да П. К. вернулся из Польши с поста посла. П. К. сказал, что в том разговоре Хрущёв советовался с ним: кого выдвинуть секретарём ЦК КПБ – Абрасимова или Зимянина.
Вот как, оказывается, обстояло дело (на пост первого секретаря ЦК КПБ, оказывается, обсуждалась не только моя кандидатура).
Публикация и комментарии
Вячеслава СЕЛЕМЕНЕВА, Виталя СКАЛАБАНА.
П. К. Пономаренко – И. В. Сталину: избранные докладные записки
1. Записка И. В. Сталину о состоянии белорусского языка, литературы и писателях
г. Минск 21 ноября 1938 г.
О БЕЛОРУССКОМ ЯЗЫКЕ, ЛИТЕРАТУРЕ И ПИСАТЕЛЯХ
Изучив состояние белорусского языка и литературы, ознакомившись с белорусскими писателями и их настроениями, хочу ознакомить Вас с некоторыми выводами и попросить совета по мероприятиям, которые, как мне кажется, вытекают из этих выводов.
Враги народа, пробравшиеся в свое время к партийному и советскому руководству Белоруссии, ставившие целью отторжение Белоруссии от Советского Союза и организацию «самостоятельного Белорусского государства, под протекторатом Польши», прилагали много усилий для идеологической подготовки этого отторжения. Для этого они имели квалифицированные кадры среди части старой националистически настроенной интеллигенции (учителя, агрономы, врачи, артисты, писатели). Условия работы этой агентуры среди белорусской интеллигенции были чрезвычайно благоприятными.
С одной стороны, от бывшего руководства они получали материальную, организационную и идейную поддержку, заполняли своими «творами» почти все печатные издания и театральные подмостки Белоруссии, беспрепятственно организовывали сотни кружков, литературных объединений, обществ, где достаточно методично вели обработку молодежи в националистическом духе.
С другой стороны, партийными организациями почти не противопоставлялась работа по повышению идейно-политического идеологического уровня интеллигенции, по большевистскому ее воспитанию.
Работали они умело. Матерых националистов, «щирых белорусов» вербовали сразу и вводили в курс задач-идей. Молодежь, еще неискушенную, приучали к мысли о самобытности белорусского языка, идеализировали «золотой век» белорусской государственности, время, когда Белоруссия управлялась князьями. Постепенно восстанавливали против всего русского. Безудержно льстили интеллигенции, приучали к мысли об исключительной ее роли в революции, в создании государственности, говорили, что именно она, изболевшая, исстрадавшаяся за судьбу своего народа, старая белорусская интеллигенция, является носительницей воли народа и права на определение государственности.
Искажалась история революционного движения белорусского народа, выпадал извечный враг белорусского народа – польский пан и помещик, доказывалась специфичность белорусского народа – его бесклассовость, отсутствие в Белоруссии национальной буржуазии. Процветала апология панской Польши.
Даже истоки истории коммунистической партии большевиков Белоруссии находили в националистических организациях, в частности, доказывали, что Белорусская социалистическая громада являлась родительницей партии большевиков Белоруссии. Из литературы оказалось изгнанным все то, [что] напоминало о совместной борьбе русских и белорусских рабочих и крестьян против царизма, в социалистическую революцию и против поляков. Театр, литература, искусство – все было поставлено на службу. Передвижные националистические театры побывали во всех уголках Белоруссии. Требования о недопущении русских революционных пьес на театр – раздавались открыто.
Наиболее крупную контрреволюционную националистическую работу провел союз «советских» писателей Белоруссии, идейно возглавляемый всегда десятком профашистских писателей (в том числе известные Янка Купала и Якуб Колас), и всегда для прикрытия (в том числе и сейчас) имевший у руководства коммунистов. В этом союзе несправедливой критикой, клеветой, издевательством, пренебрежением, затравили не одного честного коммуниста и беспартийного писателя. Здесь разлагали литературное движение, здесь боролись с Советской властью под видом борьбы за эту власть. Здесь ненависть ко всему русскому доходила до болезненной истеричности. Здесь был центр-штаб нац[ионал]-фашистской пропаганды. Здесь говорили о застое культуры и объясняли его тем, что белорусский и украинский языки близки к русскому, как языки славянские, и наиболее сильная славянская культура русская, их ассимилирует. Другое дело, говорили, Грузия, там язык совсем другой, руководители свои грузины, преданные своей грузинской культуре не так, как в Белоруссии, где всегда «московские генерал-губернаторы». Говорили о том, что русская культура действительно выше культур других Союзных республик, но объясняли это тем, что русская культура выросла на костях малых народов.
Сама мысль о сближении белорусского и русского языков была ужасной. Янка Купала пустил крылатое выражение «пока живе мова, живе народ». В основе лежала тенденция рвать со всем русским, как говорится «московским» в языке, и через родной самобытный язык тянуть массы на Запад.
Пользуясь полной свободой, не стесняемые ничем, эти писатели монополизировали за собой право толкователей языка, право создания новых слов, терминов, лозунгов и т. д. Они перед этим пытались и внешне отдалить язык от русского. Был проект перевода белорусской письменности на латинскую основу, когда это не прошло, предложили знаки для обозначения звуков «дз» и «дж», которые затрудняли бы русским чтение, и внешне делали бы письменность непохожей на русскую. Параллельно шла большая работа по отдалению белорусского языка от русского путем:
а) создания вредительской грамматики, правописания;
б) изгнания из лексикона русских слов и замены их польскими;
в) введения слов, встречающихся в одном – двух районах Белоруссии, как правило, записывавшихся от неграмотных стариков и старух, или детей, не посещающих советских школ;
г) собственной выдумки новых слов.
В результате этой работы и благодаря фактическому, до сей поры, отсутствию работы по очищению языка и исправлению грамматики, засоренность его исключительна.
Существующее белорусское правописание искажено в националистическом духе, оно преднамеренно построено так, чтобы отличалось от русского даже там, где в живом произношении нет разницы.
Так было введено, как непреложный принцип, аканье, т. е. написание «а» не под ударением вместо «о» и «я» вместо «е». Например, «горад», «вялiкi» вместо русских «город», «великий», в произношении же в русском и белорусском языках здесь слышатся одинаковые звуки. Или, например, «Ворошилов» пишется «Варашылаў». Эта разница, как и многое другое, искусственно введенное, затрудняет усвоение русского и белорусского правописаний белорусским, так как два языка в школе учат различным правилам. Согласно правописанию фамилии и имена русского и белоруса должны писаться по-разному, равно как и географические названия. Белорусские фамилии подчиняются аканью, а русские нет.
Белорус пишется – АСТРОЎСКІ Аляксей;
а русский – ОСТРОЎСКІ Алексей.
Этим самым подчеркивается национальность носителя. Или, к примеру, село Тереховка, если русское, то пишется Терэхоўка, если белорусское, то Церахоўка. А если река протекает через ряд республик, то и названия на карте надписываются по разному «Днепра», «Дняпра» и т. д.
Кроме приведенных, имеется в правописании масса случаев, совершенно запутывающих и ставящих в тупик пишущего. Есть правила, доходящие до абсурда, хулигански искажающие язык, узаконившие, например, написание слов: «Эфиоп», «Ниоба», как «Эфıёп», «Нıёба».
Вся эта вражеская работа в области правописания, неразбериха, путаница, смесь в правилах, определяет большую безграмотность оканчивающих школы.
Позволю привести ряд примеров, слов и оборотов, имеющихся сейчас в белорусской литературе.
Слово «подъем», заменено каким-то диким словом «уздым».
В лозунге «Пролетарии всех стран, соединяйтесь» слово «соединяйтесь» заменено словом «злучайцеся», а в народе «злучайцеся, злучка», все равно, что и по-русски «случайтесь, случка».
Лозунг «Да здравствует годовщина Октябрьской революции» на белорусском языке «Няхай жыве гадавıна Кастрычнıцкай рэвалюцыı», испохаблен от начала до конца. Белорусы говорят здравствуй, а «няхай» означает «пусть» в смысле пренебрежительного «так и быть». Гадавıна означает гада большого размера. Так и говорят: «Ух, якая гадавıна». Кастрычнıк – октябрь. Но кастрица – это не лен, а отбросы от льна.
Засорение языка чуждым, антинародным так велико, что литературную речь в районах не понимают. И получилось так, что авторы засорения добились обратных результатов. Существовавшее в народе влечение к братской русской культуре и языку, чего они боялись пуще огня, и что хотели искоренить, благодаря засорению белорусского языка, возросло в колоссальной степени. В городе и деревне русские книги берут нарасхват, а белорусские, кстати сказать, переполненные «творами» этих авторов, лежат на полках. Даже Краткий Курс Истории ВКП(б), – на русском языке расхватывается в полтора – два часа после появления в продаже, а изданный на белорусском языке в городах почти не идет, а в районах и селах идет крайне медленно.
Получилось так, что вся эта кучка нацдемовских заправил сохранилась до сих пор. Даже организационно, в Союзе писателей. Они печатали и печатают внешне патриотические стихи и произведения, насквозь фальшивые, но необходимые для выражения советскости (их буквальное выражение). Янка Купала говорит, что то, что он написал при советской власти, не творчество, а дриндушки. Они говорят о том, что теперь литература сведена на роль придатка, разъясняющего или восхваляющего, что это не творчество, а иллюстрация. В литературе нельзя ничего ставить или решать, так как партия все уже решила на много лет вперед, план составлен, иллюстрируй то, что прошло.
В результате разгрома покровительствующих писателям-националистам врагов, в результате того, что народ их «не оценил» и произведения их лежат на полках, а до читателя доходят только обязательные в белорусских школах хрестоматии, заполненные их творчеством, в результате образовавшейся вокруг них пустоты, среди них царит растерянность и озлобление. Начали дико пить – заливать вином тоску о «Свободной Белоруссии».