Сейчас он проживает в селе Ромашки, Ржищевского района, Киевской области.
ДИВЕРСИИ НА ДОРОГАХ
Задания с «Большой земли» шли одно за другим. Работать приходилось с предельной нагрузкой. Много диверсий партизаны совершали и по своей инициативе.
Однажды группа минеров во главе с лейтенантом Кузиным вышла на очередное задание. Когда поднялись на вершину одного из перевалов Карпатских гор, лейтенант Кузин собрал товарищей. Здесь было самое подходящее место для закладки мины: крутой поворот железной дороги проходил по самому краю пропасти. Лучшего места для крушения воинского эшелона не сыскать.
Минер Савченко высказал предположение:
— Может быть, не стоит подкладывать мины? Можно просто отвинтить гайки — и эшелон полетит под откос. Посмотрите сами, какой крутой поворот.
Кузин усмехнулся:
— Ты не думай, что немецкие железнодорожники — такие уж ротозеи. По опасной дороге они никогда не пустят эшелон, не проверив ее. Вспомни, как осторожны они были на Украине. То же будет и здесь. Перед эшелоном пройдет дрезина.
— А если отвинтить гайки после того как пройдет дрезина? — вмешался в разговор другой минер.
— И это невозможно. Когда на дороге отсутствует охрана, дрезину пускают с небольшим разрывом от эшелона. Не успеем. Нет, надо подложить мину, иначе нельзя, — сказал Кузин.
Четыре минера вышли на железнодорожную насыпь и стали копать небольшие ямки глубоко под рельсами. Остальные партизаны во главе с командиром отряда вели наблюдение.
Через полтора часа все собрались на железнодорожном полотне, где были установлены мины.
— Правильно установили? Учли тяжесть дрезины? — спросил командир группы минера Савченко.
— Все правильно, товарищ командир! Не первый раз!
По знаку командира все партизаны быстро разошлись по своим местам. Вскоре пост сообщил о появлении дрезины. На небольшой скорости она проехала мимо партизан, а почти вслед за ней шел и эшелон. Он медленно взял подъем, миновал перевал и быстро устремился вниз.
— Эшелон на двойной тяге! — шепнул командиру Савченко.
— Это еще лучше — сила заряда вполне достаточная! — ответил Кузин, продолжая наблюдение в бинокль.
— Ложись! — скомандовал он.
Раздался сильный взрыв. Вражеский состав, гремя и сметая все со своего пути, с шумом полетел в пропасть. Разорванные вагоны, с треском ударяясь о толстые сосны, катились вниз.
Внизу не затухало: начали рваться снаряды, мины.
Народные мстители с радостью смотрели на дело своих рук. Еще одно боевое задание выполнено!
Нет, не будет врагу на советской земле покоя!
ПЕРЕПРАВА
В начале осени 1943 года немецко-фашистские войска оставили Харьков и стремительно откатывались к Днепру. 17 сентября в штаб партизанского соединения имени Чапаева, действовавшего в то время в Хоцких лесах на левобережье Днепра, прорвалась разведка танковой части регулярной Советской Армии.
Командир разведчиков подполковник-танкист еле освободился из объятий радостных партизан. И как нам было не радоваться: враг бежит, многострадальная земля Украины освобождается от ненавистных оккупантов! Танкист немедленно попросил проводить его в партизанский штаб.
— У меня очень важное задание, — сказал он. — Свободного времени нет ни минуты.
Мы не стали его задерживать, отвлекать расспросами и с контрольного поста почти бегом направились в глубину леса, в штаб. Что-то важное привез нам гость с советской земли, и как жаль, что нам не удастся поговорить с ним подробнее! Танкист скрывается в штабной землянке, а мы остаемся наверху. Какими долгими показались мне те полчаса, которые провел танкист у нашего командира!
— Прощайте, — сказал подполковник, появляясь в дверях. — Ждите нас ночью…
Тут же командиров отрядов позвали к Примаку. Я руководил тогда третьим отрядом, самым большим в соединении. Именно поэтому мне приходилось часто выходить на серьезные задания. И еще одна особенность была у моего отряда: почти все его бойцы — местные жители, хорошо знающие родное Приднепровье. А в своем доме, как известно, и стены помогают.
И на этот раз меня ждало важное задание.
— Рассаживайтесь, товарищи, — сказал командир соединения, как только мы вошли в землянку, и сразу обратился ко мне: — Вася, сколько у тебя в отряде местных жителей?
— Человек сто, сто пятьдесят.
— Добре! — довольно крякнул командир. — Откуда больше?
— Да почти все из ближних деревень: из Григоровки, из Малого Букрина, из Луковицы, есть и трахтемировские, — начал перечислять я, но командир остановил меня.
— Вот и хорошо. Как раз то, что нам требуется. А теперь все послушайте меня внимательно.
Командир раскрыл перед нами план предстоящей операции. Советские войска должны были на днях выйти к Днепру и с ходу форсировать его. Дело это нелегкое. Передовые части не располагали переправочными средствами. Вот поэтому командование обратилось к партизанам с просьбой захватить на правом берегу Днепра плацдарм и удержать его до прихода регулярных войск. Указывалось конкретное место переправы и примерные границы плацдарма.
Партизаны должны были захватить село Григоровку и еще несколько прибрежных сел и выйти на высоты в районе Великого и Малого Букрина. По имени этих сел плацдарм получил впоследствии название Букринского.
— На операцию пойдет отряд Кайсенова, — подытожил командир. — Подбери, Кайсенов, сто двадцать человек, подготовь лодки. Ночью получите автоматы и противотанковые гранаты.
Времени у меня было в обрез, а сделать предстояло многое. Я выслал разведчиков с заданием наблюдать за правым берегом, а с остальными партизанами пошел отыскивать лодки. Лодки у нас были. Еще летом мы захватили у немцев несколько вместительных весельных судов и затопили их в глухих днепровских лиманах. Теперь надо поднять их и привести в порядок.
К вечеру лодки были подняты и сушей доставлены в ивняковые заросли на левом берегу Днепра против села Григоровки. Разведчики порадовали хорошими вестями: в Григоровке почти не обнаружено никакого движения. Ничего подозрительного не наблюдалось и на высотах, которые нам предстояло занять.
Григоровка — крупное село. Оно начинается у самого берега и уходит по узкой, глубокой лощине к дальним правобережным холмам. Здесь всего одна улица. Дома лепятся по склону и словно нависают над дорогой. И дорога очень узкая: двум грузовикам не разъехаться. Все это партизаны хорошо знали. Знали мы также и то, что в селе располагается небольшой гарнизон жандармерии и регулярных немецких войск. В селе могли быть и легкие танки, которые патрулируют дороги и сопровождают идущие к фронту фашистские части.
— Переправляться будем ниже Григоровки, — сказал я своим товарищам. — Так будет легче подобраться к селу и внезапно напасть на него.
К ночи у нас все было готово для переправы. Партизаны получили автоматы и много противотанковых гранат, как узнали мы позже, доставленных нам армейскими разведчиками. Оставалось только посадить в лодки людей и по сигналу оттолкнуться от берега. Но такого сигнала от командира соединения все не было. Партизаны стали волноваться. Время уходит, немцы могут пронюхать об операции, и тогда нам придется плохо.
Наконец на берегу появился командир соединения. За ним торопливо следуют какие-то люди. «Солдаты!» — определил я, когда они подошли ближе.
— Все готово? — спрашивает командир.
— Все, — неестественным, хриплым голосом говорю я. — Ждем сигнала.
— Сейчас будете отправляться, — командир махнул рукой стоявшим в отдалении солдатам. — Принимай гостей — и в добрый путь!
— Приказано сопровождать вас, — козырнул солдат. — Укажите нам место в лодке.
Солдат было четверо. Бравые, рослые молодые ребята. Давно я не видал таких, и вооружены отлично. У всех автоматы, кинжалы в ножнах, бинокли. Одеты во все новое, добротное. Совсем неказисто выглядят рядом с ними разношерстно одетые партизаны. Сразу видно, что это солдаты мощной регулярной армий. Нашей, родной армии-освободительницы. И хотя их всего четверо, кажется, что у нас прибавилось сил, и предстоящий бой не так страшен. Даю команду усаживаться в лодки. Солдаты устраиваются в самой вместительной. С ними радиостанция, а ею нельзя рисковать.
Первой идет разведочная лодка. Вот она уже на середине. Все спокойно и тихо вокруг. Пора отправляться и нам. И вдруг над Днепром гремит резкая пулеметная очередь. Трассирующие пули веером рассыпаются вокруг лодки. Она заметалась, накренилась и беспомощно заплясала на воде. Нам видно, как кто-то переваливает через борт и, отфыркиваясь, цепляется руками за лодку. Течение уносит наших разведчиков вниз. По ним продолжают стрелять. В перестрелку вступает второй, затем третий вражеский пулемет. Лодка исчезает в темноте. Немцы ведут огонь с того самого места на берегу, куда мы еще днем решили высаживаться. Неужели враги пронюхали о переправе?
Однако раздумывать некогда, мы оставляем оружие и боеприпасы в лодках, а сами по команде дружно скатываемся в воду. Уцепившись за борта, подталкиваем лодки и гребем к противоположному берегу. Нас накрывают пулеметчики, но мы и не думаем останавливаться. Лодки сносит течением, и цепочка партизан растягивается. Ни стонов, ни криков. Раненые тут же молча возвращаются к своему берегу. Все они — хорошие пловцы. Все, за исключением своего командира. Только в воде я с ужасом вспоминаю, что как-то не выбрал времени научиться плавать. А если ранят? Но рядом со мной дюжий партизан Алексеенко, и я успокаиваюсь. Он-то меня не бросит, в случае чего вытащит.
Наше суденышко плывет довольно резво. Это потому, что гонят его всего восемь человек. Да и вражеский огонь не дает дремать. Пулеметы захлебываются, над водой повисают ракеты. Странно, что никто из восьми даже не ранен. Видно, враги нервничают — сильно мажут. Так часто бывает с фашистами. Мы хорошо их изучили: они храбры, когда их много.
Вот наши ноги ощущают дно. Берег близко. Напрягаем последние силы и на руках выносим лодку на песок. Быстро разбираем оружие и бежим туда, где засели враги. На секунду оглядываюсь: все, кажется, в порядке. Вода кипит от пуль, но лодки плывут, упрямо приближаются к берегу.