Женщина неприязненно оглядела старика.
– Где вы хотите набирать? Здесь, что ли? – возмутилась она. – Идите в магазин!
– А тут что? – удивился старик.
– Столовая!!!
– А! Понятно. А магазин там, значит, – старик указал на соседнюю дверь. – Видал, какой сервис? – шепнул он юноше. – У них тут и столовая есть!
– Давайте я вам наберу, – подскочил откуда-то сбоку расторопный молодой человек и, пока старик и юноша разглядывали товары и сравнивали цены, наполнил канистру. – Держите.
– Что-то мутновата… – удивился юноша. – И пар дает…
– Вам горячей? – спросил молодой человек.
– Нет, миленький, нам холодненькой, – попросил старик. – У нас ведь вообще никакой воды нет. Вот как бывает.
Молодой человек вылил воду из канистры в раковину и принялся наполнять ее заново.
– Слушай-ка, – вдруг воскликнул старик. – А что, если нам пивка взять? Так, чуть-чуть, чтобы развеяться… может, полегчает…
– Можно, – одобрил юноша.
– Вон там такая хорошая. Давай возьмем? – предложил старик, указывая на полуторалитровую Бадаевского.
– Берем! – согласился юноша.
– Миленькая, – обратился старик к продавщице. – Дай-ка пивка, вон ту с краю.
Продавщица сняла бутыль с полки и поставила на прилавок.
– О! Видал как? Последняя, – обернулся старик к юноше. – Нас ждала, красавица. А бутылки не принимаете? – поинтересовался он. – Нет? А жаль…
Тем временем канистра и бутыль были уже наполнены и стояли на коврике у входа. Вокруг канистры проступало сырое пятно.
– О! Гляди-ка, перелил слегка, – кивнул юноше старик. – У меня там дырочка для воздуха проделана, чтоб лилось лучше.
Юноша взял в одну руку канистру, в другую бутыль.
– Подожди, – сказал старик. – Ты мне давай тоже что-нибудь. Что ж ты один понесешь…
– Нет. Мне для равновесия, – успокоил юноша. – А вы пиво несите.
– Ну, смотри сам…
Проходя мимо контейнера, еще раз глянули на бутылку. Та стояла как ни в чем ни бывало, на самом видном месте, и никого решительно не интересовала.
– Эх, пакет бы хоть, – вздохнул старик, – чтоб в руках не нести. Может, там есть где? – Он заглянул в контейнер, но пакета не нашел. – Ну и черт с ней. Было б две хоть, а то одна. Пошли…
Не успели спуститься в подвал, как следом появились три девочки с мамашей.
Девочки были одного примерно возраста и роста. У одной на носу помещались круглые очки с толстенными линзами, другая сильно горбилась и не переставая хихикала, а третья была стройная, милая и пухленькая.
– Здравствуйте, – сказали они.
– Здравствуйте, – ответил старик. – Чего желаете?
– Это здесь театр?
– Совершенно верно. Именно здесь, – подтвердил старик.
– Мы поступать хотим.
– Что – все вчетвером? – поинтересовался старик.
– Нет, – улыбнулась мамаша. – Поступать будут пока только двое. А остальные посмотрят.
– А, ну-ну, пожалуйста, пожалуйста. У нас свободно. Проходите, садитесь, сейчас чай будет, кто желает… – пригласил старик. – Наливай, – шепнул он юноше, – в чашки, чтоб незаметно было.
Юноша тихонько свинтил крышку бутылки и осторожно, чтобы не поднимать пену, наполнил чашки пивом, опуская их под стол.
Мамаша и девочки уселись в зале.
– Ну, кто первый? – спросил старик и отхлебнул из чашки.
– Я, – поднялась девочка в очках с толстыми линзами.
– Как тебя зовут?
– Леночка.
– Леночка? Очень хорошо. А чего ты так тихо говоришь? Говори громче. Что будешь читать, Леночка?
– Пушкина.
– Очень хорошо. Давай, читай… А очки можешь снять? А то глаз не видать.
– А я без очков не вижу… – потупилась Леночка.
– Что, совсем ничего не видишь? Ну-ка, сними.
Девочка послушно сняла очки и тут же сильно прищурилась.
– Меня видишь? – спросил старик.
– Нет.
– Как нет? Что, совсем нет?
– Яркое пятно.
– У-у-у… Да… Тяжелый случай… Плохо дело. Ну, ладно… Читай Пушкина. Как называется?
– Отрывок из «Евгения Онегина».
– Ну, читай.
Отрывок был прочитан быстро и сбивчиво. Леночка несколько раз замирала и закатывала глаза под потолок.
– Что ты там ищешь? – спрашивал тогда старик. – Там что – написано что-то? На меня смотри…
Леночка кивала, но всякий раз, чуть запнувшись, глядела в потолок.
– Догадываешься, почему текст забываешь? – спросил старик, когда чтение прекратилось.
– Нет, – ответила Леночка.
– Потому что картинки нет, – торжественно объявил старик, отхлебывая пиво. – Слова ничем не подкреплены, образов нет, чувства не задействованы, вот память и не работает. Еще что-нибудь знаешь?
– Нет.
– Маловато. А басню помнишь какую-нибудь?
– Помню.
– А чего ж говоришь, что не знаешь?
– А я плохо помню…
– А… Ну, ладно. Басня за тобой остается. Петь умеешь?
– Нет.
– Что, совсем ни одной песенки не знаешь?
– Знаю.
– Ну, спой.
– Я плохо пою, – зарделась Леночка.
– Так мне не надо хорошо, – утешил старик. – Мне нужно понять, что ты умеешь и что можешь. Ведь ты учиться пришла? Вот мне и надо определить, с чего с тобой начинать… Пой давай… и танцуй!
– Танцевать?! – Леночка попятилась.
– Ну да! А что тебя так удивляет?
– А как же… без музыки?
– А зачем тебе музыка? – пожал плечами старик. – Ты внутренним слухом. Напевай что-нибудь и танцуй… Ну, хочешь, – видя растерянность бедной Леночки, сжалился он, – я тебе пластинку поставлю? Тебе какую: вальс, танго, фокстрот?
И тут Леночка, видимо, желая покончить с этим мучением, сделала несколько робких шажков и поворотов, напевая тихо и жалобно.
– Ага, – одобрил старик. – Ну, хорошо. Садись пока, отдыхай. Кто следующий? – И пододвинул юноше опустевшую чашку. – Плесни чуток…
Поднялась пухленькая.
– Тебя как звать?
– Катя…
– Что читать будешь, Катенька?
Пивная бутыль была уже наполовину пуста.
Воспользовавшись паузой, юноша поднялся по ступенькам и выглянул на улицу. Светило солнце, в саду чирикали птицы, а вдали, за деревьями, гудел неугомонный проспект. Юноша прикрыл дверь.
Когда через несколько минут он вернулся в подвал, то застал такую картину:
– А ты что же? – обратился старик к сутулой хохотушке. – Сидишь, все хихикаешь? А сама попробуй! Вон, они – молодцы, – кивнул он в сторону Леночки и Катеньки, – не побоялись, выступили и поступили. И ты давай!
– А я не готовилась, – объяснила та, смущаясь.
– Ну, к следующему разу подготовься, а сейчас иди читай «Лебедь, Рак и Щука», – приказал старик и сунул ей книжку.
Вечером, придя домой, старик обнаружил Томочку в легком подпитии. Томочка сидела на кухонном диване, со сбившейся на глаза челкой, в распахнутом халате на голое тело. На столе стояла опустошенная двухлитровая пивная бутыль.
– Томочка, птенчик, – всплеснул руками старик, – по какому поводу праздник?
– Поздравьте меня, я сдала… – подперев локтем неудержимо соскальзывающую голову, сообщила Томочка и, закинув ногу на ногу, обнажила пухлую ляжку.
Легкое природное косоглазие, усугубленное принятием алкоголя, приобрело ужасающие масштабы. Левый зрачок скатился вниз и глядел в пол, а правый задрался кверху и прилип к переносице.
– Пиво кончилось, – разочарованно объяснила Томочка и, схватив пустую бутылку за горлышко, метнула ею в старика, – еще хочу!
– Может, хватит, птенчик? Время позднее уже…
– Нет, это свинство, в конце концов. Я сдала экзамены, окончила эту проклятущую академию, а вы даже не рады! – Томочка поднялась, гордо запахнула халат и, покачиваясь, зашагала в уборную. – Я буду пить и веселиться до утра! – пригрозила она и скрылась за дверью.
Перед стариком возникла серьезная дилемма: идти в магазин за пивом или продолжить гуляние при помощи водки, которую он купил заблаговременно по дороге домой.
– А может водочки, птенчик? – робко спросил он через дверь и сквозь водопроводное урчание услышал окончательный приговор:
– Шампанского!
Улыбнувшись, старик снял пальто и направился в комнату, где в серванте за вазой стояла бутылка «Советского» шампанского, спрятанная на всякий случай. Это был именно тот случай, и старик, взяв бутылку, понес ее на кухню.
Томочка была уже там и курила, стряхивая пепел на скатерть.
– Шампанского?! – переспросил старик, ставя бутылку на стол. – Пожалуйста!
Томочка ахнула от восхищения.
– Вы – волшебник! Открывайте скорее!
Старик открыл, запустив пробку в потолок, и наполнил бокалы.
– А знаете. – Томочка пьяно раскачивалась на стуле с бокалом в руке. – Давайте вспомним молодость. Сыграем «Мулатку», как когда-то… Хочется чего-то… Надоело все…
– Давай, Томочка, птенчик! Кто ж против-то? Ты ж знаешь: я всегда «за».
– Что вы там все эту му-му поете, – продолжала Томочка. – С вашим талантом… А помните, как бывало? – она мечтательно закатила глаза. – «Эй цыгане, забуду с вами тоску любую, да и печаль! Гитара звонче звени струнами…» Эх! Что говорить… Губите вы себя!
– Гублю, птенчик, – соглашался старик. – Кто ж себя погубит лучше, чем ты сам?
– Губите… и я с вами себя гублю. – Томочка загрустила. – Посмотрите на себя. Вы – старик. А я молода! Мне жить хочется.
– Так кто ж тебе не дает, птенчик? Живи… Я не против, я ж все понимаю. Вспомни, я тебе хоть раз когда словечко сказал? А ведь мог. Но я ж молчу… Живи.
– Вам лишь бы отделаться от меня. Я вам мешаю. Не нужна я вам.
– Да почему ты так решила?
– Да вам уж не нужно…
– Чего не нужно-то?
– Того, чего всем мужчинам надо!
– А-а… Ну, знаешь… Почему это? Просто годы берут свое… конечно, уж не то, что раньше, но ведь бывает… Да и разве ты не довольна?
– Довольна? Уж конечно… Ребенка-то вы не можете сделать!
– Ребенка?
– Да!
– Зачем, птенчик? – Старик замер, раскрыв рот.
– Я хочу. Мне уж тридцать. Если не сейчас, то когда? Другие, вон, отрожались, уж дети в школу ходят. Я одна, как дура какая…