Были убиты два солдата, один полицай, разгромлены заготовительный пункт молока, волостное управление, захвачены документы и несколько ящиков масла.
На обратном пути в селе Семеново мы сожгли волостное управление.
День и ночь народные мстители не давали покоя ненавистному врагу. Гитлеровцы избегали мелких населенных пунктов, собирались в больших деревнях, на железнодорожных станциях, в городах. Одним из осиных гнезд фашистов и их приспешников — предателей родины была деревня Полещина. Перед освейскими партизанами стояла задача: разгромить вражеские силы, склад продовольствия и другие объекты Полещинского гарнизона.
В один из погожих майских дней 1942 года наш партизанский отряд численностью около ста семидесяти человек прибыл в Полещинские леса. Еще день не угас. До наступления темноты провели разведку, командиры групп и взводов еще раз уточнили свои объекты нападения, собраны дополнительные сведения. Разведчики доложили, что гарнизон насчитывает около четырехсот человек.
В первую очередь были взяты под контроль дороги, ведущие в деревню. По ним могли прийти на помощь вражеские силы. По условленному сигналу партизаны двинулись небольшими группами в деревню. Вскоре загорелись продовольственный склад, военные казармы. Бежавшие по два-три человека немецкие солдаты и полицаи попадали под перекрестный огонь партизан, сдавались в плен.
Вот уже час, как идет бой. Со стороны Двинска идут три автомашины. Гитлеровцы торопятся на помощь разгромленному гарнизону. Хорошо, что мы заминировали дорогу.
Ждем. И вот раздался оглушительный взрыв. Первая машина подорвалась, остальные резко затормозили. Повыскакивав из машин, немецкие солдаты стали беспорядочно стрелять. А мы ни звука, что толку что они стреляют в ночи, хотя нас разделяют сто пятьдесят метров.
Но вот они стали продвигаться вперед. И когда осталось метров пятнадцать, я выпустил красную ракету. Три пулемета, семь автоматов, один миномет, десятки винтовок обрушили всю мощь огня на гитлеровцев. Они в беспорядке бежали, оглашая окрестность криками, стонами умирающих и раненых.
В темноте ночи мы увидели двух ползущих в нашу сторону людей. Вскоре они скрылись в кювете. Думать некогда, надо сблизиться с ними и уничтожить. Приблизившись к ним, приказал: «Сдавайтесь, сохраним вам жизнь!» Но в ответ просвистели трассирующие пули. Пришлось пустить в ход гранаты. С одной стороны Тимофеев, с другой я бросили сразу три гранаты. Капитан жандармерии и немецкий солдат нашли бесславный конец.
Так за три часа сражения были разгромлены вражеский гарнизон, два продовольственных и один вещевой склады, волостное управление, почта, телеграф. Двадцать два гитлеровца убиты. Мы же не понесли никаких потерь.
До прихода регулярных частей Советской Армии мы решили захватить шоссейную дорогу на Москаленко.
7 июля 1944 года в лесу у деревни Намытки мы с командиром бригады собрали командиров отрядов. После обмена мнениями был зачитан приказ штаба бригады. В нем говорилось:
«Наши доблестные войска, разгромив основные силы врага, гонят его остатки на запад. Каждый день освобождаются десятки и сотни населенных пунктов, городов. Передовые подразделения Красной Армии освободили деревню Дерновики в двадцати пяти километрах от нас.
Противник, получая удар за ударом, стремится вывезти свою технику, людей, награбленное у советских людей имущество по дорогам, контролируемым нами. Наша задача, — не дать врагу осуществить его замыслы. Для этого необходимо срочно занять дорогу Полоцк — Освейск и до утра не давать отступать врагу».
Затем было дано задание каждому партизанскому отряду. Установлены средства связи между отрядами, сигнализация, уточнены задания минеров и групп заграждения.
В десять часов вечера бригада пошла в наступление. Увидев нас, противник открыл сильный огонь. Залегли, не поднять головы. А отряды имени Котовского и Симацкого во главе с комбригом продвигаются вперед.
Мы лежим под огнем противника. Посоветовавшись с командирами отрядов, решили: начальник штаба отряда товарищ Шеф с третьим взводом должен перерезать дорогу и ударить врага с фланга, командир второго взвода Крупень со своими людьми подползет к Позициям противника и забросает его гранатами. Первый Взвод во главе с Брагиным оказывает помощь обоим Взводам. Остальные партизаны готовятся к наступлению.
Операция удалась блестяще. Взвод Крупеня подполз к передним позициям и с двадцати пяти-тридцати метров забросал гитлеровцев гранатами. А партизаны Шефа с криками «ура!» ворвались в окопы и в рукопашном бою выгнали фашистов из траншей. За полтора часа сражения было убито двадцать шесть немецких солдат и офицеров, сгорела одна автомашина, захвачено много оружия. Самое главное — врагу был отрезан путь отступления.
Сражение за дорогу в Москаленском районе было последним в истории освейских партизан.
Перевел М. Тиморшин.
Турап Тойшибеков
БОЙ В СЕМУШКИНОМ ЛЕСУ
Не выдержав натиска войск Советской Армии, фашистские захватчики стремительно откатываются к западным границам. Из Гомеля, на станцию Жлобин, день и ночь нескончаемым потоком идут машины. Забиты все железнодорожные пути узловой станции Буда-Кошелево, что в пятидесяти километрах западнее Гомеля.
Фронт близок. Партизаны приднепровских лесов ждут прихода частей Советской Армии. Но фашисты не дремлют. Немецкое командование решило очистить свои тылы от партизан и выделило с этой целью в леса восточного берега Днепра семьдесят пять тысяч пехотинцев и одну механизированную бригаду.
Партизанский отряд Коваля, находившийся в числе других в Семушкином лесу, что в семнадцати километрах от Буды-Кошелево, в полной боевой готовности ожидал прихода гитлеровцев.
— Мы должны усилить разведку и совершить вылазки в тыл противника, — заявил партизанам командир отряда Коваль.
Коваль назначил старшего сержанта Манжоса командиром отделения разведки, дав в его распоряжение двенадцать наиболее смелых и отважных ребят. К вечеру они были готовы к выступлению.
20 сентября группа разведчиков во главе с Манжосом вышла в село Лыхое. Я был рядовым в отделении. Из отряда мы выступили около одиннадцати часов вечера. Не доходя километров пять до села, на краю леса увидели небольшой домик. Командир отправил меня и Сашу на разведку.
— При входе, ничего не расспрашивая, просите кушать, — поучал нас Манжос. — Если хозяин примет радушно, между прочим узнайте о наличии в этих местах немцев. Но не выдавайте себя, говорите, что скрываетесь от фашистов.
Дома мы увидели мужчину лет сорока пяти, за ним в испуге пряталась девочка лет семи. После взаимных приветствий хозяин спросил, кто мы.
— Неделю назад бежали из немецкого плена, — начали мы. — В деревню идти боимся, ходим голодные. Если есть чем покормить, не откажемся, правда, расплачиваться нечем…
Вчера только здесь были немцы и забрали все, что было съестного, — ответил хозяин, подавая нам с десяток сырых картофелин.
— Спасибо, батько, — поблагодарил Саша.
— А есть здесь немцы? — спросил я.
— Я не знаю никаких немцев. Зачем они вам, бежавшим из плена, ищите лучше, где бы найти кров, — ответил он.
— Тогда подскажите, где партизаны обитают. Чувствуя, что мы что-то хитрим, он коротко ответил, что не знает партизан. Убедившись, что он нам ничего дельного не скажет, мы вернулись к товарищам.
Вот уже засветились огни Лыхого. Пока мы обсуждали, кому первому идти в село, где-то поблизости послышался кашель.
— Тише, товарищи! — сказал, вставая, Манжос. — Кажется, кто-то идет.
С минуту мы сидели, затаив дыхание.
Действительно кто-то торопливо направлялся в нашу сторону. Мы не успели спрятаться, когда человек приблизился метров на десять. Первой мыслью было задержать его.
— Стой, кто идет!
— А-а… — послышался растерянный звук.
— Дрова собираю…
— Он похож на полицая, — произнес Коротков, вглядываясь в незнакомца.
Пришлось обыскать подозрительного человека. Во внутреннем кармане обнаружили справку о том, что он сотрудник немецкой комендатуры.
— Значит полицай? — спросили его. Человек молчал.
— Сколько немцев в селе? — задал вопрос командир.
— Ни одного нет.
— Что толку вести его в отряд, сами на задании, надо прикончить его здесь, — сказал как можно громче Саша, чтобы тот слышал. — Мы знаем, что село занимают гитлеровцы.
Мы решили начать разведку с дома, что на западной окраине села. Из него выбежала девушка, отвязала лающего пса и отвела его к сараю. Сама убежала обратно в дом.
Манжос подробно разъяснил задачи разведки, назначив в нее троих: Короткова, Жексембаева и Айсарова. Упросил командира направить меня четвертым.
Приблизились к дому, оттуда слышались веселый шум и смех.
— Видать, какое-то веселье, — бросил Коротков Жексембаеву.
У двери мы расслышали говор немцев. Стараясь без скрипа открыть наружную дверь, мы с Коротковым столкнулись с громадным немецким унтер-офицером.
— Хайль! Руки вверх! — скомандовал я.
Тот визгливо заорал; «Партизаны!» Раздумывать некогда. Не успел я оглянуться, как Коротков набросился на унтер-офицера и перерезал ему горло. Открыв внутреннюю дверь, мы увидели уставленный различной снедью стол.
Встать, ни с места, бандиты! — сказали мы в один голос.
Высокая белокурая женщина с криком повалилась наземь. Рядом стояли как вкопанные еще две женщины.
— Где остальные? — спросили мы. Одна из женщин взглядом указала на печку.
— Выходи, а то брошу гранату! — пригрозил я. С печки показался мужчина лет сорока и девушка, которая выбегала на улицу.
— Где остальные?
Товарищ партизан, это вся наша семья, — заторопился он.
— Поверьте, больше никого нет.
И тот унтер-офицер тоже из твоей семьи?
— Он же немец, — лепетал мужчина.