Фашисты очумели,
Озверели. Иные
Обезумели от страху,
Взглянув на маски. Еле
Хрипели: «О, майн гот», –
И убегали прочь
В глухую ночь.
Филипп Иваныч,
Грозный капитан,
Швырнул гранату
Первый в танк,
В открытый люк.
И грянул гром кругом.
И танк второй
Взлетел горой
И ахнул под откос.
Филипп вбежал
На черный мост
Стальной громады
И дернул две гранаты.
Глядит: за ним матрос
Иван Гаврилыч
С двумя гранатами
И в то же место грохнул.
И дрогнул мост.
– Давай, Гаврилыч, мне еще..
Еще гранат тащи! –
Кричал старик, –
Добьем! Так Сталин
Приказал, товарищи.
Эй, исполняй
Свой долг, бойцы!
Вали железину в обрыв!
И в этот миг
С того конца
Раздался страшный взрыв:
Там захватили
Бомбы у врагов,
Бомбят кругом,
Владеют пулеметом.
– Наш пулемет! – кричат.
– Хватай другой! –
Им дед орет. – Да мост бомби!
Вдруг бреющим полетом
Возник над головами
Фашистский самолет.
Свинцовым градом
Сам и льет
В своих, чужих
Напропалую, наугад.
Вот гад!
– Летающий болван!
В него палят.
Ракеты падают в туман,
В жужжащий улей.
– Хайль Гитлер! –
Крикнул лейтенант
И подавился пулей,
Рот открыв.
В конце моста
Со страшной силой
Раздался новый взрыв,
Раскатный гром над лесом.
Дрогнула земля на берегу.
И вот, гремя железом,
Со скрежетом и ревом
Рухнул мост
В туманную реку.
Вода всплеснулась
Диким смерчем,
Взметнув фонтан.
– Ауфвидерзайн. Ура! –
Разнесся бурный крик.
– Ну вот и уложили, –
Ликовал старик, –
Сталинский приказ исполнен!
Так точно! Есть!
И в этом честь!
И нет фашистов:
Кто ранен, кто убит,
А больше разбежались.
Укрыла тьма небес.
И даже сумасшедший
Исчез гремящий бес
Иль, может быть,
Свалился в лес.
Не разберешься тут.
Главное – пока
Врагам капут.
Будь прокляты
Их мерзкие останки!
Чу… Что это?..
Вдали грохочут
Вражьи танки,
Идут сюда,
Ползет беда.
Тревогу бьют
На полустанке.
– Эй, ребята,
Мало нас, –
Командует Филипп, –
Бери ружье,
Весь запас
И в лес домой, в овраг,
На место сбора.
На танках, слышишь,
Гонит враг –
Отчаянная свора.
Скрывайтесь ловко,
Кто-куда,
Чтоб не было следа.
А если враг,
В руках винтовка.
Кругом смотри,
Держи секрет.
Дня через два
Аль через три
Без шума и без слова
Мы соберемся снова
И опять пойдем громить,
Честь советскую хранить,
Как хранили
Наши деды
Честь солдатскую в бою,
До решительной победы.
Ладно, братцы,
Жизнь свою
Мы не загубили.
Было тридцать. Четырех
Подлецы убили.
Восемь ранено легко.
Время раны лечит.
Мы, ведь, тут недалеко,
Развернемся в плечи.
И опять… –
Дед не кончил речи.
Все направились тайком
Возле берега гуськом,
По местам,
Где чуть воды,
Чтоб залить свои следы,
Да в другую сторону,
По теченью вниз.
Только грохот черный
Наводил фашист:
Громыхали танки
Мост спасать скорей.
Опоздали дьяволы.
Было видно зарево
Бегущих фонарей,
Над туманом марево,
Мчал никчемный рейд.
Было слышно издали:
Вдруг замолкнул гром.
Их глаза увидели
Мост в реке ребром,
Оскаленный скелет,
Партизанский след,
Погост у берегов.
Для бешеных врагов
Была проклятьем ночь:
Туман и тьма,
К тому ж пошел
Большой обильный дождь.
– Вот это дело,
Гуще лей,
Водицы не жалей, –
Радовался дед. –
Уметь уйти от бед –
Нужна стратегия
И в голове хороший штаб,
Иначе ведь
Не вышло ни черта б.
А потому
Давайте по одному
Бесследно под дождем
Скрывайтесь в лес
По разным
Заковыристым местам.
А мы с Гаврилычем
Маленько подождем,
Сообразим, где бес.
Ну, через три денька
В овраге будем, там
И свидимся, поговорим,
Где их Берлин, где Рим?
Причтется побывать, авось,
Узнать полегче,
Откуда что взялось,
И навести порядок свой
По правде человечьей,
Как у нас.
Ну, голуби,
Шагайте в добрый час,
Да берегите
Боевой запас.
Идите прямиком.
И дед остался с моряком.
Дождь по воде
Разливно барабанил.
Дед сел на камень:
– Гаврилыч, жарко мне,
Как в бане…
– Я вижу, друг, ты ранен
– Немного в ногу
Ранен я. Молчи.
Никто не должен
Знать: не в пользу.
Понимаешь?
Давай лечи.
Не хмурь морскую бровь,
Не вешай нос,
А радуйся:
Подохли палачи.
Подох и мост.
Ишь, хлещет кровь,
Горячая струя.
Вот тут в икре,
Гляди, – навылет.
– Кость цела?
– Ну, кость своя –
Чугун уральский.
Им, окаянным, не пробить…
Хотя с одной ногой
А хочется фашистов бить
Да бить сплеча, сразмаху.
– Ой, не говори…
Иван Гаврилыч
Снял рубаху,
Распорол ножом,
Промыл с песком-ежом,
Забинтовал умело ногу.
– Ну, слава богу,
Спасибо, морячок.
Теперь не так, кажись,
Не очень горячо.
Что, друг, поделаешь,
Когда такая жизнь.
Пока живой, держись.
– Продержимся еще,
Филипп Иваныч,
Погуляем в паре
У нас в Батуми,
На морском бульваре.
Табак, ведь, пальмы есть,
Хороший чай.
– Фамильный?
– Да. Лимоны,
Апельсины, мандарины.
И корабли в порту,
Как нарисованы картины.
Живи – не умирай.
– Вот это чудеса, – дивился дед, –
Вот это край.
Живи хоть тыщу лет,
И то нехватит
Увидеть свой
Советский свет.
Великая земля,
Велик народ,
И правда золотая
Наша не умрет.
Родину не тронь.
Ответим за разбой.
Дадим… огонь… огонь…
– Филипп Иваныч,
Что с тобой?
Тебе бы лечь
На сушь, под елью,
Больную ногу
Подвязать к стволу.
– Молчи, боец,
Так пролежишь неделю,
А, видишь, недосуг.
Молчи. Нельзя
Кричать в лесу.
– Есть, не кричать.
Давай, я молча унесу
И уложу на мох,
В сухое место. Тебе
Нельзя шагать, и не проси.
– Ну, есть. Молчи. Неси.
Прости, что утруждаю…
А все-таки свалили мост…
Дождь лил, шумел,
И путь был топкий.
Гаврилыч командира нес,
Гранаты, две сумки
Полевых и две винтовки,
Нес без раздумий:
Недаром же матрос
Слыл силачом в Батуми,
Да и тут ворочал сквозь,
Вершил дела, вбивал,
Как в доску гвоздь,
По-черноморски.
И был он тих, как штиль.
Усердствовал в торговом флоте
Как дрался на войне
По собственной охоте,
Без лишних слов,
За Сталина. И все.
В боях ему везло:
Любил он штыковой удар,
И дрался тигром,
Львом, медведем,
И думал только о победе.
Упрямо волю пер
Таранить, дуть,
Лупить врага в упор.
Здесь встретился с отрядом,
Со стариком.
Бывалые, хожалые
Сошлись на жизнь,
Живут, воюют рядом.
Сейчас матрос
Большущий ком
Несёт, молчит, пыхтит,
Как паровоз.
Местами топь.
Местами суше,
Но держат стражу
Нюх и уши.
В лесу Филипп
Никак не в горе,
Как сам Иван
На Черном море.
Чем гуще в бор,
Тем краше взор
И крепче дух у двух.
Знакомый лес,
Что пух.
Земля легка, и от мокра
Не треснет сук, кора.
Филипп шептал:
– Поди, моряк, устал,
Ведь нелегко со мной.
–Да я забыл, совсем забыл,
Что ты сидишь
Тут, за моей спиной.
– Как на диване.
– А нога?
– Не зажила пока.
До свадьбы заживет.
– Ну, погуляем.
Дождь затих.
Гаврилыч подтянул живот,
Доволен он погодкой
И продолжал шагать
Развалистой походкой,
Как будто на корабль
С привычными наклонами
Нес ящик
С батумскими лимонами,
Поглядывая в синь морскую.
Его томила жажда.
«Теперь бы в рот лимон, –
Подумал он, –
Ну, съел бы с кожурой,
Аль красного винца стакан».
И еще подумал:
«Филипп Иванович – герой,
Привольный человек,
Душевный старикан.
И даже бороду отсек», –
И вслух сказал:
– Найди такого.
– Ты о чем?–
Шепнул Филипп.
– Я насчет тут елок, лип.
Вот ищу такую ель,
Чтоб найти тебе постель
Да посуше, да поглаже.
Для перины
Мху надрать,
Уложить тебя в постель.
Был бы ты, больной, согрет.
Я уж знаю это дело
И устрою лазарет.
– Ох ты, голубь золотой.
Вижу: я, ведь, тут бывал…
Стой-ко, стой,
Почуять дай.
Там, направо, есть увал,
А за ним овраг крутой,
Там найдем навес.
Стратегия нужна.
– Есть стратегия.
Гаврилыч зашагал
Направо, в лес.
Теперь уж ветер
Здесь гулял:
То налетит
Порывом, напролом,
Пригнет вершины
Реющим крылом;
То вдруг застынет,
Будто черный сон
В необитаемой пустыне.
И ветви хвойные
Шумят, шумят
И в тайном разговоре
Волнуются между собой,
Как волны в море.
В небе чернота, смола.
Густая мгла
Все тропы замела.
Ни зги. И даже зверь
Не ходит на добычу,
Спит в берлоге,
Не любит непогоды –
Такой обычай –