Вот он. Неизбежный. Вкрадчивый. Слегка угрожающий.
— Не спится? Закурить не хотите?
— Нет, — ответил Стивенсон.
— Не спали в самолете?
— Каком самолете?
— Из Нью-Йорка!
Стивенсон покорно взял предложенную сигарету.
— Привет, Джо! — крикнул незнакомец тучному мужчине, сидящему прямо у островка света, где танцевали девушки.
На этот раз — американец! Большой и довольно помятый. Широкая улыбка и большие руки. Видел Стивенсона в самолете.
— Мы можем чем-либо помочь?
— Что вы имеете в виду?
— Вы же хотите добраться в Пасто, правильно? Я видел, как вы читали новости.
— Спасибо! Думаю, найду, как туда доехать.
— Веселое местечко этот Пасто, да, Гастон?
Первый мужчина кивнул.
— У них там проблемы с партизанами, — продолжал Джо. — Эта страна — сплошные горы и долины. Страна партизан!
— Кардинал Конча Кордоба мог бы много рассказать об этом, — заметил Гастон. — Он лишил духовного сана священника…
— У партизан мало шансов, — прервал его Джо. — Но у них есть несколько верных людей в Пасто. Каждую субботу в гостинице «Эрих» проводится баварская ночь. Варят собственное пиво. Настоящие немцы!
— Вы знаете это место?
— Летаем туда постоянно. У меня собственный самолет. Я мог бы и вас подхватить, если нужно. В любом случае звоните!
Он вручил Стивенсону свою визитку, на которой было написано название нефтяной компании. Стивенсон пообещал позвонить и стал прощаться. Музыка начинала действовать ему на нервы.
Стивенсон бродил по широким улицам. Высокие офисные центры. Большие выставочные павильоны с дорогими машинами. Автомобили в витринах смотрелись памятниками компании «Мерседес». А вокруг, в радиусе полутора километров, люди жили в лачугах!
Стивенсона заинтриговало упоминание о священнике. Он знал, что был один расстриженный священник — Камило, готовившийся возглавить революцию и бежавший в горы. 15 февраля 1966 года власти Колумбии объявили, что отец Камило Торрес убит правительственными войсками, но и потом некоторое время в Колумбии, Уругвае и Венесуэле существовало движение камилизма — в память о католическом мученике.
…Старик выпил местного пива «Клуб Колумбия», когда его задержали. Как заявил местный полковник полиции, в Пасто его привели под предлогом того, что у него просрочено удостоверение личности. Это дало возможность про верить его прошлое. Он родился в Германии в 1899 году, то есть на год раньше официальной даты рождения Бормана. У старика имелся документ. Это измятое удостоверение было выдано в 1952 году на имя Йоханнеса Гартмана. На нем стоял штамп американской организации, занимавшейся беженцами. Старик не понимал причины такого переполоха. Он натянуто улыбнулся, услышав, что его считали евреем. Нет, сказал он, он не еврей. Старик предъявил и другой клочок бумаги, измочаленный и лоснившийся, выданный приграничной полицией в 1926 году, на котором значилось, что он пересек границу Эквадора в качестве иностранного резидента. Он покинул Германию в двадцатые годы, чтобы начать новую жизнь. Германия — место обитания анархистов и головорезов. Он выращивает овощи со своей индейской семьей. Он ничего не знал о нацистах и улыбался извиняющейся улыбкой. В конце концов, он уехал до их появления и мало что читал.
Он не возражал бы, чтобы полиция отослала его в Германию. В джунглях ему одиноко! Он хотел увидеть, что произошло с его страной. Пусть полиция отправит его туда на выходные! Он ухмылялся, проводя языком по беззубым деснам и поглядывая на полицейских, неспешно прогуливавшихся по пыльной улице.
В ту же ночь его доставили обратно в индейскую общину. Он принадлежал секте, членам которой запрещалось дотрагиваться до механизмов и металлических предметов. Они носили вместо обычной одежды, сшитой на механических машинах, картофельные мешки и назвали себя «костельядос» — от словосочетания «картофельный мешок». Дьявола они именовали «камеонета», буквально — «грузовичок». Место, где они жили, называлось «Ормигой» в честь муравья. Символом их религии служил изогнутый крест, но они ничему не поклонялись, ни духам, ни идолам.
— Можно ли отправиться к нему в деревню? — спросил Стивенсон шефа местной полиции.
— Только с разрешением. Нужно вернуться за разрешением в Боготу. А как вы собираетесь возвращаться? Самолеты предназначены для чиновников. Можно попытаться дойти туда по дороге, но это непросто. Вокруг джунгли. Вам придется спасть в гамаке и питаться кашей из бананов и маниоки, от которой, конечно, разболится живот.
На самом деле существовала военная авиаслужба SATENA для обслуживания общин, находившихся на так называемых внутренних территориях, но выбор пассажиров зависел от расположения чиновника. Летя обратно над этим районом, Стивенсон вновь удивлялся крутым склонам гор, глубоким долинам, буйной растительности и думал о том, как трудно перемещаться там пешком.
— Страна разделена на квадраты, — объяснил Стивенсону его колумбийский спутник. — Это сделано в интересах полиции. За вами все время наблюдают.
— Прошу прощения, но…
— Нас обучали немцы, — он ухмыльнулся. — Специальная миссия из Мадрида, возглавляемая гитлеровским экспертом! Это был человек, спасший Муссолини и шурина Франко во время вашей большой войны… Отто Скорцени!
— Он был тут? Когда?
Собеседник Стивенсона почесал в затылке.
— Последний раз года три назад.
Стивенсон начал вспоминать слова Скорцени об использовании авиалайнеров при перевозках секретных грузов в страны, где за взятку можно было стать иммигрантом. Три года назад… Из праздного любопытства он недавно проверил дипломатический корпус Колумбии. Немецким послом оказался Эрнст Людвиг Остерман фон Рот. О его нацистском прошлом имелись следующие данные в личном деле: вступил в партию в 1937 году, партийный билет номер 3 810 743… Представитель национал-социалистической партии на оккупированных территориях Советского Союза.
…Вскоре стало известно, что Германия не одобряет новую «бормановскую» историю. О раздражении местных жителей сообщалось одновременно в нескольких газетах, при этом их выражения походили друг на друга. Все сводилось к тому, что война давно окончена, а журналисты, рывшиеся в этой грязи, работают на руку коммунистам.
Сначала в немецком посольстве пообещали, что отпечатки Бормана прибудут в субботу утренним рейсом из Франкфурта через Мадрид. Спустя два дня посольство заявило, что отпечатков пальцев в личном деле Бормана не оказалось. Конечно же, отпечатки были. Их сняли с Бормана в двадцатые годы, когда он проходил по уголовному делу об убийстве, но это имело место в Лейпциге, а Лейпциг теперь находился на территории ГДР.
Стивенсон отметил единодушие местной прессы. Единственный издатель, начавший полицейское расследование, через месяц был смещен со своего поста в еженедельном журнале «Кромос». Генерал Ордоньес, глава отдела административной службы, сначала очень гордился обнаружением «Бормана». Затем полиция, контролируемая другим министром, провела допрос и Ордоньес за одну ночь изменил свое мнение. Подозреваемого отпустили.
Полковник полиции в штабе Ордоньеса сказал Стивенсону: «Мой коллега отправил подозреваемому поздравительное письмо: «Теперь вы можете танцевать на улицах городов Колумбии и говорить всем, что вы — Мартин Борман. Все будут смеяться, но может быть, угостят вас рюмкой-другой»».
Как раз перед тем, как старика доставили в Пасто, городок наводнили вооруженные сотрудники регулярной полиции. Полиция присутствовала, чтобы устрашать чужаков. Но по отдельности эти люди в стальных шлемах были готовы общаться с приезжими. Стивенсону предложили: «Вот документы, интересные для Вас. Конечно же, можно сделать с них копию! Пор фавор — пожалуйста! смогу принести и сам оригинал».
С документами тут обращались настолько вольно, что было странно, почему старику оказалось нечем заполнить промежуток между 1926 и 1952 годом? В полиции утверждали, что документы 1926 года ему выдали в Эквадоре, а каноэ старика перевернулось, когда он пересекал реку, и все бумаги затонули. Странное объяснение! И странный городок! Перемешаться тут можно было на collectivo — маленьком автобусе («фольксвагене»), но при условии, если удастся его обнаружить. Пройдя мимо кладбища, Стивенсон вышел на бетонированную площадку, которая вызвала воспоминание о шоссе, строительство которого начал Муссолини на Африканском Роге (в Северо-Восточной Африке) и которое через три километра неожиданно заканчивалось в пустыне, словно призрачная мечта о славе.
…После того как Стивенсон уехал вместе с группой следователей, Эрман-Гартман вновь исчез в джунглях. Венский охотник за военными преступниками Симон Визенталь заявил, что подозреваемый являлся марионеткой дезинформационного отдела Братства. Его подставили, чтобы отвлечь внимание от настоящего местонахождения Бормана в Парагвае. Но как тогда расценить медицинский полицейский отчет, в котором утверждалось, что у старика имеются шрамы в тех местах, где могла быть татуировка и прочие отметины, и что уже в старости ему была сделана неуклюжая и явно весьма болезненная попытка обрезания, хотя он не был евреем?
Если старик оказался пешкой в чьей-то игре, его бумаги следовало привести в более удобоваримое состояние. Существовали эксперты СС, которые удивляли своим искусством даже собственных начальников. Вальтер Шелленберг рассказывал, как его позабавило обвинение в том, что он, бригадефюрер СС, глава иностранной разведки, прятался в Америке в самый разгар войны. Тогда американские следователи предъявили ему паспорт, сделанный на имя Шелленберга со всеми необходимыми отметками о прибытии и убытии и фотографией Шелленберга. Он узнал его и объяснил, что паспорт смастерили техники из отдела поддельных документов и подарили ему в шутку на его день рождения в 1943 году.
Этот отдел продолжал подделывать документы и после войны. Шелленберг, превратившийся в злобного изгнанника в великолепном, но обветшалом швейцарском укрытии, вспоминал, как Клаус Барбье избежал возмездия со стороны французов за преступления гестапо. Он взял имя Мертенс и потом присоединился к ODESSA, которая имела крупную группу по подделке документов в аугсбургском лагере военнопленных. «Они отправились через Атлантику, чтобы научить этих латиноамериканцев быть хорошими антикоммунистами, — язвительно заявил Шелленберг. — Есть место, где возможно создать целое нацистское государство, и этого никто не заметит. Конечно, у такого предприятия есть свои недостатки. Цель возрождения нацизма — распространить его как евангелие, и поэтому нет смысла прятать четвертый рейх в джунглях. Но с этого можно начать, — сухо добавил он. — Латинская Америка — это шестая часть суши. Я много занимался ее изучением!»