диссертации, работы, преферанса, дома, машины, которая постоянно ломается, ну и конечно, бассейна. Сто пятнадцатое место меня не устраивает.
- Как хочешь.
Вадим, желая поступить по-людски, как-никак, диссертацию ему помогла сделать Ирина, сказал:
- Еще не поздно принять меры. Зачем тебе нужен ребенок без отца? - Не беспокойся за меня, - отрезала Ирина, - ребенка я рожу для себя.
На том они и расстались.
Донцова сдержала свое слово. В институте поползли одно время неясные слухи, но быстро прекратились. Вскоре Ирина уволилась, и эта история забылась.
Если бы все женщины вели себя так же порядочно, как она! Увы, Вадим не раз вспоминал про гордую красавицу-лаборантку, которая не вешалась на шею, не претендовала на помощь с его стороны и, вообще, вела себя идеально.
Вадим не был жадным человеком. В истории с Донцовой он меньше всего думал о материальной стороне дела. Ирина о помощи не заикнулась. Не заикнулась, значит, не нуждалась, сделал он правильный вывод. И своих услуг тоже навязывать не стал. Ладынин вообще не любил обременять себя прозаическими финансовыми подсчетами. Были деньги - тратил. Не было... Безденежье угнетало его потому, что не мог позволить себе множества привычных вещей.
Вадим не выносил осложнений в отношениях с женщинами, не любил сложностей с деньгами, он вообще не признавал никаких обязательств.
- Ты опоздал родиться лет, примерно, на сто пятьдесят, - бросила ему Ирина. - С такими взглядами на жизнь без хорошего дохода не прожить. Тебе бы поместье...
- Не отказался бы, - буркнул тогда Вадим, обозленный тем, что Донцова его верно разгадала.
Вот поэтому красивый, умный, в меру нахальный, обаятельный и - как считал сам - смелый Ладынин в настоящее время чувствовал себя обделенным судьбою. Удача явно не торопилась к нему навстречу.
И вдруг, когда при последней игре в преферанс услышал, как Николай Першин спросил у Славика про монеты, он обмер. Вот он, его шанс! Соображал Вадим очень быстро.
Давно, ещё курсе на пятом, они с Колькой крепко поддали. Зачет какой-то спихнули сложный, черт его знает, про это Вадим забыл. Зато он помнил все, что рассказал в тот вечер Колька. Про Пимена, про бабушку Маню, про клад, якобы зарытый на Выселках.
- Были золотые червонцы, клянусь, в руках их держал.
- А потом что? - допытывался Вадим.
- Не помню, - Першин морщил лоб, но больше, сколько ни напрягался, ничего сказать не мог.
Ладынин истытывал странное ощущение, услышав этот рассказ. Он готов был поверить приятелю. И в какой-то момент почти поверил. Да только что толку! Где искать эти монеты?..
Вадим некоторое время присматривался к однокурснику. Несколько раз на эту тему разговор заводил, но Николай намеков не понимал, ничего не помнил. Или делал вид.
Вадиму эта история запала в душу. Как только Першин во время игры в преферанс заикнулся про монеты, сразу кожей почувствовал, что это неспроста.
Он заметил, как внимательно выслушал ответ Доронькина Николай. Не укрылась от Вадима в тот вечер и излишняя нервозность Славика, который был не похож на себя: суетился, несколько раз звонил кому-то по телефону, а потом сидел с озабоченным лицом. Расстроенным выглядел Доронькин, дерганным.
Ладынин наблюдал, анализировал, сравнивал. Как только услышал про монеты, насторожился, но виду не подал. Делая вид, что хлещет водку наравне со всеми, с того момента не выпил ни капли спиртного. Квартиру Доронькина он покидал абсолютно трезвый, уводя с собой хмельного Костыля.
А дальше... Дальше Вадим решил проверить собственные предположения, а для этого надо было посетить квартиру Николая.
"Колька до утра у Славика продрыхнет, опасности никакой", - уговаривал себя, выводя в третьем часу ночи "жигуленок" из "ракушки". Чем рискует? Да ничем. Может, конечно, на ретивого гаишника нарваться, соображал он, да хрен с ним, с гаишником, откупится.
Опасения оказались напрасными, никто не остановил машину, и он благополучно добрался до дома Першина.
Возле подъезда стояла видавшая виды серая "девятка", в салоне которой сидел мужик. Вадим понял, что водитель кого-то ждет. Это ему не понравилось.
Осторожный Ладынин остановил свой автомобиль подальше от Колькиного подъезда и стал наблюдать. Ждал он недолго.
Дверь подъезда распахнулась, и из него выскочила знакомая фигура. У Вадима отвисла челюсть.
- Славик! - прошептал он, отпрянув от бокового стекла.
Он испугался, что Доронькин заметит машину, а потом и его самого. Но Славику было не до того.
Серая "девятка" давно отъехала, а Ладынин продолжал сидеть в машине.
Раньше надо было дернуться, подумал он и прикусил губу. Что - раньше? Наткнуться на Славика в Колькиной квартире ему не улыбалось.
- Ох, и жох Доронькин, накачал парня, а сам... - бормотал он, не зная, что делать дальше.
Вот и получил подтверждение собственным предположениям, злился он. Уж какое ещё может быть подтверждение, если Доронькин в чужую квартиру ночью забрался! Не побоялся, что Першин проснется, значит, дело стоило того.
Вадим продолжал сидеть в машине, не зная, что предпринять.
Наконец он решительно открыл дверцу. Если у Славика смелости хватило, то и он, Вадим, не струсит.
Оказалось, что строить планы гораздо проще, чем их реализовывать.
Господи, на всю жизнь запомнит момент, когда стоял на площадке перед дверью и подбирал ключ. Несложный замок, совсем несложный, уговаривал себя, но дело не клеилось.
"Выйдет сейчас кто-нибудь на лестницу и..." У него мурашки ползли по коже, когда думал о том, что может быть дальше. Глазок противоположной двери смотрел на него как камера объектива.
Вот кто-то зашевелился рядом за стенкой, и Вадим уже был готов бросить все и кинуться вниз. Он замер, затаив дыхание. Показалось... Холодный пот струился по спине.
Ему повезло. В тот момент, когда он готов был отказаться от своей затеи, дверь распахнулась.
Квартиру осматривал планомерно, здесь просто невозможно было что-то хорошо спрятать. Вскоре наткнулся на старый портмоне, который сразу привлек его внимание. Он аккуратно вытащил потертый на сгибах желтый лист.
Стоило заглянуть в него, как сразу понял, что перед ним не простая бумага. План усадьбы, мгновенно сообразил он. Те самые Выселки, о которых говорил Колька.
Можно было сесть и перерисовать чертеж на месте, чтобы скрыть следы своего присутствия, но Вадим испугался. Скорее прочь отсюда, пока на застукали! Даже руки дрожали, когда закрывал дверь. Нет, не годится он в квартирные воры.
Пока ехал по пустынной ночной Москве, припоминал в подробностях давний рассказ о поисках клада.
Доронькин, который был вместе с Першиным на Выселках, вопрос дружка детства оценил по достоинству и сделал правильный вывод. Славик дураком никогда не был, это точно. К тому же он - прирожденный делец, чужую ложку мимо своего рта не пронесет. В преферанс не мастак играть, а по жизни - о-го-го! Ничем не гнушается.
Обошел его партнер, обошел, морщился Вадим. Сообразительный стервец, проворный. А иначе зачем бы ему ночью на другой конец Москвы тащиться?..
- Ясное дело, - твердил Вадим, загоняя машину в "ракушку".
Следующий ход был за Ладыниным. Без помощника в таком деле не обойтись. Он решил переманить на свою сторону верного ординарца Доронькина - Костыля.
- ...Да ты что несешь-то! - заорал Шигин, поперхнувшись пивом. - Не знаю я ничего.
- Ты подумай.
- И думать нечего!
После того, как Вадим предложил Косте работать на него, он протрезвел.
- Мало тебя Славик нае...ывал? И сейчас нажарит. А я тебя в долю возьму.
Вадим небрежным жестом вытащил из кошелька сотню долларов и положил перед Шигиным.
- Вот, смотри, ты мне ещё ничего не сказал, а я готов "зелененькие" отстегнуть.
Костыль, как зачарованный, смотрел на валюту.
- Мало? Могу добавить.
Ладынин, по-своему поняв молчание Костика, вытащил ещё пятьдесят долларов.
- Ну, решай, парень! Только не ошибись. Учти, Доронькин тебе даже про монеты не сказал, за лоха держит. Что ты теряешь?
Шигин судорожно вздохнул.
- Он тебе приказал за Колькой следить? - допытывался Вадим. - Приказал или нет?
- Ну, - хмуро ответил Костыль.
- И сколько на расходы отстегнул?
Костя молчал.
- Будешь у него за одни харчи служить.
При этих словах Шигин заскучал. А ведь прав, зараза! Славик жаден до невозможности. Про таких, как он, говорят, что сходит в туалет, а потом обернется и прикинет: нельзя ли это ещё как-нибудь использовать. Да, послал ему Бог компаньона, что и говорить. Все время норовит чужими руками жар загрести. Костя, то, Костя, это... Вот Костыль и носится, как угорелый. А много ли ему с этого навару бывает?
С Ленкой Мартыновой какие-то шашни завел, ему не сказал ничего. Оказывается, эта шалава у Першина икону увела. Если бы Николай не прихватил его тогда у подъезда, так бы ничего и не узнал.
Да хрен с ним и с его делами! Меньше знаешь, крепче спишь. Самое поганое в другом. Доронькин ведь что любит? Сам проколется и других подставляет. Надоело за чужие грешки отдуваться. Ему, Костянычу, столько не платят.
Он вспомнил про затею с музеем. Ловко его, дурака, подставили. Что и говорить, Славик мастак на чужом горбу в рай въехать.
Чего, например, стоила история с кражей икон из церкви, в которую Шигина втянул его дружок! Еле отбился, свидетелем прошел. Сколько крови себе попортил ни за что, ни про что.
- Откуда я знал, что иконы ворованые! - твердил Шигин следователю, когда его вызвали на допрос.
Он действительно этого не знал.
А дело было так. В Ярославской области ограбили храм, взяли иконы и кое-что из церковной утвари. Грабители, войдя в доверие к сторожу (обо всем этом Шигин узнал в кабинете следователя), предложили распить вместе бутылочку-другую водки. После этого старик сторож вырубился, а когда очнулся, событыльников и след простыл, а вместе с ними и все, что было ценного в храме.