На местах пропаганду вели многочисленные местные организации. Некоторые из них, как, например, Черниговский комитет, все свои усилия направляли именно на работу среди крестьян. В начале сентября состоялся съезд крестьянских работников партии, на котором были представлены: Северная область – областной комитет, Санкт-Петербург, Новгород, Вологда, Архангельск и Петрозаводск; Центральная область – Москва, Владимир, Орел и Тверь; Северо-Западная область – областной комитет, Смоленск и Могилев; Уральская область – областной комитет, областной съезд и Сарапул; Поволжье – областной комитет, Самара, Саратов, Симбирск, Казань, Пенза и Тамбов; Украинская область – Воронеж, Курск, Киев и Харьков; Южнорусская область – областная организация и Симферополь; Северный Кавказ – Черноморская губерния, Ставрополь, Кавказ и Екатеринодар; Закавказье – областной комитет.
Не было представителей от Сибири, Азовско-Донской области и Среднеазиатской. Кроме делегатов от перечисленных организаций было 10 человек от Центрального крестьянского комитета, 6 представителей от Центрального комитета и 9 человек гостей, в том числе 2 представителя от думской Трудовой группы.
Съезд признал настоятельную необходимость продолжения работы среди крестьян, полагая, что крестьянство должно выступить за вооруженное восстание лишь в согласии с армией и пролетариатом; признал необходимым «противодействовать даче рекрутов» в войска и принял несколько резолюций, которые, однако, обязательного характера для партии не имели, а явились лишь материалом для обсуждения затронутых вопросов для местных организаций.
Высочайший указ от 9 ноября[57] о выделах из общины нанес сильный удар социалистам-революционерам. Центральный комитет не замедлил ответить на него большой прокламацией: «Что делать крестьянам, по поводу указа от 9 ноября 1906 г.». Дав тенденциозное истолкование предпринятой государственной реформы, Центральный комитет указывал крестьянам: «Крестьяне должны – не идти в землеустроительные комиссии; не покупать никаких земель; не закладывать своих земель; не выделяться из общества… Особенно важно крестьянству совершенно не допустить до исполнения указ о выделе участков из общественной земли в собственность отдельным хозяевам».
Для этого крестьянству рекомендовалось: постановлять приговоры о желании сохранить общественное владение земли с правильными уравнительными ее пределами; желающих выделяться отговаривать от того, при безуспешности же подвергать бойкоту – «не иметь с ними никакого общения, не разговаривать, ничего не покупать и не продавать, вообще поступать как с изменниками и врагами общества; у лиц, заявивших о выделе, отбирать надел в пользу общества, требования земских начальников о выделах не выполнять и т. д. Все эти меры должны быть проведены твердо и неуклонно по всей России. Партия социалистов-революционеров повсюду советом и делом поможет крестьянству в этом великом деле общественного укрепления и общественного объединения…»
По тому же поводу были помещены статьи в «Сознательной России» и издана популярная брошюра «Мирская сила».
Однако все эти указания успеха не имели; реформа постепенно, но крепко входила в крестьянскую жизнь. Позже, уже в 1909 году, после того как Государственная дума одобрила и приняла земельный закон от 9 ноября 1906 года, партия издала брошюру «Закон о крестьянском разорении», которая заканчивалась такими строками: «Господская Государственная дума бережно охраняет помещичью землю, для нее эта земля священна и неприкосновенна. А о крестьянской земле она прямо говорит: „Грабь ее – кто хочет“. Теперь, благодаря Думе, борьба с расхитителями мирской земли для трудового крестьянства становится еще тяжелее».
XIII
1906 год. – Террор. – Боевая организация. – Боевой отряд при Центральном комитете. – Летучие боевые отряды областных комитетов. – Местные боевые дружины. – Грабежи или экспроприации
В 1906 году главное свое внимание и усилия партия направляла на террор и экспроприации. Еще в декабре предыдущего года Центральный комитет, державший Боевую организацию, по выражению одного из ее членов, «под ружьем», поручил ей организовать покушение на министра внутренних дел Дурново и московского генерал-губернатора Дубасова. Намечалось также покушение на председателя Государственного совета Акимова, на заведовавшего политическим розыском Рачковского и еще на нескольких лиц. Руководящей центр Боевой организации был старый. Химической частью заведовал Зильберберг, в распоряжении которого находилась в Териоках целая лаборатория с несколькими химиками. Зильберберг вступил в Боевую организацию в начале 1905 года, когда и принял участие в устройстве за границей партийной лаборатории, в изготовлении и перевозке динамита. Проработав несколько месяцев, он, как опытный химик, и был вытребован для лаборатории в Териоках.
Однако ни одного из задуманных предприятий по Петербургу Боевая организация совершить не смогла. Выслеживания, которые устанавливала организация за намеченными ею лицами, попадали в сферу наблюдений Охранного отделения и должны были прекращаться; боевики разбегались. Организованное покушение на полковника Римана не удалось. Явившийся к нему на квартиру 11 апреля боевик, переодетый офицером и вручивший для доклада карточку князя Друцкого-Соколинского, был задержан. При обыске у него нашли револьвер, заряженный восемью пулями, и кинжал.
«Точно какой-то рок повис над Боевой организацией и отнял ее удачи», – говорил Зильберберг[58].
В Москве же Боевая организация сумела совершить покушение на генерал-губернатора Дубасова. 23 апреля, днем, когда генерал-губернатор подъезжал в коляске к своему дворцу на Тверской улице, член Боевой организации Мищенко-Вноровский, одетый в форму морского офицера и несший бомбу в виде коробки конфет, бросил ее под коляску. Произошел взрыв, которым генерал-губернатор был ранен, его адъютант граф Коновницын убит, убит и сам террорист. Несколько лиц, находившихся вблизи покушения, были ранены.
В начале мая, ввиду открытия Государственной думы, первый Совет партии постановил, впредь до большого разъяснения массам населения политического положения и тактики правительства, приостановить временно террористическую деятельность, не прекращая, однако, ни на минуту общей боевой подготовки. Но и теперь, опять-таки, было сделано исключение для генерала Трепова и для некоторых провинциальных актов, как, например, для дела [вице-адмирала] Чухнина, и тем самым постановление о приостановке террора фактически сводилось на нет[59].
Тотчас же после первого собрания Совета в Севастополь выехали руководитель Боевой организации Савинков и член той же организации бывший студент Калашников.
14 мая в Севастополе, около Владимирского собора, происходил парад местного гарнизона, который принимал начальник гарнизона генерал Неплюев. У места парада в публике находились члены партии Савинков, Калашников, Макаров, Назаров, Двойников и беглый матрос Фролов. Когда прошел первый взвод войск, Калашников, стоявший на паперти, подал шапкой сигнал, после чего Макаров выбежал из толпы и бросил в группу начальствующих лиц, среди которых стоял генерал Неплюев, бомбу, которая, однако, не разорвалась. В тот же почти момент раздался оглушительный взрыв бомбы, которую, желая бросить по направлению генерала, уронил около себя Фролов. Взрывом было убито 6 человек из публики, городовой, сам Фролов и ранено 37 человек.
Террористы бросились бежать, но Макаров, Двойников и Назаров были арестованы тотчас же, причем у Макарова была найдена в кармане еще одна бомба и браунинг. Савинков был взят по приходе его через два часа в гостиницу, где у него при обыске было найдено 1000 рублей, финляндские деньги и три фальшивых паспорта; а Калашников вырвался из рук схватившего его чина полиции; успел скрыться и был арестован лишь 20 мая в Петербурге на вокзале. Все задержанные назвались вымышленными фамилиями и в удостоверение своих личностей представили фальшивые документы.
На суде по настоящему делу свидетельскими показаниями было установлено, что по пути в Севастополь Калашников виделся в Москве с Макаровым, в Харькове же виделся с Савинковым, Назаровым и Двойниковым и с ними же виделся и в Симферополе; установлено было показанием и то, что за несколько минут до взрыва 14 мая Савинков заходил во Владимирский собор, откуда прошел в Никольский собор, где уже находился Калашников, после чего оба, порознь, прошли к Владимирскому собору, где вскоре и случилось описанное покушение.
Центральный комитет партии специальным заявлением утверждал затем, что Назаров, Двойников, Калашников и Савинков никакого участия в описанном покушении не принимали и о приготовлении к нему не знали[60].
Арест Савинкова был столь серьезным ударом для Боевой организации, что Центральный комитет немедленно принял меры к освобождению его. С этой целью в Севастополь был послан Зильберберг. Приехав туда, он, после двухмесячной подготовительной работы, сошелся с главарем местной боевой дружины, бывшим лейтенантом Никитенко и членами военной организации партии, и в том числе – с вольноопределяющимся пехотного полка Сулятицким, с которыми и выработал план освобождения Савинкова, содержавшегося под стражей на военной гауптвахте. 16 июля, когда Сулятицкий был разводящим в карауле при гауптвахте, он переодел Савинкова в солдатское платье и вывел его на свободу. Оба они добрались затем на приготовленный Никитенко парусный бот, и все трое переправились в Румынию.
Что касается покушения на генерала Трепова, то старания Боевой организации произвести таковое повели лишь к тому, что командированный для этой цели 1 июля член организации убил вечером в петергофском парке генерала Козлова, приняв его за генерала Трепова.
Наезды членов Боевой организации в Петергоф в тот период времени вообще не были удачны для них. Так, прибывший тем летом и поселившийся около Кадетского плаца под вымышленной фамилией боевик был арестован на следующий же день после своего прибытия; боевик, прибывший из Финляндии в день перевоза тела генерала Мина из Петергофа в Петербург, был арестован на Петергофском вокзале, причем у него был найден документ, вполне изобличавший его в работе по террору; лицо, прибывшее в Петергоф для выслеживания проездов высокопоставленных лиц и занявшее в Петергофе две весьма удобные для этой цели квартиры, было обнаружено, что и заставило его покинуть Петергоф и вернуться в Петербург.