Еще позвонили из фирмы, поставившей мне автоответчик, и напомнили о последней выплате за него. Совершенно верно, среди неоплаченных счетов лежал у меня на столе и этот.
Затем новая пауза и новый звоночек.
Это все.
Я глубоко вздохнул. Автоответчик ничем не смог помочь мне в попытке войти в контакт с окружающим меня миром. Я по-прежнему находился на теневой стороне.
Я все-таки решился продолжать активные действия и опять включил автоответчик, после чего ушел из конторы, оставив ее в прежнем состоянии: пустой и одинокой.
Отель Карла Бернера располагался в самом центре Бергена в бывшем доходном доме. Он назывался «Week End Hotel», как будто владельцы не хотели иметь постояльцев в обычные будние дни. Проект фасада, по всей видимости, был сделан маньяком-архитектором в стадии глубокой депрессии. Между третьим и четвертым этажами депрессия достигла апогея. Там разместилось название отеля, написанное буквами, которые больше подошли бы бедному миссионерскому приюту. На первых же этажах все было выдержано в стиле развеселого тиволи — ядовито-зелено-оранжевая вывеска возвещала, что в отеле открыта Carlo Discoteque и Bar-Restaurant, вход в которые располагался под балдахином тошнотворного цвета.
Я бывал с этом отеле и раньше. В связи с делом об исчезновении одного коммерсанта, увезшего в своем чемодане образцы товаров на пятьдесят тысяч крон и переставшего писать домой, я нашел его здесь — в этом отеле. Он стал на 25 000 беднее, но зато находился в обществе дамы, о которой, и я мог его понять, явно не собирался писать домой. Он с трудом понимал, что происходит вокруг.
После той истории я был совсем не уверен, что в отеле будут мне рады, и с облегчением вздохнул, увидев в приемной незнакомое мне лицо. Это меня вообще-то не удивило. В последнее свое пребывание здесь я обнаружил, что дежурные портье меняются чуть ли не каждый второй день. Сегодняшняя девушка была женственной блондинкой без каких-либо особых примет, я коротко кивнул ей, направляясь в бар.
Место отличалось крайней практичностью. Сквозь зеленый прозрачный занавес из искусственных растений легко было следить за дискотекой и оценить предлагаемый живой товар, а потом при случае и купить его.
Если бы мне было 23, то лучше места для веселой жизни я бы не мог и представить. Пока особо большого выбора не наблюдалось. Несколько женщин сидели по одной или парами за столиками. Все они поглядывали на бар, и я заметил, как их радары заверещали, когда на сцене появился я. Но мой эхолот никак не отреагировал, и потому я спокойно уселся около стойки бара.
Ко мне тут же подошел бармен — мужчина лет сорока, много повидавший в жизни, о чем я мог судить по его лицу. На желтоватой коже ярко выделялись темные мешки под глазами цвета виски с содовой. Гладкие темные волосы были зачесаны назад.
— Что вы будете заказывать?
— Апельсиновый сок.
Он кисло улыбнулся.
— С водкой?
— Я за рулем.
— Гораздо дешевле ездить на такси.
— Я вынужден слишком много ездить.
— Да? Может, ты сам таксист?
Когда он принес мне стакан сока, я спросил:
— Скажи, у вас, кажется, работал один африканец… Александр Латор?
Он втянул воздух между щелью передних зубов.
— Может, и так. Я не интересуюсь всякой мелочью.
— Нет?
— Я ведь бармен, не так ли? Артист.
Я кивнул и подождал.
Продолжение последовало.
— Там вот моя клавиатура, я играю на настроении. Множество оттенков и нюансов.
Рукой он указал на зал дискотеки. Одна из дам уже заполучила клиента — среднего возраста господина с галстуком, затянутым до самых зубов. Двое молодых парней в пиджаках с засученными рукавами сидели и стреляли глазами в сторону подружек, что по возрасту годились им в матери, но которые наверняка были бы рады заполучить их к себе домой.
Музыка лилась из музыкального автомата: английский рок в электронной обработке с высокими тонами гитары, которым все равно не удавалось подняться выше чем на два метра от танцевального пола.
Бармен продолжал:
— Сейчас еще слишком рано. Приходи через пару часов, когда вечер будет в самом разгаре. Вот тогда ты сам все и увидишь.
— Вообще-то я приехал поговорить с Карлом Бернером.
— Ты найдешь его в офи… — Он не закончил фразы. — Да нет. Вон он идет. — И он незаметно для других помахал рукой Карлу Бернеру, который тут же от входной двери направился к нам.
Он был настоящей рекламной картинкой из этих новомодных журналов типа «Taque» или «Stilk», от которых вы поседеете в первую же минуту, как только откроете их. На нем были клетчатые брюки и элегантный твидовый пиджак с плечами, которым позавидовал бы сам Атлант. Галстук в бежево-голубых тонах небрежно завязан, светлые волосы как будто встрепал ветер, а кожа лица все еще оставалась покрасневшей после последнего посещения солярия. Когда он улыбался, его зубы самодовольно блестели, да и сам он был лучшей иллюстрацией благополучия, основанного на наличии двадцати кредитных карточек в кармане.
Он легко вспрыгнул на высокую табуретку в баре, указал пальцем, что будет пить, и с дружеской улыбкой спросил:
— Чем могу быть полезен?
— У меня два вопроса. Во-первых, я ищу одного африканца. Александра Латора. Он не работает у вас сейчас?
— Работал. Как, ты сказал, имя?
— Латор.
— Я имею в виду твое имя.
— Веум. Варг Веум.
— А профессия?
— Социолог.
— Угу. Один из тех, кто пытается восстановить справедливость. Может, ты и на демонстрации ходишь 8 мая?
— Сейчас уже нет. А что, я могу там встретить тебя?
Он покачал головой.
— Если только на тротуаре, с пистолетом в руке.
— Новый стиль — мужественный, но печальный?
— Во всяком случае, не жалуюсь.
— Так как насчет Латора?
— Черного? Он работал на кухне. Помогал убирать посуду. Но мы его выгнали.
— Почему?
Карл Бернер чуть наклонился ко — мне.
— Мы обнаружили, что он продает наркотики, засекли его, когда он продавал их одному нашему постояльцу.
— Вы позвонили в полицию?
Он высокомерно улыбнулся.
— Нет-нет. Ведь ты же не бежишь в полицию со всем, что узнаешь по роду своей деятельности? Нам, во всяком случае, надо поддерживать свое реноме. А если бы мы вызвали полицию, то все эти инспектора из отдела по борьбе с наркоманией неделями бы носились здесь вокруг толпами. Не говоря уже о газетчиках. Нет уж, легче было его просто выгнать. Намного легче. А ты почему им заинтересовался?
Я сделал вид, что не обратил внимания на вопрос.
— Печально, что погиб твой брат, Бернер.
Он посмотрел на меня, на этот раз чуть менее снисходительно, но зато более настороженно.
— Хенрик? А ты его знал?
Я кивнул.
— Мне бы хотелось поговорить с его подругой, Сирен. Ты не знаешь…
— Нет, понятия не имею! — Вены на висках набухли кровью. — Пойми меня правильно, Веум. Хенрик и я, мы были чужие друг другу. То, как он разрушал свою жизнь… Мне это не подходило… — Он поднял свой стакан и отпил маленький глоток прозрачной жидкости.
— Да, я вижу.
— От всего, чем он занимался последние десять лет, я держался как можно дальше. Понятно?
— Я понимаю.
Он оттолкнул стакан и слез с табуретки.
— Что еще?
— Да вроде все.
— Тогда…
Я зачарованно смотрел поверх его плеча, и он резко обернулся.
Из приемной в бар направлялась новая пара. Средних лет господин со слишком ярким для него галстуком и слишком молодой дамой.
Именно женщина и привлекла мое внимание. Хотя на лицо и наложили совсем недавно косметику, а волосы тщательно причесали, в глазах было прежнее знакомое выражение, а рот кривился.
Увидев меня, она что-то сказала своему спутнику. Они повернулись, чтобы уйти, но слишком поздно.
Я уже успел разглядеть ее. И не мог ошибиться, это была Сирен.
22
Я догнал их уже в приемной.
— Сирен…
За моей спиной раздался голос Карла Бернера:
— Веум!
Сирен враждебно смотрела на меня. Она была одета в плотно облегающий ярко-красный свитер и черные кожаные брюки. В одном ухе у нее болталось сине-зеленое перо, в другом — черный камень.
Ее кавалер держал в руках роскошный жакет из искусственного меха и при этом грозно поглядывал на меня — этакая жирная пародия на Клина Эствуда. Однако он сам разрушил впечатление, заговорив голосом Вуди Аллена.
— Что вам угодно?
— Вы уже уходите?
— Разве вас это касается?
Я повернулся к Сирен.
— У меня есть к тебе дело. Карин просила меня кое-что тебе передать.
Она с издевкой посмотрела на меня. Такой взгляд мне был знаком и говорил, что она уже почти достигла дна.
— Твоя мать больна. Карин просила меня найти тебя и сказать, вернее, попросить прийти к ней. К матери.
— Чтобы она быстрее умерла? Пусть они все вместе отправляются к черту!
— Тебя ищет полиция.
Ее защитник тут же напрягся.
— Мусора? Это еще почему?
— Из-за Хенрика.
Она внезапно утратила всю свою агрессивность.
— Да, это так…
— Печально?
Она кивнула.
— Ты не знаешь, кто бы это мог…
Она покачала головой.
— Нет. Он сам решил во что бы то ни стало позвонить тебе. Я была против. И он хотел встретиться с тобой наедине.
— Ты знаешь, о чем он хотел поговорить со мной?
— Не-е-ет. — Она стала нервничать.
— Звучит не очень-то убедительно.
Она не ответила.
— Во всяком случае, советую тебе самой прийти в полицию, и чем раньше, тем лучше.
— Пошел ты куда подальше со всей своей болтовней! Пошел ты к черту! Убирайся вон! Ты не имеешь никакого права приходить сюда…
Ее кавалер закашлялся.
Я сказал:
— Не знаю, по вкусу ли твоему спутнику такая манера поведения, Сирен. Ты что, не видишь, что его галстук так туго завязан, что может просто придушить его в любую минуту?
— Пойдем, — ответствовал галстук.
— У нас встреча, — высокомерно заявила Сирен.