Иногда это происходит от злой воли, иногда просто от какого-то… пренебрежения, может быть. Когда до фантастики снисходят критики «большой литературы» – это, знаете, словно взрослый футболист выходит на поле, смотрит и говорит: «Ну, это же школьная команда…» Это, конечно, очень сильно раздражает. Потому что зачастую школьная команда уже давно играет лучше, чем эта сборная.
Я русскую фантастику считаю одной из самых сильных в мире. Но у нас как была в свое время, в Советском Союзе, масса тем, которые боялись затрагивать, так это, к сожалению, и осталось.
Даже обидно, когда смотришь американскую фантастику и видишь, какие темы она поднимает, какие миры конструирует. А у нас есть некий стандартный набор тем, и авторы радостно с ними работают. А вот совершить какой-то прорыв, попытаться всерьез сконструировать, представить, как может развиваться общество, к чему мы придем в будущем, – с этим очень мало кто работает: буквально одна-две книги в год.
Успех «Гарри Поттера» заслужен – это хорошая классическая сказка. Англичане всегда были сильны в классической сказочной литературе. А Роулинг и написала хорошо, и неосознанно, наверное, поймала определенный запрос. Не просто на приключения, а на какую-то общность, дружбу. Не зря же там Гарри Поттер не один герой, их целая команда друзей. То есть это книга о школе, о взрослении. Причем она сделала совершенно великолепную вещь: она ухитрилась показать на протяжении одного цикла и взросление, и превращение мальчика в мужчину. И если первые книжки – это действительно приключения ребенка, то последние – это уже приключение юноши, молодого мужчины. Это очень большая заслуга, она молодец.
Другое дело, что было, конечно, много книг, которые могли тоже выстрелить аналогичным образом и имели потенциал превратиться в достаточно большой сериал, но не случилось. Это всегда загадка, тайна – почему одна книга вдруг попадает на острие читательского внимания, а другая нет. Роулинг же не зря отвергали пять или семь издательств. Не потому, что там дураки сидят – все же хотели издать прибыльную книжку. Но не увидели потенциала. А оказалось, он был.
Смыслы из кино уходят в сериалы. Кино превратилось в аттракцион. Сейчас компьютерные технологии позволяют нарисовать что угодно, были бы деньги. Есть прекрасные команды: вначале один написал сюжет, другой добавил туда шуток, есть специалист по диалогам, есть специалист, который напишет, какого цвета платье у персонажей. И в результате мы получаем такой вот красивейший аттракцион, где даже будет какой-то там смысл, какие-то благие истины – что надо быть хорошим, добро побеждает зло и так далее. Но настоящей глубины там достичь невозможно.
А телесериалы позволяют рассказать историю спокойней, неспешней, они ориентированы не на человека, который пришел на два часа в кино отключить голову и посмотреть, как все мельтешит. Они ориентированы на человека, который будет их смотреть на протяжении недели-двух каждый вечер, фактически как читая книгу по главе. То есть если сейчас мне скажут: вот, хотим экранизировать какую-то вещь, что бы ты хотел – кинофильм или телесериал? Я бы сказал – телесериал. Потому что в кинофильме будут все сжимать и все начнет рушиться. В кино гораздо лучше экранизировать рассказ. Он маленький, его можно и растянуть, добавить, и как раз смысла на фильм хватит. А роман – роман неизбежно теряет.
И любовь, и смерть – они не зря в стихах идут рядом и рифмуются, это то, что определяет нашу жизнь. Она неизбежно включает в себя смерть, и она неизбежно включает в себя любовь. О чем еще писать поэтам-то? О самом главном.
Правда, есть мнение, что любовь все оправдывает. Хотя существует масса примеров, когда во имя любви человек делал совершенно неблаговидные вещи. Причем это могла быть действительно любовь – и искренняя, и безумная, но которая в итоге ни к чему хорошему не привела. То есть любовь – это могучее чувство, но оно может приводить и к беде. Возьмите историю Бонни и Клайда.
Любовь – это просто эмоция, которая захлестывает человека целиком, и она способна с равной вероятностью привести и к совершенствованию, и к тому, что он во имя этой любви совершит что-то плохое. Любовь может приносить и горе, и печаль. Но утверждение, что любовь всегда права, любовь все оправдывает, все же встречается, особенно у молодежи в силу ее приверженности романтике.
Древние греки различали массу видов любви. А у нас проблема в том, что все называется одним словом. Мы путаем агапе, эрос и так далее. Очень часто какая-то страсть, какое-то желание близости, желание общения, понимания, развлечения путается с настоящей любовью. А потом начинаются страдания, проблемы – все, больше нет смысла жить, моя любовь неразделенная, и новой такой любви уже не будет… В этой ситуации всегда хочется сказать: «Подожди, дай себе месяц пожить спокойно, и ты убедишься, что это была еще не любовь. А любовь, наверное, еще будет».
Конечно, те, кто этим переболевает в детстве, как ветрянкой, они потом уже имеют иммунитет. Хотя, впрочем, не все. То есть бывают люди, которые много раз, всю жизнь наступают на эти грабли.
Легойда: Вот если поставить вопрос о важности, нужности православно-христианского фэнтези, где вы поставите точку в предложении: «Написать нельзя избегать»?
Лукьяненко: Ах, какой коварный вопрос… Все-таки после «написать».
Парсуна Надежды Михалковой, актрисы и режиссера
Легойда: Я хочу вас попросить по традиции нашей программы представиться – сказать о себе то, что вы считаете сегодня про себя самым главным.
Михалкова: Я Надя, я дочь, мать, сестра и надеюсь, что стараюсь быть хорошим человеком.
Вера – это самое сложное. Бывают периоды, когда тебе что-то не понравилось в том храме, куда ты ходишь или куда ходят твои родители, у тебя возникают какие-то вопросы и протест, и ты чаще всего закрываешь эти двери и вообще вычеркиваешь из своей жизни это направление. И возвращаешься обратно уже из-за того, что ты понял, что не можешь без храма, Бога, веры, людей вокруг – разные причины. Либо ты никогда туда не возвращаешься.
И у меня был такой период, когда я захотела немножко отделиться от семейного храма и пошла искать свой. У меня был протест: почему я должна ходить вместе с вами даже в гости к Богу?!
Слава Богу, глобальных сомнений у меня нет. А такие вот мелкие, конечно, всегда присутствуют – мы же все живые люди и, понятно, все время пытаемся сделать что-то сами и не особо даем место Богу, чтобы Он нам помогал: мы же все сами можем, все умеем сами, так?
Мне кажется, теряешь надежду, когда заканчивается терпение. Я очень терпеливый человек. Но бывают такие моменты, когда даже у меня терпения не хватает. И всегда находится такой человек, как папа или мама, который говорит: потерпи еще, и ты думаешь: еще? – нет, невозможно.
Я надеюсь всегда до последнего, уже все мне говорят: нет, ничего не получится. Даже в каких-то мелочах. Но я все равно ужасно расстраиваюсь, когда я в конечном итоге теряю надежду. Но я ее теряю в тот момент, когда уже приходит результат.
Бывает, нападают отчаяние и ощущение, что мир рушится – просто из-за одной какой-то дурацкой мысли. И мир становится каким-то темным, и вообще все не так, как было пять минут назад. И я могу пребывать в этом состоянии достаточно долго.
Был у меня период, когда я пыталась встать на свои ноги – уже и дети появились, и прошел период осознания того, что ты мама. А дальше эйфория прошла. И надо было как-то понять, что так теперь будет всегда. Это была внутренняя перестройка и поиск себя – где я настоящая, а не та, какой меня хотели бы видеть другие, и принятие себя: вот я такая, могу нравиться, могу не нравиться, но что поделать. Невозможно угодить всем, давайте это будет моя жизнь. И в этот момент надо взять на себя ответственность прожить свою жизнь. На это у меня ушло очень много времени. И в этот период меня посещали как раз такие очень сложные эмоциональные состояния.
Мне кажется, что у нас все, кто занимается киноиндустрией, думают о чем угодно, только не о зрителе. То есть это должен быть бизнес, это должно окупаться. Но очень важно, на чем ты зарабатываешь деньги. Мне кажется, очень важно быть честным человеку, который занимается созданием своего языка, даже, наверное, образовательной деятельностью, все равно – режиссер он, артист или художник, он же пытается как-то показать то, что лично ему нравится. А я не уверена, что все те, кто занимается сегодня кино, с удовольствием пересматривают свои фильмы.
Какие цели у людей, которые этим занимаются? Да, действительно, благодаря очень хорошим картинам – большим, масштабным, с хорошим вкусом, хорошо снятым, с хорошей историей – стали ходить в кино на русские фильмы, это большая победа. Но сколько их?
А большая часть киноиндустрии в России пока не работает так, как должна работать. И если люди не начнут любить свою профессию и за нее переживать, ею болеть, то мы еще долго так будем сидеть.
После того как я окончила институт, я принесла и вот так вот кинула всем диплом. И сказала: ну, теперь я буду заниматься, чем я хочу, вы же мне обещали! И все сказали: «Да, Надь, ты можешь заниматься чем ты хочешь». И дальше я села – никто мне не позвонил с предложением сниматься в Голливуде и почему-то не позвал сразу же, на следующий день в сериал или картину – большую, маленькую, неважно, хоть куда-то. И так я просидела пару лет. И ты вдруг осознаешь, что ты все сделал для того, чтобы тебя отпустили, но не понимал, что, после того как тебя отпустят, тебе нужно еще пройти огромный путь до момента, когда ты сможешь делать что ты хочешь. А потом вдруг понимаешь: подожди, у меня в голове был такой прекрасный мир и представление, что я хочу делать, а оказалось, что и этого я не хочу делать…