— Жаль, что нельзя узнать, кто вы есть на самом деле, сударь. Но так обуздать нашу ледышку — дорогого стоит. Удивлён и поражён до глубины души.
Немного помолчал и продолжил:
— Вы меня извините за недостойное поведение. Спасибо, что сестру спасли.
— Да ладно, забыли. А благодарить не надо, жену же спасал.
— Но она ведь тогда не была женой, — тут же парировал граф. Одному схватиться с двумя десятками и победить — о подобном я даже не слышал.
Тут в разговор встрял раненый офицер и переспросил:
— В смысле, один против двадцати?
— Да там поляки какие-то дурные были, — попытался я съехать с темы. Опять жена не дала, тихонько пробормотала, но все услышали.
— Ага — гусары!
Я посмотрел на неё с недоумением и сказал:
— Как-то я по-другому представлял себе польских гусар, с крыльями и в броне.
— Так они же не в бой шли, поэтому и налегке были, — как несмышленому ребёнку ответила жена.
— Да и фиг с ними. Какая, собственно, разница? Гусары, и ладно. Буду теперь знать, как они выглядят в естественной среде обитания.
Шутке никто не улыбнулся, а раненый произнес:
— Один против двух десятков гусар… Господа, похоже, нас сегодня пожалели. Теперь понятна уверенность этого молодого человека в своих силах.
Он немного запнулся и не в тему произнес:
— Выпить хочется.
Подумал и добавил:
— Простите меня за нелепую фразу. Честно сказать, я не со зла её произнес. Скорее всего, от зависти, что такая красавица досталась не мне.
Народ начал было смеяться, а я без всякого смеха ответил, кивнув в сторону жены:
— В ту сторону лучше даже не думать, отрежу беспокойный орган.
Смех на секунду притих, а потом превратился в истерику. Все долго хохотали. Только граф сквозь всхлипы и гримасы боли смог произнести:
— Высказывание про беспокойный орган никогда не забуду.
Познакомиться мы смогли уже за столом. Слишком уж народ рассмешило моё высказывание, долго не могли успокоиться. Разместились мы на улице, под ветвями раскидистого дуба. Никто не захотел сидеть в душном доме. Степан притащил несколько бутылок трофейного вина, поэтому за столом царила атмосфера в предвкушении праздника.
Первым представился, теперь уже получается, родственник. Вроде де счёл меня достойным своей сестры:
— Меня зовут Апраксин Иван Александрович. Граф и брат вашей жены, как вы уже поняли. Раненого вами князя зовут Георгий Георгиевич Дадиани. Слева от меня находятся Иван Алексеевич Гагин, Пётр Иванович Жданов и Михаил Никитич Ивашев.
Пришлось стоя выслушивать представления и раскланиваться новым знакомым.
Само застолье прошло, как скажут в будущем, в тёплой дружеской обстановке. Разговаривали обо всем и ни о чем. Князь оказался балагуром. Он с юмором относился к тому, что его кормила одна из молодых крестьянок. Сильно сокрушался невозможностью погладить мягкие места аппетитной служанки.
Жена немножко посидела, перекусила и удалилась в дом, чтобы не мешать мужчинам разговаривать, используя определенные словесные обороты, не предназначенные для женских ушей. Я же говорю, умная она у меня. Народ, слегка подвыпив, расслабился, в беседе стал попроще. Без особых заморочек рассказали, кто, где и как попал в плен. С юмором поведал о своей отсидке. Расспросили меня о бое с поляками во время спасения графини. Здесь пришлось крутиться, как ужу на сковородке. Простого ответа, что просто перестрелял, им оказалось мало. Подробности понадобились. Пришлось пообещать показать завтра многозарядное оружие.
Только поздно вечером определи гостей на постой. Получилось поговорить со Степанов наедине. Выяснил, каким образом он сумел освободить офицеров, и почему не предупредил об их прибытии.
Все оказалось очень просто. Порыскав по городу и добыв сведения о всех нужных объектах, Степан обратил внимание на слабую охрану места содержания пленных. В тот вечер, когда освобождали заключённых, их охраняли всего два солдата. И те к ночи изрядно выпили. Поэтому справиться с ними проблемой не стало. Расслабились французы, весь страх потеряли. Предупредить не смог потому, что действовал один, без помощников. А, когда в одном из офицеров узнал графского сына, решил сразу вести его в поселение. Приятное хотел сделать моей жене. Получилось у него, ничего не скажешь. Обрадовал так, что от веселья кое-кому даже поплохело.
Одно хорошо. Он всё-таки узнал место содержания пленных солдат. По его словам, их там находится около полутысячи. Точно сосчитать не получилось. Но приблизительно прикинуть количество людей он смог.
Еще Степан порадовал информацией о складе захваченного во время боев оружия нашей армии. Его уже на протяжении довольно длинного периода времени свозят в Смоленск из расположения действующей армии. Понятно, что количество стволов, хранящихся на складе, он узнать не смог. Но по словам одного из горожан, привлекаемого время от времени к работам в качестве грузчика, оружия много. Отбить этот склад можно, но вывезти оружие не получится. Расположен он рядом с основной массой французов, они там поблизости живут. Пленных, в принципе, освободить и увести из города можно. Хоть и довольно сложно будет уйти от погони. Сделать это тихо не получится при всем желании. А сбежать без проблем будет непросто. Кавалеристы не позволят работать спокойно, от них вряд ли получится уйти без боя, догонят. Вообще сведений в этот раз удалось добыть уйму. Есть над чем подумать и чем заняться.
На мой вопрос о освобожденном графе (тот на Степана не сильно внимание обращал), тот хмыкнул и произнес:
— Я в прислуге при другом ходил. У старого графа два сына и дочь. Сыновья постарше, а дочь совсем молодая.
То, что жена намного моложе своего брата, я и сам заметил. А вот косяк с выяснением всего, связанного с её семьёй, надо исправлять, и как можно быстрее. Мало ли, как незнание о её родственниках аукнется в будущем. Тем более, проблем расспросить нет, от слова совсем.
Закончив разговор со Степаном, я отправился под бок жене и даже потерялся от количества и качества благодарности за то, что оставил в живых её брата. Под утро даже мыслишка подленькая появилась:
— Почаще бы родня в гости заглядывала.
Понравилась благодарность, что уж тут скрывать.
Утром, не выспавшийся, поэтому слегка не в настроении из-за ранней побудки, глядя на бодрого до безобразия графа, который и заставил служанку меня поднять, я слушал его высказывания о планах на ближайшее будущее. Он с чего-то решил, что я со своим отрядом приму подчинённое положение, а он вернётся в действующую армию во главе нового подразделения. Наглец, по-другому не скажешь. Может быть, в другое время я и постарался бы обойтись с этим человеком как-то помягче, чтобы не ранить его болезненное самолюбие, но не в этот раз. Злой от недосыпа, я не сдержался и высказался слегка с перебором:
— Граф, с чего вы решили, что я пойду к вам в подчинение? Да ещё и людей вам отдам? Не поплохеет вам от такого счастья?
Тот с недоумением на меня посмотрел и произнес:
— Но я, как старший по возрасту, да и наверняка, по званию, просто обязан принять командование. И опыта у меня больше в управлении войсками. Даже, если не считать тот факт, что набранные в отряд крестьяне, принадлежат нашей семье.
Как же я себя сейчас хвалил мысленно за то, как умно поступил с выкупом крестьянских парней. Прямо загордился своей предусмотрительностью. В ответ же произнес только одно слово:
— Нет.
— Простите, что нет? — Переспросил граф.
— Нет — это ответ на все ваши утверждения и предложения, даже если они ещё не высказанные.
Глядя на непонимающего графа, я тяжело вздохнул и начал объяснять:
— Граф, поймите меня правильно и попробуйте осознать одну простую истину. Я не стану подчиняться кому бы то ни было и людей своих не отдам. Тех крестьян, которых вы считаете своими, я купил ещё до венчания с вашей сестрой. Вооружил, снабжаю их из своих запасов, лично добытых у французов. Обучаю и собираюсь воевать так, как я это хочу, а не так, как сейчас принято. И идти в подчинение к кому бы то ни было я не собираюсь. Поэтому, и ответил нет.
Граф смотрел на меня слегка ошарашенно, и несмотря на объяснения, с непониманием.
В очередной раз я вздохнул, подумав, что легко с ним не будет.
— Я создаю отряд для борьбы с французами ровно до окончания войны. Сразу, как только она закончится, все люди получат вольную и станут гражданским. Я не собираюсь с бывшими крестьянами устраивать прямые сражения с войсками противника. Ударил из засады и убежал — вот тактика, которой я буду придерживаться. Отдать этих слабо обученных людей кому-то под команду — это все равно, что обречь их на бессмысленную гибель. Поэтому, кроме меня, никто другой их в бой не поведёт. Надеюсь, я доходчиво пояснил свою позицию по заданной теме?
Ответить граф не успел. Подошёл Степан с одним из своих разведчиков с информацией, которая заставила действовать незамедлительно.
Глава 8
Разведчик, которого привёл Степан, сумел выяснить очень интересную информацию. Завтра в Смоленск должен прибыть обоз из действующей армии, везущий захваченное в процессе военных действий имущество. В город едут телеги с награбленным. Парню удалось случайно подслушать разговор двух офицеров. Родственник одного из них, находящийся в больших чинах и командующий одним из наступающим корпусов, прислал весточку, в которой обозначил, что часть имущества принадлежит ему лично. Там находятся разнообразные дорогие ткани. Он просил своего родственника проверить сохранность груза, и по возможности, как можно скорее отправить его дальше, на родину. Я в своё время давал задание поискать ткани. Из-за этого разведчик решил, что информация может быть полезна. Так как другой дороги, кроме тракта, по которой передвигаются подобные обозы, нет, то шанс перехватить необходимый нам груз вполне себе реален.
Единственное препятствие — это не законченное обучение людей. Но, если действовать полным составом отряда, по заранее отработанной схеме, все может получиться. Правда, охраняются обозы с награбленным не слабо. При наличии удачи шанс справиться с захватом есть. Будем пробовать, а там, как бог даст.