- Где амуниция? – спросил он, вклинившись в задумчивую дедову паузу.
Хранить незаконное оборудование в Башне было не самой умной затеей. Человек, у которого
находили хотя бы часть охотничьего снаряжения, отправлялся в тюрьму у Зловонной Бездны.
Поэтому снаряжение лежало здесь же, в угрюмых, наполненных эхом, пылью и доисторическим
мусором владениях Деда.
- Ждет тебя, - усмехнулся Дед одной стороной рта. – Пошли.
Он провел Антона к тому, что могло показаться очередной пыльной кучей не-пойми-чего, но
лишь на первый взгляд. Дед извлек из глубины маскировочного хлама аккуратно сложенный
водолазный комбинезон, полностью водонепроницаемый, стоивший Антону полторы тысячи
брикетов. За ним два газовых баллона. Уж они-то, как прикидывал Антон, явно вели свое
происхождение к доисторическим временам. Сейчас делать что-то подобное не умел никто.
Еще одним сокровищем был водолазный шлем. За него Антон отдал семьсот брикетов. И еще
девятьсот внес Дед.
Далее последовали более мелкие детали снаряжения, обойтись без которых подводному
охотнику все равно было бы трудновато. Гарпунное ружье. Нож с изящной наборной рукоятью, сделанный здесь же, наверху. Трос из синтетического волокна (водорослям под водой доверия не
было).
Без всяких колебаний Антон облачился в комбинезон, шлем. Дед помог укрепить за спиной
баллоны. Гарпунное ружье Антон сжал в правой руке. Рукоять предусмотрительно зафиксировал
куском веревки, другой конец которой завязал вокруг пояса. Еще один отрезок синтетического
волокна пошел на то, чтобы примотать ножны с ножом к левой лодыжке. Остаток драгоценной
веревки Антон также укрепил на поясе, свободный конец обмотал вокруг левого запястья.
Дед, наблюдая за тем, как уверенно и четко собирается Антон, одобрительно качал головой.
- Пошли за наживкой, - произнес Дед, когда Антон натянул амуницию.
Они проследовали узким и пыльным коридором.
Антон догадывался, что увидит. Но все равно вздрогнул. Оставалось надеяться, что амуниция
скроет его эмоции.
На полу лежало мертвое тело. Дед ловко, будто из воздуха, извлек кинжал и одним движением
вскрыл брюшную полость мертвеца – от ключиц до паха.
Антона мутило. От того, чтобы извергнуть остатки съеденных за обедом водорослей, удерживало
только опасение испачкать шлем.
- Это был плохой человек, - сказал Дед, запуская руку в образовавшееся отверстие. – Доносчик.
***
Здесь, у верхних, заброшенных, этажей башни море кишело самыми разными тварями.
Большими, очень большими и поистине гигантскими.
За выходом из шлюзов, как знал Антон, находилась небольшая площадка. Охотник должен был
стоять на ней, стараясь никуда не сходить с этого места.
Знал Антон и то, что на охоте, как и в драке, все зависит от первого удара. Ты должен ударить
метко и сильно. Должен огорошить тварь. Если промажешь, или удар пройдет по касательной, пиши пропало.
При этом было важно удержаться на выступе. Для этого и нужна была веревка. Упасть в воду
было равносильно гибели. Плавать никто из людей не умел. Равно, как и летать.
Охота была очень опасным и абсолютно незаконным делом. Однако доход оправдывал любой
риск. Мясо морских тварей в Башне очень ценилось. Его – вяленое, засушенное и сырое –
любили покупать богачи, жители нижних уровней. Оно было вкусным, питательным. Никакого
сравнения не только с водорослями, но даже с грибами и червями – с любой легальной пищей.
Экопы считали, что мясо распространяет заразу. Ведь твари, за которыми шла охота, обитали в
зараженной зоне. Охотники, торговцы и даже покупатели, уличенные в добыче, покупке, употреблении и хранении мяса отправлялись в тюрьму. А оттуда – в Зловонную бездну.
Насколько было известно Антону, мясо порою было действительно небезопасным. Случалось, что
люди, отведав сверхдорогого деликатеса, лишались волос, зубов, покрывались струпьями.
Заболевших экопы изолировали в госпитале на самым нижнем уровне. О клинике для
заболевших ходили жуткие слухи. Оттуда, как и из тюремного отсека, никогда и никто не
возвращался.
Говорили, что человек, который хоть раз попробует мясо, до конца жизни не сможет забыть этот
вкус. Ему будет хотеться еще, еще и еще. Он пойдет на любые траты, лишь бы в очередной раз
полакомиться опасной пищей.
О вкусе мяса Антон мог только догадываться. Сам он ни разу в жизни его не пробовал.
***
Антона мутило, когда он глядел на манипуляции Деда. Хуже того, будущему охотнику казалось, будто он знал распластанного на полу человека. Он был лысый, с бельмом на правом, кажется, глазу…
- Лови требуху, ковбой! – резко произнес Дед, шевеля ножом.
Антон подставил ладони. Понял вдруг, что требуха – холодная. От этого стало еще хуже.
- Пошли!
Антон сотни раз представлял этот момент. Но и думать не мог, что его затошнит, и что он просто
будет ощущать себя идиотом. «Может, завтра?» - мелькнула трусливая мысль. И действительно, сегодня был непростой день, суета на базаре. Да еще и эта требуха…
- Ты точно готов? – Дед, казалось, читал мысли Антона, как базарный грамотей старинную книгу.
- Да, - ответил будущий охотник.
Дед объяснил, что сейчас он откроет первую шлюзовую камеру. Пусть Антон привыкнет к
давлению. Вторая откроется «дистанционно». Этого слова Антон не понял, но переспрашивать не
стал. Деду виднее.
Старик открыл тяжелую дверь, края которой были обиты плотной резиной.
- Вперед, - кивнул старик. – И напоследок… Я буду смотреть за тобой. Если что-то пойдет не так, я открою шлюз. Постарайся продержаться, что бы с тобой ни случилось.
Антон перешагнул порог. Оказался в совершенно пустом помещении, облицованном кафелем. И
это делало его почти роскошным. В богатых домах кафель очень ценился.
Голову действительно будто сдавило тисками. Дышать было тяжело. Но, с облегчением для себя, Антон понял, что ожидал чего-то куда более худшего. А эту боль, как выяснилось, вполне можно
было терпеть.
Открылась следующая, стальная, изолированная резиной, дверь. За ней оказалась такая же
комната. Тоже пустая. Чуть сильнее сдавило виски. Терпимо. Держаться…
И вдруг хлынула вода. Антон пошатнулся, но смог устоять. Стараясь не поскользнуться, он
сделал шаг. Идти в воде было непривычно. Антон даже не знал, с чем сравнить это ощущение.
Все его существо охватил страх. Антон знал, что вот-вот он упадет. И поднять его не сможет
никакая сила.
Он пересек порог и оказался на небольшом – примерно в шаг шириной – выступе. Тот оказался
скользким и поросшим водорослями.
Дальше Антон действовал инстинктивно. Он швырнул вперед и вверх требуху. Бросок был
сильным, но вот улетела страшная ноша совсем недалеко. Медленно и плавно разматывались в
воде темные ленты отвратительного груза.
Теперь закрепиться. Ноги безжалостно скользили. Антон успел заметить увитый лохматыми буро-
зелеными водорослями загнутый кусок арматуры.
Размотав веревку на запястье (другой конец был обмотан вокруг пояса), Антон завязал ее на
арматурине.
Когда Антон обернулся к краю выступа, то увидел, что на приманку кто-то клюнул.
Какая-то несусветно огромная тварь. Больше Антона раз в пять-шесть. Каждый зуб – как копье.
Тварь жадно глотала требуху.
Антон замер. «Я – трус?» - думал он. Но пошевелиться все равно не мог. Если он не станет
двигаться, тварь его не заметит. Охотиться на страшилище было бессмысленно.
Антон забыл о головной боли, о пьянящих глотках чистого кислорода.
Заглотав наживку, гигантское чудовище развернулось и поплыло прочь. Антон провожал его
взглядом и едва не пропустил появление следующего чудища.
Бесшумно и как-то гладко на краю поля зрения образовалась еще одна тень. Большая, ростом с
Антона. По сравнению с предыдущим чудищем – карлик. Она напоминала колпак с длинной
рваной бахромой.
«Осьминог!» - вдруг понял Антон, немало времени наблюдавший за чудищами сквозь стекло на
заброшенном уровне. Гадина, словно чувствуя взгляд Антона, выбросила в его сторону
щупальца.
Первый удар должен быть внезапным, точным и сильным. Антон вскинул гарпун, нажал на спуск.
Заряд исчез во тьме, которую создавала туша чудища.
И тут последовал быстрый и мгновенный рывок. Антон ощутил, как из-под ног уходит скользкая
поверхность выступа. Тварь тащила его за собой.
Натянулась веревка, врезавшись в поясницу. Еще один рывок. Чудовище явно хотело уволочь
Антона подальше. Рывки следовали один за другим. Антону показалось, что его просто разорвет
напополам.
Он успел дотянуться до ножа на лодыжке. И, когда разъяренная тварь приблизилась, вонзить
лезвие под упругую шкуру. Вода окрасилась темной, чернильной кровью. Антон бил, кромсал, рвал тело твари.
Спрут не хотел задешево отдавать свою жизнь. Щупальца, как руки великана били его по телу, по шлему. Казалось, что голова Антона спрятана внутрь колокола, который, правда, не звонил.
А потом страшилище вдруг перестало сопротивляться. Все вокруг стало меркнуть.
«Я никогда не вернусь!» - подумал Антон. Он не знал, как ухватиться за веревку. Сделать это -
значило потерять добычу.
Разум отключился. Сами по себе задвигались ноги, совершая быстрые и резкие движения. Вдруг
показался выступ.
Антон успел заметить, что дверь шлюза открывается, толкнуть перед собой тушу и провалиться в
темноту.
***
Антон не знал, сколько дней он пролежал в лихорадке. Он помнил чьи-то руки, дававшие ему
воду. Помнил, как одноглазый детина, латавший охотникам раны, пытался кормить его
питательной водорослевой кашицей. Холод открытого моря проник под кожу, закрепился в
мышцах, внутри костей. Антон послушно пил обжигающе горячий водорослевый чай. И холод