е успев толком осознать этот неприятный факт, потерял сознание.
Теперь же, насколько я мог понять, Ирина написала на меня заявление в полицию, а Нина, пытаясь выгородить, объяснила, что мы с жертвой бывшие любовники. Неверная подруга мне изменила, и я в состоянии аффекта набросился на неё.
Хорошими новостями можно было считать то, что Ирина осталась жива, а также то, что у нас принято смотреть спустя рукава на «семейные» разборки. Но почему-то делу всё-таки дали ход, а меня отправили к врачу для получения экспертизы.
Я сидел на приёме у психиатра, откинувшись в кресле и закрыв глаза. Внимательный, снисходительный взгляд специалиста вызывал во мне желание сказать ему пару ласковых и как можно быстрее покинуть кабинет. Но я не мог. Решение суда, мать его. Я сделал бы себе только хуже.
– Так вы говорите, – спокойным и насмешливым тоном тянул этот толстый мужчина, вызывающий во мне гнев и бессилие, – что Ирина попросила вас сходить с ней в тату-салон.
– Да, – ровно отвечал я, как можно незаметнее вонзая ногти в ладони.
Не вполне придя в себя, с какого-то перепуга я начал рассказывать специалисту правду с самого начала. Но вовремя опомнился. Перевёл стрелки на то, что мне-де ценны были моменты нашего знакомства, совместные парные тату (хорошо, что психиатр, видимо от лени, не дал себе труда попросить взглянуть на татуировки вживую, их уже не было). А потом любимая, мол, предала моё доверие, потопталась по чувствам, насмехалась, вот нервы и сдали.
В какой-то момент в голове моей немного прояснилось, и я с ужасом понял несколько вещей. Меня направили к специалисту не по решению суда, а, получается, для подготовки к возможному суду. Кроме того, без малейшего сопротивления я дал снять отпечатки пальцев, сфотографировать себя и ответил на все положенные вопросы.
Значит, вопрос времени, чтобы следователи нашли открытое на меня дело об убийстве. Я вспомнил видение, посетившее меня после ухода Рытвинкова, того самого следователя, отловившего меня на выходе из подъезда. Если верить ему, мы должны были увидеться при совершенно других обстоятельствах. Но любой дар может сбоить, и я ожидал прибытия толстого полицейского с минуты на минуту.
Пока я печально размышлял о своей незавидной участи, психиатр закончил что-то лениво записывать в блокнотик и кивнул, давая понять, что разговор завершён.
Ожидая, что меня отведут не иначе как в камеру, был приятно удивлён тем, что без всяких проволочек меня снова проводили к следователю. Достойный представитель закона, вытирая пот со лба (в помещении ужасно жарко и душно и никакого намёка на кондиционеры), недовольно буркнул, что «потерпевшая забрала заявление» и «ходят всякие с ерундой», от дел отвлекают. В итоге я почти не глядя подмахнул какие-то бумаги (внутреннее чувство уверяло меня, что это безопасно) и получил свободу.
В коридоре меня ждала милая Нина. Правда, она немного двоилась в моих глазах, но за радостью встречи я пренебрёг этим эффектом.
– Пойдём отсюда скорее, – подхватил подругу под локоть и поволок к выходу. – Пока они не связали вместе два дела.
Ведьма бросила на меня ироничный взгляд, но заговорила только на улице:
– Как ты?
– Да отлично, – покривил я душой. – Как ты провернула всё с Ириной?
– Легко, – пожала плечами Нина. – Напомнила, что светиться в полиции не в её интересах.
– Зачем она вообще вызвала полицию и написала заявление?
– Она физически не могла никого вызвать. Ты реально её почти придушил. Мы с Блонди пытались тебя остановить, но куда там. Меня пугает твоя сила… Ты делаешь такое…
– Ты вызвала полицию? – всё ещё не понимал я, а потому проигнорировал слова милой о даре.
– Соседи! Мы устроили невероятный шум! Ты совсем ничего не помнишь? Взрыв?
– Смутно. Что это за заготовка «а-ля бомба»?
– Боевой комплект, – нехотя пояснила ведьма. – Первый раз в жизни использовала. Так вот. Нас всех забрала полиция. Ирина была не в себе, ещё не отошла, как видно, ничего не соображала. Она в полуобморочном состоянии подписала заявление, которое написали за неё. Может, раскрываемость поднять надо было, не знаю. Но как только твоя бывшая подружка немного пришла в себя, учинила неприятный скандал и заявление забрала. Думаю, она сообразила бы так поступить и без моего напоминания.
– Я удивляюсь своему везению, – самодовольно сказал я, успокоившись насчёт Ирины, – ведь совсем чудом они не связали меня с делом об убийстве.
Нина закатила глаза:
– Ты что, так ничего и не понял?
Что-то слишком часто я стал слышать эту фразу.
Глава 53Полные неги сны
Какие же все вокруг прозорливые да умные собрались, аж тошнит. Посмотрел бы я на вас после одурманивающего действия то тату, то зелья, то неожиданно обрушившейся силы. Люди учатся управлять своим даром годами, постепенно, под чутким руководством старших родственников. Но моя дорогая бабушка рассудила иначе. Она попросту сковала мою силу, лишив меня и её, и воспоминаний. А также моих пусть детских, но чувств и эмоций. Книги она писала! Другие по ним учились. Такое впечатление, что все жили полноценной жизнью, а на меня ещё в детстве забили, чтобы просто не заморачиваться!
Да, Нина к этому отношения не имеет. Но она могла бы понять, как мне тяжело. Я уже молчу про боевое зелье, которым меня контузило.
Я распалялся всё больше и больше, но взгляд мой упал на ведьму, и я немедленно остыл. Тёмные круги под глазами, осунувшийся овал лица. Она стояла с таким озабоченным выражением лица, что мне стало немного не по себе. Если бы я не был таким непрошибаемым эгоистом, то давно бы заметил, какой уставшей выглядит Нина. Надо записать где-то на руке, как шпаргалку («Набей тату», – тут же съязвил внутренний голос): дорогая напарница мне помогает. Она во мне не нуждается! Связалась со мной исключительно из альтруистических соображений. А я в ответ что? Принёс ей одну несчастную лепёшку, которую сам же потом и съел? Посадил на колени, пару раз поцеловал, а потом спровоцировал ссору? И рассудил, что лучше быть друзьями?
У Нины такая манера общения, что же теперь? И боевое зелье в меня она кинула для моего же блага!
Внутренний ехидный голос снова немедленно встрял: «Молодец, про лепёшку не забыл». Я сердито махнул рукой, и, разумеется, в этот момент подруга на меня и посмотрела.
– К тебе приходил не полицейский, – сказала она негромко, явно приняв неприятный жест на свой счёт.
Никакого выражения превосходства на её лице я не заметил. Продолжая себя корить, не сразу «въехал» в смысл фразы.
– А кто же?
– Не знаю, – покачала головой ведьма и после непродолжительной паузы продолжила: – Я успела ещё немного «поболтать» с твоей бывшей подружкой. Её банда считала, что ты погиб, как мы и предполагали.
– Так она поздравила меня с воскрешением из мёртвых при встрече!
Нина поморщилась:
– Ну да. Я хочу сказать, что раз это точно не полицейские и не банда Ирины, то значит, это банда Степана.
– Подожди, – я не поспевал за скачущими, как мне казалось, мыслями Нины, – это разные банды?
– Серёжа, – ведьма почти застонала, – ну конечно! Ирина считала тебя мёртвым до того самого момента, как мы к ней заявились. Кирилл и Аня видели тебя уже после убийства и даже пытались допросить. Степан, очевидно, тоже с ними.
Мы немного помолчали. Я пытался одновременно игнорировать радужные пятна, мелькающие перед глазами, и осознать сказанное напарницей.
Ниночка взяла меня за руку и мягко предложила:
– Поехали ко мне. Тебе нужно отдохнуть. Сейчас я вызову такси.
Только тогда я встрепенулся, ответил:
– Я сам, – и поспешил открыть приложение на телефоне.
Боевая подруга не возражала.
В такси мы ехали молча. Я придерживал руками голову, стараясь унять головную боль и как-то структурировать поток мыслей. Получалось плохо. Я сидел на заднем сиденье рядом с Ниной, и теперь, помимо всего прочего, меня ещё и подташнивало.
Но, помня прошлую неловкую ситуацию, выскочил первым и подал руку ведьме. Вроде бы она осталась довольна. Стараясь идти ровно и не шататься, временно выкинул из головы все мысли. Напарница открыла дверь в подъезд, и на нас моментально налетело белое прозрачное облако.
– Блонди! – ахнула Нина. – Что это за фокусы?
Вместо ответа привидение приняло форму грациозного силуэта. Тонкая ручка вполне физически поддержала меня под локоть. У меня не было особенных сил на удивление, и я отметил это отстранённо, словно записал во внутренний блокнот, чтобы обдумать, когда станет лучше.
От ведьмы не укрылся манёвр Блонди.
– Девочка моя! – укоризненно воскликнула подруга. – Ты в своём уме? Что делаешь? Понимаешь, сколько десятилетий потом восстанавливаться?
– Ты не видишь, что с ним? – очень тихо прошелестел призрак. – Как Ирину допрашивать, так всё нормально?
Нина посмотрела на меня повнимательнее и быстро подхватила под другую руку. И вовремя. Мир снова померк.
Очнулся я на ставшей уже привычной кровати в гостевой спальне ведьмы. Нина сидела слева, Блонди справа. Это выглядело так трогательно, что я улыбнулся девочкам. В ответ ведьма поменяла мне прохладный платок на лбу и протянула кружку с заваренными травками. По крайней мере, я надеялся, что там только безобидные травки.
Проконтролировав, чтобы я выпил всё до конца, ведьма заявила:
– А теперь тебе надо поспать!
– Но я не хочу, – попытался сопротивляться я, но глаза мои помимо воли закрывались.
Хотел сказать, чтобы Блонди не смела «уходить» в занавески для создания мне уюта, но не смог. Но вроде бы призрак и так сидел, не двигаясь, на моей кровати. Блонди смотрела на меня своими прекрасными, вполне живыми, непризрачными глазами, и в них светилась любовь. Или мне только показалось?
Следующее моё пробуждение оказалось ещё более приятным. Прохладные губы Нины легко коснулись моих и прошептали: