру и сделаны из одного и того же белого материала. Каждый снабжен длинным номером. Тия замечает, что номера идут по возрастающей, и, достигнув верхнего ящика в ряду, переходит к первому нижнему ящику следующего ряда. Выбрав наугад один из ящиков, она подходит ближе. Высота ящика вдвое больше ее роста, и он вполовину шире, чем Тия. Его номер – 2881.15. Тия быстро догадывается, что цифры после точки служат адресом ящика: багажный отсек 1, ряд 5.
– Что у них внутри? – спрашивает Тия.
Квинн стоит, задрав голову, и тоже разглядывает «стену» из ящиков. Через несколько секунд он отводит взгляд и говорит:
– Идем дальше.
Они продолжают двигаться по главному проходу. Сзади и спереди их сопровождает темнота; освещается только тот участок, по которому идут они. Через какое-то время они попадают в машинный парк с тракторами, погрузчиками и тяжелыми грузовиками. Есть машины поменьше, с крепкими корпусами и крупными шипованными шинами. Их бамперы крепятся цепями к специальным тумбам в полу.
– М-да… – роняет Квинн.
Их поход по складу продолжается. Тие хочется пить, а еще ей нужно помочиться. В ней нарастает раздражение.
– У этого склада будет конец?
Квинн, идущий рядом, не отвечает. Слышал ли он ее вопрос? Тия сомневается. Она уже готова заявить о пересохшем горле и переполненном мочевом пузыре, когда склад неожиданно заканчивается.