— Почему вы, немцы, воюете со всем миром? — спрашивал его часто командир. — И почему вы допустили фашизм в Германии?..
— Не все немцы — фашисты, — отвечал доктор. — Я, например, не воюю. Я пошел на фронт, чтобы облегчать страдания раненым. Я — гуманист, как и вы…
Только потом, много позже, узнали мы, почему доктор говорил о гуманизме. Оказывается, он хорошо знал, что партизаны спасли немецкого ребенка, скитаясь в лесах, уберегли его от болезней и, наконец, отдали мальчика на воспитание в хорошую семью.
— Так могут поступать только истинные гуманисты, — сказал нам доктор, прощаясь с отрядом. — Вы открыли мне глаза на многое, и я никогда не забуду этого.
…Наш партизанский доктор, как только мы соединились с регулярными частями, попросил рекомендовать его для работы в советском госпитале. Эту рекомендацию мы ему дали, и доктор честно служил в наших рядах до самого конца войны. А мальчик, приемыш партизана Мещерякова, которого мы подобрали тогда на станции Перечень, вырос, стал серьезным юношей и справедливо считает своими настоящими родителями скромных украинских колхозников, бывших в то время подпольщиками.
ВЕНГЕРСКИЙ БАТАЛЬОН
Из села Поляна в штаб нашего соединения прибыли два человека. Один из них — старик, другой — стройный блондин лет тридцати. Старик, дед Грицко, член местной подпольной организации, хорошо говорил по-русски. Он принес нам важные сведения от нашего друга деда Миколы. Рассказывал он долго. Тканко слушал его внимательно, не перебивая.
— Вот все, что велел передать дед Микола. Остальное решайте сами, — сказал дед Грицко.
Блондин, не зная русского языка, посматривал то на командира, то на старика.
— Этот товарищ какую работу выполняет в батальоне? — спросил Александр Васильевич.
Оказывается, блондин — первый организатор венгерского батальона в немецкой армии. Сейчас он — заместитель командира этого батальона.
Александр Васильевич внимательно посмотрел на него.
— Вы спросите у него вот что, — попросил он старика: — чем объяснить, что, все время воюя в союзе с немецкими оккупантами и ведя борьбу против советского народа, они сейчас намерены соединиться с нами? Известно ли им, что если они сейчас присоединятся к нам, то им придется вести борьбу не только против своих бывших союзников, но, прежде всего, против своих соотечественников — венгерских солдат, которые все еще находятся в лагере фашизма?
Дед перевел вопрос.
Молодой блондин, не раздумывая, отвечал. Говорил он долго, а закончив, повернул голову в сторону нашего переводчика Мити, как бы желая, чтобы переводил именно он.
— Его зовут Мата, фамилия — Кегедюш. Отец его, а также он сам являются членами Венгерской партии труда. Он рассказывает, что венгерский народ, как и многие другие народы европейских стран, оказался под игом фашизма, а старая венгерская армия при помощи реакционной группы Хорти выступила в союзе с немецкими оккупантами против советского народа. Сейчас обстановка на фронте резко изменилась, многие венгерские воинские части отказываются воевать против Советской Армии. Солдаты убегают с фронта. В Закарпатье венгерских частей очень мало, и их собираются в ближайшее время отправить на фронт. Солдаты и офицеры батальона единогласно решили присоединиться к русским партизанам.
— Они борются против фашизма, — продолжал переводить Митя, — и, если среди венгерских частей окажутся реакционные силы, поддерживающие фашизм, будем бороться и против них. Среди солдат немало людей, которые крайне недовольны несправедливой войной Гитлера. Если есть возможность, он просит принять их батальон в состав партизанского соединения, — закончил Митя и посмотрел на командира.
— Как смотрит на это сам командир батальона?
Блондин, внимательно выслушав вопрос Тканко, достал из кармана аккуратно сложенный листок и подал его командиру. Александр Васильевич развернул листок и, немного подержав в руке, отдал Мите. Тот стал читать:
— «Дорогой командир русских партизан! Мы, венгерские патриоты, против несправедливой войны фашизма. Эта война принесла людям только разорение и несчастье. Это глубоко понимают все солдаты и офицеры нашего батальона. Мы твердо решили бороться против черной силы фашизма рука об руку с вами, ради нашей жизни, ради нашего счастья и ради нашего будущего. От имени честных солдат и офицеров нашего отдельного венгерского батальона мы посылаем нашего представителя — майора Кегедюша и через него передаем свое желание и стремление влиться в ваши ряды. Если вы нам в этом не откажете, даем торжественное обещание с честью выполнять любое ваше поручение».
Письмо было написано собственной рукой командира батальона, полковника Ерояша.
Александр Васильевич вместе с комиссаром соединения вышли из штаба, посовещались, а затем снова зашли в блиндаж. Майор Кегедюш почтительно встал, и когда они вошли, выжидающе посмотрел на Александра Васильевича.
— Мы решили принять ваш батальон, — четко и твердо сказал командир, как будто отдавал боевой приказ.
Затем он детально объяснил майору место и время приема батальона и поставил перед ним условия. Майор, посматривая то на командира, то на переводчика, внимательно слушал. Потом он почтительно поклонился, пожал руки командиру и штабным работникам, от души поблагодарил всех за радушный и теплый прием.
Через два дня в штаб нашего соединения явились заместитель командира венгерского батальона майор Кегедюш и дед Микола. Они переночевали у нас в штабе, а на следующий день с самого утра отправились к намеченной для приема батальона поляне.
Там были выставлены наши усиленные секретные посты.
В десять часов утра руководители соединения вместе с венгерским майором и дедом Миколой приехали на первый пост. Там они стали ждать подхода батальона.
Вскоре, минут через десять-пятнадцать, батальон вышел из леса на поляну. Впереди него шел командир — полковник Ерояш.
Головная часть батальона дошла до середины поляны и остановилась. По команде полковника солдаты поставили свое оружие в пирамиды и, отойдя в сторону метров на пятьдесят, стали строиться, Командир батальона обошел строй, тщательно проверил внешний вид солдат. После этого он вернулся на правый фланг, взял у правофлангового офицера клинок и направился в нашу сторону.
Четким строевым шагом он подошел к командиру соединения и на венгерском языке отдал рапорт:
— Патриотические солдаты и офицеры отдельного венгерского батальона готовы вести совместную борьбу рядом с храбрыми русскими партизанами против нашего общего врага — немецких захватчиков!
— Партизанское соединение «Закарпатье» с чистой душой, по-братски принимает пламенных патриотов венгерского народа! — сказал командир нашего соединения.
Полковник торжественно вручил Александру Васильевичу клинок с надписью на русском и венгерском языках:
«Командиру храбрых русских партизан Герою Советского Союза Тканко от венгерских патриотов».
Они по-дружески обнялись и поцеловались. Строй сломался. Партизаны и венгерские солдаты горячо аплодировали…
Теперь в каждом нашем партизанском отряде было по одному взводу венгерских патриотов.
Вместе с ними мы совершили немало удачных боевых дел. Венгерские патриоты, мужественно сражаясь, гнали ненавистного врага со своей родной земли.
Это было в 1944 году во время больших наступательных боев Советской Армии против фашистских войск.
Впрочем, не одни только венгерские патриоты приходили к нам. Почти каждый день в наш отряд вливались все новые люди — представители почти всех национальностей, порабощенных и угнетенных фашизмом.
ВСЕ ДАЛЬШЕ НА ЗАПАД
Однажды «Большая земля» передала нам задание: ликвидировать гарнизон немецких солдат, расквартированный в двухэтажной казарме на Н-ском объекте.
Выполнять задание было поручено мне. Взяв из отряда тридцать человек, я отправился.
Не успели мы отойти достаточно далеко, как неожиданно на большой лесной поляне увидели людей в гражданской одежде. Оставив свою группу, я незаметно подошел поближе к ним, прислушался. Видимо, нас они не заметили и продолжали стоять, окружив какого-то пожилого человека и громко о чем-то разговаривая. Я вернулся и для выяснения направил к ним двух автоматчиков во главе с Мишей.
Вскоре автоматчики привели ко мне пожилого человека, болезненного и истощенного. Он снял свою старую черную шляпу и поздоровался с нами на не совсем чистом русском языке. Его глаза быстро пробежали по стоящим перед ним партизанам. Я попросил его сесть, указав на сухой валежник. Он не спеша уселся и, увидав командирскую со звездой фуражку комиссара отряда Константина Спижевого, спросил:
— Вы по правде русские?
— Русские, настоящие русские, — смеясь, ответил комиссар.
Он понимал, что старика смущал я.
Однако услышав от нас самих, что мы действительно советские партизаны, старик приветливо поздоровался с каждым за руку.
Потом стал рассказывать о себе. Он был членом коммунистической партии Чехословакии. Показал нам членский билет. Подпольная организация, в которой он состоял, совершила много боевых дел. Он представил нам своих товарищей: их оказалось двенадцать человек.
— Все они коммунисты, — говорил старик. — Из разных дунайских стран. Венгры, болгары, румыны, чехи…
Новые товарищи влились в нашу группу. Они упросили нас взять их в дело на первое же задание. Мы согласились.
В этот же день к вечеру мы благополучно добрались в район казармы и стали ждать глубокой ночи, когда все улягутся спать. В половине первого благополучно и бесшумно сняли всех часовых.
Теперь надо было решать вопрос, что предпринять дальше. Обычно в таких случаях в казарму проникали один или два наших человека и извлекали затворы из стоявших пирамидами винтовок и карабинов. После этого враг был вынужден сдаваться в плен. Сейчас нельзя было так поступить: в казарме, по данным разведки, жили главным образом немецкие офицеры, вооруженные пистолетами и ручными гранатами; это оружие находилось лично при них. Было принято решение взорвать казарму, подложив под нее четыре мощных мины.