Скрывшись после 2 апреля 1902 года из Петербурга, Гершуни и его ближайшие по Боевой организации товарищи группируются около Киева. Там Гершуни имел свою главную конспиративную квартиру и устраивал свои деловые свидания; там зачастую скрывалась «бабушка» – Брешко-Брешковская, проживая иногда у знакомых на кухне под видом простой прислуги; в Киев шла конспиративная переписка для боевиков из-за границы, будучи направляема по адресам третьих непричастных к делам партии лиц; там же осенью обосновался помощник Гершуни Мельников, устроивший у себя в квартире целый склад партийной литературы.
Летом 1902 года Гершуни начал организовывать покушение на харьковского губернатора Оболенского, что должно было явиться местью за его решительные действия по подавлению крестьянских беспорядков. Еще весною того года работавший в Харькове столяр из Киева Фома Качура, состоявший уже членом одного из киевских кружков, в разговоре с членом партии Вейценфельдом выразил желание поступить в Боевую организацию, но намерение это не могло осуществиться потому, что Вейценфельду не удавалось свести Качуру в Киеве с Гершуни и Брешко-Брешковской.
Когда же летом Гершуни понадобился исполнитель для задуманного им убийства, то сперва выбор его остановился на ставшем известным впоследствии Каляеве, но затем Гершуни, дабы придать покушению более идейный характер, решил поручить его кому-либо из рабочих. Тогда-то и был разыскан Качура, вызван в Киев и познакомлен с Гершуни. Последний нашел Качуру подходящим для намеченного им покушения, стал работать с ним и вскоре вполне подготовил его к выступлению.
29 июля вечером Качура и Гершуни явились в Харьков, в сад «Тиволи», и там Качура стрелял из браунинга в вышедшего из театра губернатора, но промахнулся и ранил стоявшего рядом полицмейстера. Будучи задержан, Качура назвал себя членом Боевой организации партии социалистов-революционеров и заявил, что действовал по постановлению организации. При нем оказался пакет, в который был вложен «Приговор Боевой организации».
Покушение на губернатора Оболенского было широко разрекламировано партией и Центральным комитетом. Были изданы особые по этому поводу прокламации, была отпечатана брошюра «Почему стреляли в харьковского губернатора». Качура в партийной литературе изображался как защитник народа; о нем писались книжки, выпускались его фотографии, ему дано было название «народного героя».
После покушения на губернатора Оболенского в деятельности Боевой организации наступило затишье. Новая постановка политического розыска по империи мешала начинаниям террористов. В январе 1903 года в Киеве был арестован помощник Гершуни Мельников. Шли обыски в связи с производившимся по делу убийства министра Сипягина дознанием. Была арестована группа лиц, имевших дела с Гершуни, и в том числе Григорьев.
Однако 6 мая 1903 года Боевая организация вновь заявила о себе. В тот день в Уфе, в общественном саду, двумя членами Боевой организации был убит уфимский губернатор Богданович. Дело организовал и руководил его выполнением Гершуни. Боевая организация и Центральный комитет издали по поводу убийства прокламации, а в № 24 «Революционной России» было сделано оповещение о том же событии; в статье же «Террор и массовое движение» еще раз подтверждался следующий взгляд на террор:
«Новый террористический акт, исходящий от Боевой организации партии социалистов-революционеров, побуждает нас сделать еще раз (и, вероятно, не в последний раз) кое-какие указания на постановку вопроса о терроре в нашей программе и еще раз вернуться к некоторым из возражений, упорно выдвигаемых против употребления террористических средств в борьбе с самодержавием.
Считая применение этих последних и неизбежным, и целесообразным, наша партия в то же время полагает, что террор должен быть, да и не может не быть, лишь одним из вспомогательных средств борьбы; что он должен находиться под контролем партийной организации и, наконец, что террористические акты должны иметь возможно более тесную связь с массовым движением, опираться на нужды этого движения и дополнять его и, в свою очередь, давать толчок проявлениям массовой борьбы, возбуждать революционное настроение в массах…»
Убийцы губернатора Богдановича сумели скрыться. Сам Гершуни, выехав из Уфы, направился в Киев, откуда намеревался поехать по делам Боевой организации в Смоленск и затем за границу. 13 мая 1903 года Гершуни прибыл в Киев, высадился на станции Киев-Второй, отправился пешком в город и через несколько минут был арестован чинами Киевского охранного отделения.
С арестом Гершуни кончился первый период жизни Боевой организации. Преемником его, судя по партийным материалам, стал Азеф[31], представителем же Боевой организации за границей по-прежнему являлся член Центрального комитета Михаил Гоц. К нему обычно и направлялись лица, выражавшие желание начать в партии работу по террору, а он уже направлял их к Азефу. Личный состав Боевой организации обновился. Произошло изменение и в технике террора: от пистолетов Боевая организация перешла к разрывным снарядам.
Первой задачей, которую получила теперь Боевая организация от Центрального комитета, было совершение покушения на министра внутренних дел Плеве. По выработанному в августе 1903 года в Женеве плану было решено произвести наблюдение за выездами министра в Петербурге из дома по Фонтанке, где он занимал квартиру, и по установлении всех нужных данных взорвать карету бомбами во время проезда министра.
В ноябре несколько членов Боевой организации во главе с Савинковым, быстро занявшим в Боевой организации, вследствие своих личных качеств, место непосредственного организатора и руководителя, были уже в Петербурге, где и изучали выезды министра, один под видом извозчика, другой – торговца-лоточника. Борис Викторович Савинков, сын дворянина Петербургской губернии, родился в 1879 году. В 1902 году был выслан административным порядком в Вологду по делу социал-демократических групп «Социалист» и «Рабочее знамя». В Вологде перешел в партию социалистов-революционеров, на что оказали влияние беседы с приезжавшей туда Брешко-Брешковской. В июне 1903 года бежал из ссылки через Архангельск за границу, явился в Женеву и вступил в Боевую организацию.
В декабре боевики попали в сферу наблюдения чинов охраны и поспешили скрыться из Петербурга. Таким образом, это первое предприятие Боевой организации в ее новом составе кончилось неудачей.
Появление и быстрое развитие деятельности организации партии социалистов-революционеров и особенно апрельское 1902 года выступление ее Боевой организации захватили правительство как бы врасплох. Партия начала работать там, где не было соответствующих разыскных органов. Столицы с их охранными отделениями умышленно обходились руководителями партии. Все важнейшие партийные предприятия зарождались и ставились в провинции. Боевая организация образовалась в провинциальной глуши и, подготовив там свое выступление, совершила как бы налет на Петербург. Такое положение, немало обусловившее успех работы социалистов-революционеров в первые годы жизни партии, повело к частичной реформе дела политического розыска.
В 1902 году в некоторых провинциальных городах были спешно учреждены разыскные пункты, переименованные затем в охранные отделения. Они повели энергичную борьбу с партийными организациями. Начались аресты социалистов-революционеров. Наиболее значительные из них были осуществлены в Одессе, Тамбове и Екатеринославе. Арестовывались, как указано выше, типографии в Пензе, Чернигове, Житомире и Екатеринославе. Перехватывались транспорты нелегальной литературы. В ноябре 1902 года в Саратове был разбит русский центр партии и там же нанесен большой удар пропаганде среди крестьян. В Саратове и в расположенном поблизости Никольском городке 1 ноября было арестовано 66 человек, причем в Мариинском земледельческом училище были найдены мимеографы, гектографы, паспортные бланки, копировальные приборы, большое количество брошюр для крестьян и библиотека из 600 книжек. Там же в Саратове в декабре у члена Саратовской городской управы Милашевского, в секретном, хитро и хорошо оборудованном подвале был обнаружен склад из десяти пудов партийных изданий, мимеограф, три партийные печати, приспособления для подделки паспортов и много других материалов. После этого разгрома руководящий центр был перенесен в Екатеринослав. Преследования, которым подверглись партийные организации к концу 1902 года, произвели столь сильное на партию впечатление, что Волынский комитет даже выпустил по этому поводу особую прокламацию, в которой, признав факт систематических ударов, призывал организацию не пугаться и продолжать работу.
В 1903 году групповые аресты были произведены в Киеве, Одессе, Санкт-Петербурге, Козлове, Екатеринославе, Курске, Саратове, Москве и в других городах. Обыски давали богатые результаты, свидетельствовавшие о преступной работе социалистов-революционеров по пропаганде и агитации. В Одессе же, Екатеринославе, Саратове и Киеве, как уже отмечалось выше, были арестованы и типографии, взятые на полном ходу. При аресте Киевской типографии была арестована и ставившая ее повивальная бабка Фрума Фрумкина, которая позже, 2 декабря, будучи вызвана на допрос в Киевское губернское жандармское управление, пыталась перерезать горло жандармскому генералу Новицкому, но нанесла ему лишь легкую рану[32].
Наносимые партии удары были серьезны. Из ее рядов вырывались наилучшие работники. Аресты типографий и транспортов нелегальной литературы лишали партию главных средств пропаганды и агитации. Гибли явки, конспиративные квартиры, проваливались налаженные с большим трудом сношения заграничного центра с местными организациями. Все это не могло не отразиться пагубно на положении дел партии. В партийной работе замечались перебои. Некоторые организации должны были поневоле прекращать свою деятельность, и хотя, оправившись, они и продолжали ее, но контингент работников последующих составов обычно бывал уже много слабее предыдущих, работа шла менее успешно. И если тем не менее, несмотря на интенсивную работу разыскных органов, расстраивавших систематически работу партийных организаций, таковые продолжали нарождаться, то причину тому следует искать во все более и более развивавшемся в то время противоправительственном движении интеллигенции.