м и не знаем от чего… А все просто – питание неправильное, скушали чего-то не того. Много янь тоже плохо – головка болит, но это редко бывает, в основном все болезни от инь и почти все продукты тоже инь.
– А шоколад? – поинтересовалась Варвара.
– У-у! Страшный яд! – отрезал старик.
– А говорят: полезно…
Старик улыбнулся еще шире.
– Все, что считается полезным, на самом деле жуткая отрава! Варенька! Огурцы, помидоры, картошка, все молочное, любое мясо, кроме индейки – все гибель! Поэтому и дети так часто болеют, что их пичкают йогуртами, апельсинами, бананами, молоком, творогом… а это ж все инь. А янь-то им не дают! Вот они и болеют…
– Так что ж есть-то можно? С вами с голоду помрешь…
– Зачем же? Я вам открою один секрет. Который знаем я и японец Осава. Потом спасибо скажете…
– Ну?
– Самое лучшее – это простая кашка на воде! – торжественно объявил старик. – Сильнее этого ничего нет. Любую болезнь можно вылечить в два счета. И никаких таблеток. Сварил кашки рисовой, жиденькой, поел и выздоровел. Очень просто. Настолько просто, что никто не верит.
– Да ну вас…
– Я вам говорю! Почему, вы думаете, на войне люди не болели? Все говорят – стресс, а я понял – они кашу ели каждый день! Секрет простой. Заметьте, бедные люди практически не болеют теми болезнями, какими страдают богатые…
– Гхы-гхы… – усмехнулась Варвара. – Они от них умирают сразу, потому что у них денег на лечение нет.
– Не только… Они еще питаются правильнее…
– Ладно, потом расскажете, – оборвала его Варвара, входя в приемную, где за огромным, сплошь уставленным разноцветными телефонами столом восседала изящная длинноволосая секретарша с огромными фиолетовыми ногтями.
– У себя? – шепотом спросила Варвара, кивнув на обитую дерматином дверь, и, получив утвердительный знак, приоткрыла ее. – Можно?.. Заходите, – шепнула она старику и скользнула внутрь.
В глубине огромного кабинета сидела очень приятная с виду, плотненькая бабенка лет пятидесяти с умными глазками и пухленьким личиком. Единственное, что выдавало в ней большого начальника, это крепкие неженские скулы и суровая глубокая морщина, застывшая меж бровей.
– Вот он – наш поэт! Хы-хы-хы, – сообщила Варвара. – Талантище!
– Очень приятно, – улыбнулась бабенка, обнажая прекрасные вставные зубы. – Присаживайтесь, пожалуйста.
– Благодарю вас, – ответил старик, предложил стульчик Варваре и только потом присел сам.
– Вы уже, наверное, в курсе? – спросила бабенка.
– Да, я все сказала, – поспешила Варвара, но бабенка на нее даже не взглянула.
– Так вы согласны? – спросила она старика.
– Уважаемая… простите, как вас по имени-отчеству? – почтительно спросил старик.
– Надежда Ивановна, – сказала бабенка и коротко зыркнула на Варвару.
– Уважаемая Надежда Ивановна! – улыбнулся старик. – Ну, как я могу вам отказать? Это среди профессионалов не принято. Фотографу говорят: снимай – он снимает, артисту говорят: играй – он играет, и, заметьте, никто не спрашивает, нравится ему роль или нет. Не можешь – значит, профнепригоден. Так же и поэту говорят: пиши – он и пишет.
– Ну, поэт – это все-таки другое дело, – заметила бабенка. – Этому не научишь… Это от Бога…
– Ошибочное мнение, – решительно заявил старик. – От Бога это у гениев, а нормального человека можно научить всему, чему угодно! Есть законы речи, законы стихосложения, все давно изучено и сведено в четкую систему. Вам же не требуется «Евгений Онегин», например? Пушкин, конечно, тоже писал поздравления друзьям, но делал это ради забавы, мимоходом, так сказать… У вас же совсем другой случай… Варвара Семеновна мне сказала…
– Гхы-хы-хы, – закраснелась Варвара.
– Да, – продолжал старик. – Только мне нужна информация о вашем муже… Как, кстати, его зовут?
– Юра… хм… Юрий Алексеевич, – поправилась бабенка.
– Прекрасно! – обрадовался старик. – Как Гагарина! А что, он космосом не увлекается?
– Нет… он, знаете, строить очень любит, мастерить что-нибудь…
– Эх, жаль, – старик пристукнул кулаком по столу. – А то интересно обыграть можно было. Ну, ладно… Так-так, слушаю вас.
– Машинами увлекается еще… у него сейчас «тойота»… рыбалкой… На работе его все уважают… – перечисляла бабенка.
– Ага, – записывал старик, – уважают… Это хорошо! А кем он работает, если не секрет?
Бабенка замялась.
– А это обязательно?
– Нет-нет, что вы! – Старик замахал руками. – Совсем не обязательно! Можно и без этого. Просто мне, чтоб писать, – он хитро подмигнул, – нужно знать – о чем…
– Вообще-то он по снабжению специалист, – неопределенно сообщила бабенка. – Нет. Давайте лучше об этом не будем. Хорошо?
– Как скажете, – тут же согласился старик.
– В армии он служил на таможне… плов любит готовить… Ну, что еще? – Бабенка задумалась.
– А дети есть у вас? – помог старик.
– Трое, – обрадовалась бабенка.
– Ага… Как звать?
– Владимир, Юрий и Анжела, – улыбнулась она.
– Большие уже, наверное? – выпытывал старик.
– Старшему тридцать, уж внуки есть, а дочери двадцать один, – бабенка продолжала улыбаться, – замуж собирается.
– Ага… – фиксировал старик. – Юбиляру сколько стукнет?
– Пятьдесят пять.
– Так… Хорошо… Кое-что есть, – оценил досье старик. – Награды имеются у него?
– Особенных нет никаких, а медали… ну, об этом, пожалуй, не надо. Это такие медали – они у всех есть…
– Даже у меня. Гхы-хы-хы, – заикала Варвара.
В присутствии начальства на Варвару Семеновну находило странное нервическое оцепенение: руки ее смыкались у живота в неразъемный замок, который навряд ли под силу было разжать двум дюжим молодцам, шея непроизвольно вытягивалась вперед, словно она намеревалась лизнуть начальство в щеку, а лицо расплывалось в широкой улыбке и походило на козью морду.
– Да, там всем дают, – подтвердила бабенка. – Хотите, вам тоже дадим? Вы ведь на пенсии. Вам сколько лет?
– Мне-то? – опешил старик. – Шестьдесят два уж. А чего это за медаль такая? Зачем она нужна?
– Ну, там льготы по квартплате, заказы к празднику, пайки, санаторий можно организовать… – перечисляла бабенка, – много чего. Если вам надо, пусть Варвара Семеновна этим займется… – она глянула на Варвару. – Вы, Варвара Семеновна, этот вопрос решите. Если возникнут трудности, сразу ко мне…
– Поняла, Надежда Ивановна, – заерзала Варвара. – Будет сделано.
– Ну что ж… Сколько вам потребуется времени, чтобы написать? – спросила бабенка.
Старик внимательно изучал свои пометки.
– Денька два-три… – наконец прикинул он.
Написать-то он мог и за час, и за два, но необходимо было создать атмосферу трудового подвига, повысить значимость процесса и в конце… намекнуть о деньгах!
– Хорошо, – согласилась бабенка. – Тогда жду вас в пятницу. А что касается оплаты… не беспокойтесь, – сказала она, словно читая мысли старика. – Если ваши стихи подойдут – тысячу рублей я вам дам.
Боже мой! Тысячу рублей за стишок! За несколько десятков рифмованных строчек! Такие гонорары не снились даже Пушкину! Старик ликовал. «Ведь надо же? А мог бы за бутылку мучиться или за спасибо… Ловок, дорогой! Вот уж действительно: нет худа без добра! Не назови меня та дура рифмоплетом, может, и не было бы ничего…»
– Ох, Варенька, – выйдя из кабинета, вздохнул он. – Вот как приходится деньги зарабатывать. Лиру, можно сказать, продаю.
– Ладно вам… Лиру! Больше зарплаты в один момент заработали! – взяла обычный тон Варвара.
– Ой, ну что вы так волнуетесь, – заулыбался старик. – Это ж сколько я стихов вам бесплатно написал! Так в этот раз со мной как бы за все сразу и рассчитались. А потом, Варенька, их же еще сочинить надо, стихи эти. Думаете, это так просто?
– Ладно-ладно, шучу я… Идите, пишите… Мальчика нашего встретите, скажите: пусть мне позвонит.
– А что такое? – встрепенулся старик. – Срочное что?
Варвара слегка опустила голову, выдержала паузу и объявила:
– Хочу его на режиссера отправить учиться. Пусть осваивает профессию.
– А-а, – кивнул старик. – Понятно. Ну, что ж… А вы с ним говорили уже? Он-то хочет?
– Хочет, – усмехнулась Варвара. – Да он мне все уши прожужжал. Хочу, говорит, быть режиссером и иметь свой театр!
– И куда ж вы его, если не секрет? – насторожился старик.
– А отдам в институт культуры. К нам каждый год разнарядки приходят. Послать некого. Вот пусть он и идет.
– Ну да, конечно, – задумчиво протянул старик. – Учиться всегда пригодится… Обязательно передам.
Он распрощался с Варварой и поехал домой.
По дороге в голову ему лезли неприятные мысли. «Значит, он режиссером решил стать, – думал он. – А зачем? Какую он видит перспективу для себя? Вдруг решил ни с того ни с сего. Не ребенок ведь. Значит, какой-то план имеет. А какой?»
Старик был из тех людей, которые желают обязательно докопаться до сути любых явлений. И, так или иначе, эти явления объяснить. В противном случае он не спал ночами, ломая голову и мучаясь противоречиями. А то, что за этим желанием юноши стать режиссером кроется нечто большее, он сознавал совершенно ясно. Его театральный ум искал скрытую интригу, второй план, сквозное действие, которое незримой нитью должно связать все происходящее в единую цепочку.
«А уж не сговорился ли он с ней? Не решили ли они меня вдвоем с Варварой того… что называется, сожрать? Он начнет учиться, она его возьмет к себе режиссером, а мне под зад коленом. Ну, положим, подвала ей все равно не видать. Все документы на меня оформлены. Подвал мой. Но зарплату-то она мне платить не будет, а это все ж какие-никакие, а деньги…»
От расстройства по пути домой он купил бутылку водки.
«Так, – размышлял он, сидя на кухне и наполняя рюмку. – Значит, она решила от меня избавиться. Замену мне нашла! Он-то может и ни о чем не догадывается! Это она все там крутит-вертит. Чертова баба! Неймется же ей… Ну, так сказала бы мне прямо, мол, пошел отсюда, старый хрен! Не говорит ведь. Значит, чего-то хочет… А я уйду, и подвала она не увидит… Выходит, что она каким-то образом планирует и театр отнять, и меня выкинуть, если я хоть пикнуть посмею. А как?»