лучилось, что моя ладонь уперлась ей в грудь, ощутив приятную мягкость под тонкой тканью платья.
— Поиграем? — шаловливо улыбнулась она.
— Нет. Я не могу доверять тебе до конца, пока ты не выполнишь для меня поручение. А то когда ультиматум ставила, так и не отдала мне бумаги, которые я просил.
— Я могу сейчас же сбегать к себе домой и заберу те бумаги, — тут же вскинулась она.
— Это позже. Да и уже не нужно, — подумав, сказал я. — У меня будет к тебе другая просьба. Выполнишь ее, мы снова начнем работать вместе.
— Все, что угодно, — тут же обрадовалась девушка.
— Тогда реши мне проблему с телефоном, — огорошил я Женю. — Мне все чаще требуется оставлять свои контакты, а просто адрес давать — неудобно. Письма могут долго идти, а иногда нужна срочность.
— Но ведь тебе гораздо проще попросить об этом товарища Сталина, — растерялась Васюрина. — Что я-то здесь сделаю?
— Не мои проблемы, — тут же отрезал я. — Сама только что заявила, что готова на «что угодно». И опять свои слова назад заберешь?
Женя поджала губки и недовольно уставилась на меня.
— Короче, будет у меня телефон — будет совместная работа. А сейчас иди, не мешай мне работать.
Наконец закрыв перед растерянной девушкой дверь, я облегченно вернулся к себе в комнату. Надеюсь, я больше ее не увижу.
Смотря на закрытую дверь, Женя мысленно проклинала парня. Сволочь! Подлец! Воспользовался ей, а сейчас бросил! И ведь как вывернул-то! Вроде и согласен работать вместе, но она ведь и правда его последнее поручение не выполнила. Надо возвращать доверие. Вот только самому Сергею достать себе телефон — мелочь, а для нее — невыполнимое задание.
— А может, не такие у тебя и хорошие отношения с товарищем Сталиным, что ты его попросить о собственном телефоне не можешь? — пришла в голову Жене мысль, которую она прошептала себе под нос.
Это имело смысл, но как узнать-то? И что ей самой сейчас до этого открытия, если товарищ Сталин о ней не знает и вряд ли узнает?
— Ладно, думаешь, отвязался от меня? — упрямо вскинулась девушка. — Будет тебе телефон! — процедила она. — И после уж ты не отвертишься. И с товарищем Сталиным тоже познакомишь.
Приняв такое решение, она резко развернулась и сбежала по лестнице. Надо навестить кое-каких знакомых из комсомола. Они как минимум подскажут, к кому ей обратиться для решения возникшей задачи.
Глава 22
Конец сентября 1930 года
Начался новый учебный год, поэтому времени на работу по заданию товарища Сталина стало меньше. «Забить» на учебу я даже не планировал. Задание товарища Сталина я так и так выполню, а вот провал в знаниях мне никто компенсировать не сможет. Вот и ходил на пары, старательно записывая лекции и отвечая на вопросы преподавателей. Неудивительно, что найти меня нашему комсоргу группы Рябинцеву не составило труда.
— Огнев, ты еще комсомолец, или как? — сразу наехал он на меня.
— С утра был комсомольцем, — удивился я, ожидая какой-либо подлянки, как было с моим внезапным исключением.
Но все оказалось проще.
— Тогда почему не работаешь по линии комсомола? Летом с нами никуда не ездил, начало пар пропустил, и даже не отчитался — где был, что делал?
— А обязан? — вырвалось из меня, а в груди начало зарождаться раздражение.
— Конечно, — уверенно кивнул Олег. — Если ты где загуляешь, то с меня же спросят — а почему это я комсомольца Огнева не остановил и не помог ему в тяжелую минуту? Весь коллектив подставляешь! — надвинулся он на меня.
— В колхозы ездил, задание товарища Сталина выполнял.
— Ты мне тут товарищем Сталиным не козыряй, — нахмурился Рябинцев, но тон поубавил. — Если так, то это безусловно важная причина прогула. Но! Предупредить ты нас был обязан. И еще, какую полезную нагрузку будешь брать в этом году? Мы составляем списки.
— Ты о чем? — снова я его не понял.
— Ты раньше по школам ходил, лекции о коммунизме читал. В этом году чем заниматься будешь по линии комсомола? Просто состоять и ничего не делать не получится. Не та у нас организация!
Я задумчиво покрутил головой.
— А задание товарища Сталина за такую нагрузку не сойдет?
— Нет, это по линии партии у тебя можно провести, — отмел мою надежду «сделать финт ушами» Олег.
— И что там у вас в списках заданий? — спросил я его уныло.
А сам подумал, может нафиг его — этот комсомол? Времени вообще нет, уже посещения занятий в «Динамо» как отдых воспринимаю, несмотря на физические нагрузки там. Давно в кино не выбирался. С Катей что-то начало «вырисовываться», ей тоже хотелось бы время уделять. С Борей уже месяц если не больше не виделся. Так зачем мне этот комсомол?
Рябинцев принялся перечислять, за какие полезные дела для общества взялись другие студенты, когда я его перебил.
— Вот что, Олег. Нет у меня времени на все это. Раз уж нельзя состоять в комсомоле без такой полезной нагрузки, я тогда покину его.
— Э-э-э… — растерялся комсорг. — Но как?
— В смысле? — даже удивился я. — Обыкновенно. Заявление напишу, у товарища Жидунова уточню, в какой форме его составлять, и все.
— Но ведь… — окончательно стушевался Олег.
А я, глядя на него, понял, что тот хотел припрячь меня к какой-то деятельности, наверное, чтобы галочку какую поставить или хвастаться, что он мне задания выдает наравне с товарищем Сталиным, а я тут его обломал.
После пар я отправился к Георгию Юрьевичу. Откладывать свой уход из комсомола я не видел смысла. Жидунов мне сначала обрадовался, но ровно до момента, пока не узнал причину нашей встречи.
— Сергей, не торопись, — мягко сказал он и предложил присесть. — С чего ты так резко поменял свое мнение? Я же помню наш последний разговор, ты хотел остаться состоять в комсомоле.
— Времени на все не хватает. А тут наш комсорг напомнил мне, что я обязан хоть какой-то вклад вносить, как член организации.
— Ну так-то это так, — протянул Жидунов, — но ведь из любого правила можно сделать исключение?
— Чтобы потом в меня тыкали за спиной, почему это я единственный никакую пользу не приношу как член комсомола? — покачал я головой.
Георгий Юрьевич устало вздохнул и выдохнул, что-то прошипев сквозь зубы.
— Вот чем ты сейчас чем занимаешься? Если не секрет конечно, — поспешно добавил он.
Ну я вкратце и рассказал, упомянув мою поездку по колхозам.
— Отлично! — улыбнулся он. — Вот это…
— Идет по линии партии, — перебил я Жидунова. — Так мне Рябинцев сказал.
— Вот это, — с нажимом продолжил Георгий Юрьевич, — мы и используем. Пускай поездка по линии партии, но ты можешь написать отчет о жизни в колхозах, и как там проводится работа с комсомольцами. Есть ли она там вообще. Насколько развита.
— Но я ведь даже ни о чем подобном не спрашивал! Откуда мне знать?
— Можешь наших ребят спросить, кто летом по деревням ездил, — пожал плечами Жидунов. — Много времени это у тебя не отнимет. Напишешь один отчет, свои предложения по развитию комсомольского движения в деревне, и на весь год свободен. Разрешаю привлекать других комсомольцев. Ты тут сказал, что не один ездил, так?
— Ну да, с подругой, — пожал я плечами.
— Она комсомолка?
— Да.
— Вот ее и попроси себе помочь.
На этом мы и расстались.
Возвращаясь домой, я понял, что заниматься этим отчетом мне совсем не хочется. Но вот слова Жидунова, что я могу привлечь Катю, радовали. Пожалуй, так и поступлю. Будем рядом за моим столом сидеть, вместе бумажки строчить. На этой мысли я усмехнулся и вместо своей квартиры отправился по адресу девушки.
Катя помочь мне не отказалась. Даже обрадовалась, когда я ей предложил заниматься этим у меня. Тут и я сам смогу ей объяснить, как вижу такой отчет, и мои мысли она запишет. Ну и сразу смогу подкорректировать ее, если у девушки будут непонятные моменты. На этой позитивной ноте мы договорились встречаться после пар в двух кварталах от моего дома, куда Кате удобнее всего было подойти, и уже дальше идти ко мне.
Когда Московский университет разделили, и выделили из его состава медицинский факультет, Женя сначала обрадовалась. У нее появился реальный шанс стать комсоргом не просто факультета, а целого института! И в принципе она своего добилась, пусть и не сразу. В этом году прошли перевыборы, и с начала года Евгения получила долгожданный пост. В основном благодаря тому, что девушек в институте было больше.
Работы хоть и прибавилось, но не слишком. Однако ей хотелось больше, потому-то и начала она искать варианты. В партию вступить ей пока не удалось. Нужны рекомендации трех действующих членов, а такие ее знакомые что-то не торопились оказать помощь молодой студентке. Попытка пойти «привычным способом» — через постель тоже провалилась. Нет, с ней охотно спали, но вот писать ей рекомендательное письмо согласился лишь один человек. И тот был молодым врачом, только закончивший университет и проходящий пока еще стажировку в одной из больниц города. Остальные были людьми женатыми и вообще о связи с Женей старались нигде не упоминать, а на ее просьбу отреагировали примерно так же, как Огнев — стали держать дистанцию.
И девушка сделала вывод, что все мужики — кобели, готовые переспать с кем угодно. А вот как только почувствуют угрозу себе и своему положению, тут же забудут обо всех «прекрасных ночах». Хорошо еще не вставляют палки в колеса, а просто отказываются продвигать. А то был один преподаватель на факультете хирургии, тоже член партии, который пригрозил Жене снижением оценок и ее отчислением. А всего-то девушка попыталась намекнуть похотливому мужику, не пропускающему ни одной юбки, что расскажет о его похождениях его жене. Причем даже не об отношениях с самой Васюриной, у преподавателя таких, как она, было как бы не треть факультета.
В общем все это и вернуло девушку к варианту с Огневым. Тот ей не угрожал, был достаточно молод и красив, что тоже немаловажно, а главное — имел выход на самый верх, в отличие от всяких преподавателей и молодых студентов из комсомола. И он уже состоял в партии! Найти третьего согласного на рекомендацию, и партийное удостоверение у нее в кармане.