Как оказалось, Гелен повторил это обвинение в своих мемуарах, не обладая никакими свидетельствами. Неудивительно, что политические сторонники самого Гелена не хотели, чтобы он распространялся об этом. Он мог, не моргнув глазом, заявить, что спецслужбы должны бороться с Вилли Брандтом, с коммунизмом и со всем, что не отвечает интересам правых. Ему никогда не приходило в голову, что своими авторитарными заявлениями он может отпугнуть новое поколение немцев.
Когда Фрик, бывший хозяин этой виллы, являлся министром внутренних дел рейха, а Серый Лис изображал борьбу с СССР, был издан следующий указ: «Война против большевиков предоставляет возможность восполнить нехватку черепов для центра изучения наследственности. Еврейско-большевистские комиссары, являющиеся воинствующим, но очень характерным примером недочеловеков, дадут нам такую возможность… При уничтожении еврея голова не должна быть повреждена, офицер должен отделить голову от тела и отправить ее в особом растворе».
Возможно, не стоило вспоминать подобные вещи, беседуя за чашкой чая с генералом, который хвастал, что, будучи главой спецслужб, он знал практически все обо всех, а затем, без какого-либо смущения, добавлял, что его работа не была связана со зверствами нацистской службы безопасности. Но Серый Лис никогда даже не удосуживался задуматься, какое впечатление на простых людей могло оказать то, что он говорит или делает. И все же в его сознании должен был завестись червь сомнения. Тогда Гелен решил отождествить себя с борцами с нацистским режимом, хотя и сделал это типично туманным способом: «Я не принимал участия в заговоре против Гитлера, но я не могу отрицать того, что знал 6 нем». К счастью для Гелена, за три недели до конца войны Гитлер отправил его в отставку. Серый Лис извлек для себя пользу из этого обстоятельства, приписав себе некий оттенок добродетели. По словам Хью Тревора-Ропера, свои заслуги Гелен «всячески приумножал и использовал, чтобы преуспеть в последующей попытке выжить — превратился из шефа восточной разведки Гитлера и Гиммлера в европейского эксперта ЦРУ, а впоследствии в главу секретной службы Федеративной Республики Германии».
21 сентября 1971 года три немецких чиновника, отвечавшие за дело Бормана, заглянули к Серому Лису. Генерал Гелен опубликовал в немецком издании своих мемуаров заявление, что Мартин Борман шпионил на Советский Союз и передавал информацию по собственному секретному радио. Франкфуртский судья Хорст фон Глазенапп, все еще надеявшийся выследить Бормана, взял с Гелена показание под присягой, в присутствии главного прокурора Вильгельма Мецнера. В этом заявлении Серый Лис сказал тоже, что и Стивенсон, — будто Канарис пришел к тому же выводу в отношении Бормана. Канарис полагал, что Бормана завербовали в двадцатые годы, когда в поверженной Германии началось политическое разделение. «Недовольные ветераны становились или ультраправыми, или большевиками». Метод продвижения Бормана вверх в нацистской иерархии был позаимствован им у Сталина. Его верность идее была ненормальной и не имела ничего общего с любовью к Германии. Борман манипулировал Гитлером, чтобы добиться результатов, выгодных для России. Он уничтожал вокруг фюрера всех, чтобы обеспечить падение рейха.
Гелен выражался как всегда обтекаемо: «Канарис представил свои основания для подозрений и предположений… В пятидесятые годы два надежных информатора убедительно доказывали, что Мартин Борман жив и находится в Советском Союзе… Я не могу даже под присягой указать личности упомянутых мною информаторов, так как убежден, что поступаю правильно, ставя интересы безопасности выше обязательства говорить только правду».
Не будем размышлять над тем, насколько можно доверять человеку, заявляющему, что безопасность важнее правды. Также не будем принимать во внимание утверждение лорда Бивербрука в «Дейли экспресс», появившееся в 1952 году: «Гитлеровский генерал шпионит за доллары». Там же говорилось, что Гелен разжигает ненависть к Советскому Союзу. И не будем задумываться о том, что произошло бы, если бы этот человек взял в свои руки контроль за всеми антикоммунистическими и антисоветскими операциями того времени. Порадуемся, что политику союзников определяли все же мудрые люди.
Если бы Гелен, вся военная карьера которого состояла из сидения в кресле, играл в свои игры бесконтрольно, костер ненависти разгорелся бы слишком сильно. У Советского Союза оставалось шесть миллионов солдат, 50 000 танков и 20 000 самолетов в Европе. США, напротив, стали сокращать свои вооруженные силы сразу по окончании войны, так что к 1947 году там от двенадцати миллионов солдат в армии осталось полтора миллиона. Гелен осуществлял провокационные операции на коммунистической территории, манипулируя жизнями людей, не осведомленных о неадекватности Серого Лиса.
Русские работали в тылу организации Гелена. Они устраивали к Гелену людей, которых он считал надежными, — добровольных агентов с хорошим нацистским прошлым, бывших эсэсовцев, гестаповцев, нацистских разведчиков… Среди них оказался Хейнц Фельфе, ставший впоследствии близким другом Гелена и шефом контрразведки. Крах организации Гелена и превращение ее во всеобщее посмешище настали тогда, когда высокопоставленный статский советник Фельфе был признан советским шпионом наряду с другими сотрудниками этой службы.
Гелен считал одним из основных достижений своей команды предсказание в 1967 году арабско-израильской войны за несколько дней до ее начала. Но еще раньше Стивенсон (и, возможно, другие журналисты) звонил из Тель-Авива, чтобы предупредить свое начальство, и назвал день и время конфликта. В мемуарах Гелен цитирует пример за примером свои сенсационные догадки, которые на самом деле основывались на чтении солидных газет, специализировавшихся на международных новостях.
Его намерение сделать из Бормана советского шпиона выглядело довольно странно. Он знал, что общественное мнение будет против этого. Единственным объяснением, которому, кстати, судья уделил особое внимание, было то, что Серого Лиса просто попросили это устроить и придать выдумке как можно более весомости. Это закрыло бы дело Бормана и, возможно, прекратило бы поиски бывшего секретаря фюрера в Южной Америке.
В 1953 году Британские секретные службы арестовали Вернера Наумана, госсекретаря министерства пропаганды Геббельса, обвинив его в попытке восстановить подпольные неонацистские группировки. Он сказал, что покинул бункер Гитлера вместе с Борманом, и добавил: «Бормана спасли русские. Он был советским шпионом и подготовился к встрече с ударными частями Красной армии… Сейчас Борман живет в Москве…»
Материалы процесса Наумана довольно известны. В британской разведке считали, что бывшие нацисты проводили занятия с молодежью. Имелось свидетельство очевидца о существовании нацистского молодежного лагеря. На него обратил свое внимание Ганс-Ульрих Рудель, основатель Братства (или Kameradenwerk, как оно названо в британском докладе). Однако по политическим причинам это дело замяли.
Эти политические причины были связаны с «холодной войной». Западногерманская республика обретала независимость, и канцлер Конрад Аденауэр попросил британцев позволить федеральным властям самим разобраться с тем, что британцы назвали «самой серьезной неонацистской угрозой». Затем Аденауэр по наущению Гелена оставил это дело.
Ветераны организации свидетельствовали, что Гелен, будучи американским служащим, отдал приказ о тщательном расследовании прошлого Аденауэра. Аденауэр преданно служил гитлеровской Германии. Один бывший эсэсовец, покинувший организацию, так как работа там казалось ему дублированием того, что он делал под руководством нацистов, заявил: «Жесткий антикоммунизм и вся загадочность организации Гелена привлекали политические силы, которые определяли путь развития германского государства. Аденауэр считал Гелена отличным союзником».
Если говорить коротко, Старый Лис — Аденауэр — считал Серого Лиса посредником для связи с американцами, способными через каналы разведки влиять на политику Вашингтона. Американская военная политика ставилась во главу угла, и если дипломаты западных союзников высказывали опасения относительно неонацизма и других форм ультраправого экстремизма, это не имело значения. Таких дипломатов можно было назвать в личной беседе тайными коммунистами.
Самой важной пешкой в игре Гелена был один из его людей (собственный «Борман»), глава администрации Аденауэра — Ганс Глобке, нацистский интерпретатор антиеврейского нацистского законодательства.
Агенты Гелена ездили по стране, занимаясь отдельными личностями и сообщая в штаб сущие пустяки. Встав на сторону американцев в общем фронте борьбы с большевиками, канцлер чувствовал себя в безопасности от местных критиков. Любой противостоявший ему в этой великой идеологической схватке был коммунистом.
Доктор Отто Йон, наблюдавший, как повторяется история Гитлера и национал-социализма, считал, что Науман замешан в неонацистской деятельности. Он также чувствовал, что Серый Лис продвигает версию побега Бормана для того, чтобы отвлечь внимание от Братства.
Отто Йон — глава отдела внутренней разведки и юрист, служивший консультантом в Люфтганзе, очень многое знал о перевозках этой компанией разыскиваемых людей. Он был другом принца Луиса Фердинанда, главы дома Гогенцоллернов, который в свое время казался подходящей заменой Гитлеру. С обычной точки зрения Йон выглядел «правильным человеком на правильном месте», если бы западные союзники действительно хотели помочь в строительстве демократической Германии. В 1944 году через несколько дней после провала заговора против Гитлера он бежал в Мадрид в самолете Люфтганзы, а оттуда отбыл в Англию.
Серый Лис отличался чрезмерным усердием. Расследования деятельности частных компаний проводились с невероятной энергией, учитывалась каждая мелочь. Все это во имя святой свободы! Таким образом было получено огромное количество промышленной и экономической секретной информации. Его доклады, доступные сейчас, представляют собой шедевры из мелких деталей или обвинений, хара