. В комитетах бедноты они видели «не что иное, как противовес против Советов крестьянских депутатов — Советов, где главную роль играет трудовое крестьянство», а в декрете о комбедах усматривали «определенную тенденцию… идти войной на упразднение Советов крестьянских депутатов»650.
В отношении левых эсеров к мероприятиям Советского правительства и Коммунистической партии отразилась их приверженность к старым доктринам. Они хотели делать социалистическую революцию в союзе с деревенской буржуазией, обойтись без классовой борьбы в деревне, боялись ущемить собственнические интересы мелких буржуа. В. И. Ленин писал по этому поводу: «Партия бесхарактерных, то есть левые эсеры, бесхарактерна и здесь: она поддается корыстным крикам и воплям буржуазии, она кричит против хлебной монополии, она «протестует» против продовольственной диктатуры, она дает себя запугать буржуазии… и истерически мечется, советуя повысить твердые цены, разрешить частную торговлю и тому подобное»651.
Колеблясь между буржуазией и пролетариатом, левые эсеры пытались найти какую-то середину, ограничиться полумерами и никак не могли и не хотели понять, что есть лишь два выхода из создавшегося положения: либо пролетариат в союзе с крестьянской беднотой установит железный порядок, обуздает мелкобуржуазную стихию и заставит кулака подчиниться, либо буржуазия с помощью кулаков и при косвенной поддержке левых эсеров сбросит Советскую власть.
Выход из внутренних трудностей левые эсеры видели лишь во внешнеполитических актах авантюристического характера. Они утверждали, что только разрыв Брестского мира может спасти Россию от голода и «слеп тот… кто искал других способов борьбы с кризисом, кроме ответного удара по кольцу империалистического удава, кроме того, чтобы поднять восстание на Украине и в других оккупированных местностях»652.
Когда ВЦИК, несмотря на сопротивление левых эсеров, принял декрет о комбедах, Карелин от имени своей фракции прямо заявил: «Всем влиянием нашей партии, всем партийным авторитетом мы будем вести решительную борьбу с теми вредными мерами, которые сегодня приняты ВЦИК»653. Через три дня заявление партии левых эсеров о борьбе «самыми решительными мерами как в центре, так и на местах» против политики Советского правительства было опубликовано в газете «Знамя труда».
Вслед за декларациями левые эсеры развернули усиленную практическую деятельность, направленную на срыв мероприятий большевистской партии и Советского правительства. Они не пренебрегали никакими методами, начиная с саботажа и выхода из советских органов с целью создания затруднений в их работе и кончая прямой контрреволюционной агитацией и угрозами в адрес коммунистов.
Фракция левых эсеров Воронежского губернского Совета вышла из состава исполкома и отозвала своих представителей из всех его отделов, но поддержки в губернии не встретила. В ответ на запрос губисполкома об их мнении по этому вопросу все уездные Советы осудили поведение фракции левых эсеров. В Ярославской и Калужской губерниях представители этой партии в июне 1918 г. пытались отдельно от коммунистов собрать губернские съезды Советов, чтобы получить в них большинство. 26 июня 1918 г. на губернском съезде Советов в Нижнем Новгороде они ультимативно потребовали себе больше мест в исполкоме, чем следовало по принципу пропорциональности. Однако съезд отверг домогательства левых эсеров и избрал полностью большевистский исполнительный комитет. Председатель Новоржевского уездного исполкома в телеграмме ВЦИК просил срочно отозвать из уезда агитаторов крестьянской секции, которые настраивали население против организации Красной Армии и выполнения декретов Советской власти.
В большинстве случаев левым эсерам не удавалось провести свою линию. Крестьянство туго поддавалось их агитации. «Трудно было подготовить почву, чтобы крестьяне сочувственно относились ко мне»654, — докладывал один из левоэсеровских агитаторов о результатах своей поездки в апреле 1918 г. Но там, где путем демагогии и при поддержке кулаков левые эсеры брали верх, резолюции носили явный антиправительственный, а порой и провокационный характер. Среди левоэсеровских фракций Советов были и такие, которые колебались и не высказывали своего отношения к продовольственной диктатуре и организации комитетов бедноты; существовали и одобрявшие декреты Советского правительства. Не все левоэсеровские организации на местах разделяли точку зрения своего ЦК, но в основном левые эсеры, особенно их руководящие органы, занимали враждебную позицию по отношению к курсу на углубление социалистической революции в деревне.
По мере развития событий менялось лицо левых эсеров, которые вследствие своей неустойчивости постепенно превращались в кулацкую контрреволюционную партию. В отношениях между большевиками и левыми эсерами во ВЦИК и других советских органах уже не было и речи об «оппозиции, соединенной с поддержкой». «…К концу деятельности ЦИК (IV созыва. — Авт.), — говорил Я. М. Свердлов, — стали редки такие вопросы, по которым мы могли бы столковаться с ними, и за последний период все наиболее крупные вопросы, стоявшие в повестке дня ЦИК, принимались нашими голосами против голосов «левых» эсеров, правых эсеров и меньшевиков… Во всей нашей работе нам приходилось выдержать крайне жестокие нападки с различных сторон. За последнее время эти нападки имели место не только со стороны безусловно враждебных советской власти партий и групп, но и со стороны советской партии, «левых» эсеров»655.
Большевики, понимая неизбежность колебаний левых эсеров, терпеливо и настойчиво разъясняли массам несостоятельность их политики, вели решительную борьбу с неустойчивостью этой партии в рамках Советов. Однако, пока она не выступала против Советской власти, к ней не применялись какие бы то ни было репрессивные меры.
Видя безуспешность своих попыток восстановить трудящихся против политики Советского правительства, левые эсеры решили перейти к другим методам борьбы. Об этом прямо заявил состоявшийся в Москве 28 июня — 1 июля 1918 г. III съезд партии левых эсеров. К этому времени она насчитывала примерно 80 тыс. членов, т.е. по сравнению со II съездом выросла. Делегаты съезда говорили, что к левым эсерам «на почве критики большевиков примазываются такие элементы, которые вовсе не желательны», и рассчитывают найти в них «оплот и возврат к старому»656.
В своих речах лидеры левых эсеров призывали к насильственному изменению политики Советской власти. «Наша партия, — говорила Спиридонова, — должна взять на себя, товарищи, все бремя восстания, на которое мы будем звать все массы, будем поджигать, подстрекать и организовывать. Только через восстание мы в состоянии будем одолеть то, что идет на нас»657.
Руководителям партии левых эсеров было достаточно хорошо известно, что их точка зрения на Брестский мирный договор не одобряется массами. Значит, нужен был провокационный акт, который вызвал бы со стороны Германии карательные экспедиции как «стимул, заставляющий народ сопротивляться»658. Эти рассуждения находились в прямой связи с эсеровским отношением к террору. Недаром весной 1918 г. левоэсеровская печать вновь стала превозносить «действия инициативно-революционного меньшинства, которые ведут за собой массы, не давая им опуститься до принижения классовой борьбы к голому классовому интересу, лишенному идейного и духовного содержания»659.
Съезд вынес резолюцию о борьбе против продотрядов и комбедов, причем выступавший по этому поводу Карелин не преминул бросить в адрес Советского правительства угрожающий намек, что «продовольственный вопрос был апельсиновой коркой, на которой поскользнулся старый режим»660. Он высказался против создания регулярной Красной Армии и применения смертной казни к контрреволюционерам. В соответствии с директивами своего ЦК левые эсеры — члены коллегии ВЧК открыто повели борьбу против политики большевиков в отношении контрреволюционных элементов и стали применять право вето при вынесении смертных приговоров. Несостоятельность такой линии и лицемерие вождей левых эсеров, хотевших подчеркнуть мнимую жестокость большевиков, не ускользнули от внимания ряда делегатов. «Если бы Камков, а не Ленин стоял во главе правительства, — говорила делегатка Н. Рославец, — то мы сидели бы не здесь, а в Туруханском крае»661.
Приняв решение разорвать Брестский договор, съезд счел «необходимым, чтобы партия без промедления всей силой своего влияния и партийного аппарата выпрямила линию советской политики»662. Съезд одобрил политику своего ЦК, который 24 июня 1918 г., когда окончательно рассеялись надежды левых эсеров получить большинство на V Всероссийском съезде Советов, принял решение об убийстве германского посла в Москве графа Мирбаха и антиправительственном мятеже663.
«…Необходимо в самый короткий срок положить конец так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большевистск[им] правит[ельством] Брестского мира, — говорилось в решении. — В этих целях Ц[ентральный] Комитет партии считает возможным и целесообразным организовать ряд террористических актов в отношении виднейших представителей германского империализма…»