— Я спал и многого не видел, но со слов очевидцев, штурман крутил в руках гранату, ручную, и она взорвалась, оба погибли, он и пилот. Начали искать кто управлять самолётом умеет, выяснилось, что только я. Проверил, а управление повреждено, штурвал не реагирует. А парашюта только три. В салоне полтора десятка командиров, один генерал. Так я посоветовал на троих надеть парашюты, остальные ремнями пристегнуться к ним, и прыгать. Я пока с управлением боролся, глядь, а никого и нет, спрыгнули. Пришлось думать, как спастись. Убавил мощности моторам, отчего самолёт стал снижаться, планируя, обложился в хвосте мешками с почтой, и так самолёт плавно и плюхнулся на поле, на брюхо по сути. Развалился, но я смог из горящих обломков выпрыгнуть. Вот, уже вторую неделю добираюсь до своих. По тылам у немцев пошукал, добыл немалого, надо будет передать в мехкорпус, когда его найду, а пока вот на пути. Танк добыл, хочу найти танкистов, и на нём через передовую к нашим. Пока такие планы, товарищ генерал.
— Ясно, — закончив изучать мои документы и направление, передал их подполковнику, как я понял, это начальник штаб дивизии, и добавил. — Оформи к нам снабженцем. В Семьсот Девяносто Первый полк. ПНШ.
— Товарищ генерал, я вообще-то мехкорпус не просто так направлен, имею знания и возможности снабжать части бронетехникой и всем сопутствующим. Там своя специфика. А стрелки — это стрелки, тут любой справиться.
Я не хотел в эту дивизию снабженцем. Нет, неприязни или чего такого не была, просто я настроился именно в снабженцы механизированных частей, там своя специфика, да и добытое именно больше им нужно, а тут такой финт. Даже уже начал жалеть, что не повезло, раз с этими окруженцами встретился.
— Выполнять! — гаркнул вдруг генерал, отчего-то разозлившись.
Пришлось молча козырнуть, что оставалось делать, я был не в том положении чтобы дальше спорить. Да и видно, что генерал не из тех что терпит подобные возражения. Из самодуров, как я понял. Начштаба дивизии отошёл к своей пролётке, там писарь, начали оформлять меня. Генерал же, попив воды, боец-ординарец в кружке подал, и уже спокойным тоном спросил:
— Где танк?
— Какой танк, товарищ генерал-майор? — стоя по стройке смирно, позволил я себе поднять в удивлении одну бровь.
— Который ты нашёл и снарядил. Сам сообщил.
— А вы, извините, кто?
Тот в недоумении был, как и часть командиров, но ответил:
— Комдив, я же уже представился.
— Хорошо, вы комдив, вот и командуйте своей дивизией дальше. А я полковой снабженец, мой командир, начальник штаба полка, я ему подчиняюсь. Прикажет танк в штат полка передать, передам, если по штатам в полку танки числятся. Но только полка. У вас вон свои снабженцы вижу стоят, двое, добывать технику и снаряжение для дивизии, это их работа.
По мере того как я говорил, головы командиров поворачивались ко мне, и с удивлением изучали, как будто какую неведомую птицу высокого полёта. Четыре пролётки на которых они двигались, стояли у обочины, ожидали, а дивизия шла дальше. Почему я голос подал, да всё по той же причине, я не желал тут служить. Я больше принесу пользы как снабженец именно механизированных частей. И что лучше, держать в полных штатах танковые дивизии или задрипанную разбитую стрелковую часть? Нет, наши конечно пока не умеют применять танковые и механизированные части, тупо кидают на убой, в лоб, думая, что сила силу ломит, а уже столько техники потеряли, что не по себе становиться. Уже выгребают из центральных областей запасы, но скоро снабжать их будет нечем. Кроме той части, где я буду служить, и немцы от этого понесут потери, и немалые. Всё же наши командиры учатся воевать, получая реальный боевой опыт. Поэтому я не видел себя в стрелковых частях, от слова совсем. Поэтому проще разругаться с командованием дивизии, получить назад свои документы, и расстаться. По-хорошему, или по-плохому, как получиться, но я желаю разбежаться с ними. Нечего мне тут ловить. Что-что, а с этой встречей мне не повезло, это факт. А вот генерал орал так, что уши закладывало. Чего ему не понравилось в моих словах, не знаю, но факт остаётся фактом. Ну и генерал, явно поймав псих, серьёзно так осерчав, принял решение не просто оставить меня в дивизии. У меня сняли звание. Нет, я не стал техник-интендантом второго ранга, коим Сашка был до моего попадания в его тело. Я стал старшиной, и меня оформили в первую роту первого батальона того же полка, ротным старшиной.
Документы не вернули, выдали временную справку, что я назначен на такую-то должность, так что один из командиров заставил бежать бегом, нагоняя дивизию, и до штаба полка. На телеге ехал штаб, там оформили, а потом познакомили с ротой. В этой роте восемнадцать бойцов, командует ею сержант. А так как я стал старшим по званию, то и принял роту. Так и шли, по пути я сменил форму на красноармейскую, но не пришивал петлицы со старшинской «пилой». Получу красноармейскую книжицу, тогда и сделаю. Кстати, я особо и не расстроился, звание вернуть проблем нет, легко, но вот генералу отомщу. Так что познакомился с ротой. Уже темнело, как раз встали на десятиминутный отдых, вот построил уставших бойцов, и познакомившись, запоминая их, спросил:
— Итак, бойцы, в чём нуждаетесь?
— Сутки уже не жрамши, — подал голос один из бойцов.
— Курева нет, и патронов, — добавил второй, с густыми усами. Кстати, из недавнего маршевого пополнения тот, около тридцати пяти лет.
— Добро, всё будет. Через минуту подходите ко мне, встаёте в очередь, сержант, командуй там, и получите пищу и табак.
Я отошёл к обочине, снял сидор, у меня попрёк груди ещё скатка шинели, тоже без знаков различия, и положив сидор рядом, достал первую буханку хлеба и стал финкой нарезать куски, вскрыв три трофейных банки с фаршем, мясо готово к применению, стал кусками укладывать на хлеб. Как раз и бойцы начали собираться. Первым трём выдал, те жадно впивались в хлеб, когда я посмотрел на четвёртого, и с удивлением спросил:
— Ты ещё кто? В моей роте таких бойцов нет.
— Я из третьей.
— Рад за третью роту, что у неё такие бойцы. К своему старшине иди, и требуй выдать питание.
— У нас нет старшины! — раздался почти крик души.
— Меня это должно волновать, боец? Нет старшины, идёшь дальше по инстанции до штаба полка, пока не выдадут всё что полагается. Я получал довольствие только на бойцов своей роты. Если выдам тебе, не получит кто-то из моих бойцов. На тебя мне плевать, без обид, а за своих бойцов я отвечаю, чтобы были сыты, обуты и всё имели. Кругом, боец.
Из очереди вышло ещё четырнадцать бойцов, а вообще бойцов вокруг хватало наблюдали как выдаю пайки красноармейцам моей роты, всем выдал, сержант последним был. Так что схарчили те за милую душу. Ну и выдал каждому по коробку спичек и пачке трофейных сигарет. Даже тем, что не курил, раз положено. Тиснул коробку из немецкого грузовика, офицерское курево. Это что успел, дымила половина колонны, мои бойцы поделились с другими. Тут как раз сигнал к движению, так что построились в колонну, я возглавил свою роту, сержант Карбин, замыкал, следил чтобы никто не отстал. Чуть позже, уже окончательно стемнело, я чуть отстал, подходя к бойцам, и выдавал каждому по двадцать патронов. Чтобы хоть что-то было. В роте всего один ручной пулемёт, его владельцу выдал сотню патронов. Потом диски снарядит. Вот так и шли. А чуть позже меня выдернули из строя и в штаб полка, к командиру. Исполнял обязанности комполка капитан Брагин, до этого тот был комбатом, командовал третьим батальоном, но потери в боях страшные и пришлось замещать.
— Савельев, у тебя откуда припасы?
— От немцев конечно же. От наших баз снабжения мы далеко, а свою работу я от и до выполняю. Педант, знаете ли.
— Сдай всё что есть, у нас с припасами совсем швах.
— Всё что было, потратил. Я эти припасы у немцев увёл, угнал грузовик. Раз я, крыса тыловая, как про нас говорят, легко это сделал, то уж вы бравые воины, тем более сделать сможете. Всё в ваших руках.
Да уж, усилитель эмоций отчаянно давил на мою обиду, в разы усиливая её, видимо поэтому в клин и вошёл. Сразу не отпустили, обыскали, а я пуст. Так что нагнал бойцов, сообщив что во время следующей стоянки на отдых получат горячее. Ну а что, пусть полевая кухня есть, но она пустая. Готовить нужно. У меня имеется котёл на двадцать литров, купил на рынке Москвы, и жаровня. Я когда технику в порядок приводил в Варшаве, разжёг в жаровне огонь, это внутри арендованного склада было, поставил котёл, и как вода закипела, стал кидать заготовленные материалы, картошку порезанную, крупы, одну банку с фаршем запустил для мясного вкуса, луку, посолил, отличный суп, и всего одну тарелку съел, так что чем кормить бойцов роты, у меня было, котелки те имели, взбодрились. А шли всю ночь, без отдыха. Раненых кстати везли на повозках, там остатки медсанбата. Только раз остановились, пока через брод переправа шла, разведка сообщила, что там безопасно, редко такое бывает. Немцы обычно в подобных местах засады устраивают. А тут построив свою роту, отвёл метров на триста, не стоит дразнить других бойцов полка, неправильно я сделал ранее, что при них бойцов покормил, не хорошо. А тут достал котёл, потом половник, нарезал куски хлеба по количеству бойцов, и дальше как те по очереди подходили, наливал с густотой в котелки, выдавая по два куска хлеба, а в кружки наливал из большого чайника какао, и те отходились, садились на траву и быстро ели. Ложки по стенкам котелков так и стучали. Я и сам поел. Кстати, котёл на треть опустел, но это так, к слову. Потом вернулись к переправе, как раз наша очередь, перебрались, и пока ожидали, когда хвост дивизии перейдёт брод, я с блокнотом в руке, подсвечивая фонариком, опрашивал бойцов, чего не хватало, что повреждено или отсутствует, чтобы позже те получили недостающее. Хватало жалоб, так что записывал.
А там дальше двинули, через два часа, уже светало, мы спокойно соединились нашими войсками, как раз на старой границе. Проходили линии ДОТов и укреплений, и дивизию нашу двинули пока на вторую линию обороны. Будут пополнять, давали время чтобы пришли в себя. Так что дошли до крупного села, разошлись по домам. Моя рота большой сеновал на частном подворье заняла и сразу спать. Где попадали, там и уснули. Даже часового не выставил. Моя ошибка.