— Да? А что с ним?
— Ты знал его?
— Я просто знать, кто он такой.
— Но ты знаешь, что он умер. Его убили. Утопили в Аквариуме?
Он с ужасом уставился на меня.
— Хенрик Бернер? Умер? Но может, тогда он тоже знать. Может, именно поэтому они так хотели поймать меня, потому что знали, почему умирать Хенрик Бернер? — Он посмотрел в окно. — Никаких лестниц?
Я указал на пожарный канат, висящий перед окном:
— Это единственная возможность спуститься вниз. А на другой стороне улицы живет дама с самым сильным и наиболее используемым в Бергене биноклем. Если только кто-то попробует подняться на метр от земли по этому канату, она тут же поставит на ноги весь город.
Он немного успокоился.
— Послушай, Латор. Сейчас полиция действительно тебя ищет.
— Ну и что. В Африке я привык к этому. — Он ухмыльнулся.
— Отлично, но сейчас речь идет о том пожаре, что случился полтора года назад. Ты был свидетелем тогда.
— Да? — Он настороженно посмотрел на меня.
— В том пожаре сгорел студент по имени Асбьерн Сэвог.
— Ну и что?
— Разве это не так?
— Допустим.
— Ты знал Сэвога?
— Знал? Нет. Я просто знал, кто он такой. Я видел, как он входить в дом: он, и Сирен, и Хенрик Бернер, и еще другие.
— Но… — Я тут же прикусил язык. — Повтори-ка еще раз. Он и кто еще?
— Сирен.
— Так Сирен тоже была там?
— Да.
— Ты что, знаешь Сирен?
— Нет, нет. Я никого не знать. Но я знал их имена. Они были студенты. Я их знать по университету.
— Интересно, она говорила мне совсем другое.
— Ну и спроси ее тогда об этом!
Я посмотрел на него долгим взглядом.
— Как раз это невозможно.
— Это еще почему?
— Потому что… Сэвог, и Сирен, и Хенрик Бернер… Кто еще там был?
Он пожал плечами.
— Я не знать. Другие студенты, не так уж много.
— А где был ты?
— Я был в гостях в доме напротив — пил чай.
— Чай? У кого?
— У — подруги.
— Как ее зовут?
— Это имеет роль?
— Это играет большую роль! — Внезапно я вспомнил пустырь и новый строящийся дом напротив дома Кари Карсте… — Не у Кари ли ты был?
Он обреченно кивнул.
— Да, у Кари. — И пристально посмотрел на меня. — Ты много узнать за эти дни, Веум. Я начинаю подозревать, что ты совсем не глуп.
— Благодарю за комплимент. Поехали дальше. Ты сидел у Кари и пил чай, а по другой стороне улицы шли Асбьерн Сэвог, Сирен, Хенрик Бернер и другие. А что случилось потом?
— Через некоторое время они вышли.
— Они?
Он кивнул.
— Но ни Сирен, ни Сэвога, ни Хенрика Бернера среди них не было?
— Нет.
— А потом?
— Я пил чай.
— Я уже понял, что ты пил чай. Наверное, ты выходил и в туалет, если ты столько пил?
— Да. И я вдруг видеть Сирен на улице.
— Сирен? Одну?
— Да. Она шла. А потом — дом загорелся.
— Подожди секундочку. Что имеешь в виду, когда говоришь «потом»?
Он непонимающе посмотрел на меня.
— Я имею в виду… Две минуты? Пять? Десять? Полчаса?
— Я не быть уверен… Меньше, чем полчаса. Думаю, десять — двенадцать минут.
— И ты не видел никого из других?
Он покачал головой.
— И что потом?
— Я… Когда я видеть огонь, я кричать Кари, чтобы она звонить в пожарную службу. Но они уже выехали, так нам сказали. Мы бежать на улицу. Но дом горел. Хенрик Бернер стоял на улице, совсем растерянный. Он объяснился с полицией. Пожарные пытались проникнуть в дом, но напрасно. Я хотел идти, но полиция стала спрашивать меня. Я рассказать, Что видел, как эти трое входили в дом, вместе с другими, как другие вышли и Сирен. Хенрик Бернер рассказал, что все были пьяны. Что он тоже вышел, но Асбьерн Сэвог был внутри. И потом что-то взорвалось, и весь дом сгорел. Он хотел идти обратно, но это невозможно. Он только развел руками и сказал: «Асбьерна Сэвога уже не спасти».
— Нет. Если не считать того, что он до сих пор разгуливает по городу и оставляет после себя отличные отпечатки пальцев.
Латор склонил голову к плечу и вопросительно посмотрел на меня.
— Ты говорить… Ты считать…
— Что Асбьерн Сэвог жив. Но Хенрик Бернер умер, как и Сирен. Так что нет ничего удивительного в том, что за тобой гоняются.
Его губы беззвучно зашевелились, потом ему удалось произнести слова:
— Сирен? И она — тоже? — Он вновь бросил взгляд за окно.
Дверь в прихожую была приоткрыта, и я все время следил за входной дверью. Кроме того, я прекрасно изучил все звуки старого дома. Никто не открывал дверь подъезда, никто не попытался подняться по скрипящим ступеням.
— Кари Карсте — она тоже все это видела? Кто выходил, кто входил?
Он покачал головой.
— Я просто видел, потому что сидел лицом к окну. Я не комментировал это. Это было — просто как машины проезжают по улице, облака плывут по небу. Мы разговаривали о другом.
— Какие у вас были отношения с Кари?
— Отношения? У нас не было никаких отношений. Она белая женщина, я — черный. Это было совершенно невозможно в Южной Африке. Даже в этой стране это было трудно для нас обоих.
— Тогда, значит…
— Мы были просто друзьями, понятно?
Я не ответил. Я сидел и думал. В результате беседы я получил довольно много сведений. Однако мне все равно не хватало чего-то, что могло бы помочь воссоздать цельную и полную картину всех этих преступлений. Короче, мне не хватало ключа к тайне, как и прежде.
— Когда я был на хуторе у Ханса Хаугена у Люсефьорда… Я нашел там номер телефона банка в Лондоне. Что ты можешь мне об этом рассказать?
Он помолчал.
— Значит, я оставил его там… Это мой счет в банке на черный день. Я был уверен, что полиция захочет выслать меня именно в Англию. Я хотел звонить, чтобы узнавать, сколько у меня денег на том счете. Туда должны были поступить проценты. За несколько лет. Ты понимаешь?
— Счет на черный день — могу понять. А что насчет самого Ханса Хаугена? Ты знаешь, где он сейчас?
Он полез во внутренний карман пиджака и достал смятую бумажку.
— Он дал мне этот телефон. Сказал, чтобы я звонил — в крайнем случае.
Я посмотрел на номер телефона. По всей вероятности, где-то в центре.
— А где он может быть?
— Он не хотеть говорить. Я думаю, он бояться Хельгесена и Бернера, он тоже бояться.
— Я могу ему позвонить?
Он развел руками, давая понять, что это мое дело.
Я пошел в гостиную и набрал номер телефона.
Хауген ответил после второго гудка. Он пытался изменить голос, но я все равно тут же узнал его.
— Да? Алло?
— Хауген? Это Веум.
— О, Веум, я ждал.
— Да?
— Ты не знаешь, где сейчас Алекс?
— Знаю, в безопасности.
— Что ты хочешь этим сказать? В поли…
— Нет. У меня дома. Однако думаю, что в полиции он был бы в большей безопасности.
— Господи Боже мой! Я боялся… Они пытаются нас найти, Веум.
— Тебя тоже?
— Думаю, да. Они охотятся за всеми, кто посвящен в дело. Теперь наверняка и за тобой.
— Может быть. Где ты сейчас, Хауген?
— Я не могу этого сказать.
— Почему нет?
— Я не могу рисковать. Если кто-то подслушивает…
— Хорошо. Мы можем встретиться?
— Как мы можем об этом договориться, если нас подслушивают?
— Для того чтобы прослушать телефонные разговоры в Норвегии, надо приложить массу усилий. Кроме того, мы играем в казаков-разбойников не со службой безопасности.
— Нет, но…
— Нам нужно поговорить. Если хочешь знать мое мнение, то я бы посоветовал Латору пойти в полицию, и чем раньше, тем лучше.
— Нет, нет — об этом не может быть и речи. Его просто вышлют из страны.
— Уж лучше пусть вышлют, чем похоронят в Норвегии, тебе не кажется?
— Я… я перезвоню тебе, Веум. Через некоторое время. Из телефона-автомата. Верь мне.
— Хорошо, но меня уже здесь не будет. Ты поговоришь с Латором.
— Ты хочешь оставить его одного?
— Я оставлю ему свой игрушечный пистолет.
— О черт, Веум, будь осторожен. Это не игра в бирюльки. Парни на нас разозлились не на шутку.
— Я тоже страшен во гневе. Если ты все же решишься прийти ко мне, Хауген, то давай договоримся — позвони сначала три раза, затем после паузы еще два раза, затем — один. Хорошо?
— Хорошо.
Мы положили трубки одновременно.
Я вернулся на кухню к Латору.
— Ты слышал, что он сказал?
Он кивнул.
— Ради всего святого, не открывай дверь никому, кроме него. У меня есть ключи.
— А ты куда? — с подозрением спросил он.
— Гулять — и задавать вопросы.
— Кому?
Я подумал и ответил:
— Тому, кто себя может выдать.
Я подошел к входной двери и остановился, прислушиваясь. Хотя я и был уверен, что за дверью никого нет, но тем не менее приоткрыл ее чуть-чуть, готовый в любой момент ее тут же захлопнуть.
Однако я оказался прав. На лестничной площадке никого не было.
Я ободряюще улыбнулся Латору и запер за собой дверь.
Прежде чем выйти на улицу, я проделал тот же трюк и с дверью в подъезде.
Старики на первом этаже никогда не выходили из дома после начала детских передач по телевизору, так что я запер на ключ и дверь в подъезде.
Переулок был пуст. Ни одного человека.
Вдоль тротуара стояло много машин, но я не заметил среди них ни одного серо-голубого автомобиля. Единственным «фордом» была белая «сиерра».
Может быть, я все-таки ошибся в них. Может быть, у них не было телефонного справочника.
33
На улице темный ноябрьский вечер укутался покрывалом мороза. Вполне возможно, что ночью пойдет снег.
Я оставил машину в нескольких кварталах от дома Кари Карсте и прошел оставшуюся часть пути пешком. На углу улицы Аллегатан я резко остановился.
Рядом с ее подъездом с включенным мотором стояло такси, водитель которого наклонился к левой дверце и поглядывал наверх. Через несколько секунд в дверях появилась Кари Карсте и, что-то прощебетав водителю, уселась на заднее сиденье. Машина проехала от меня на расстоянии всего нескольких метров.