− Много, слишком много всяких властей и указов, −скорбно заключил Кальеха и протянул руку. −Ну, что у вас?
Майор передал широкий пакет. Холеные пальцы с треском вскрыли сургуч и извлекли послание.
«Хосе Луйанд, за подписью его величества, вице-королю Новой Испании. Мадрид. 4 февраля 1814 года». Герцог оторвался на мгновение, нетерпеливым жестом пригласив гостя присесть к своему столу.
Де Уэльва устроился в кресле так, что ничто не мешало обозревать портреты, тускло поблескивающие на стенах. Их было изрядно: не менее сотни, старинных и современных, в тяжелых багетах. Глядя на их бесконечную череду, на высокую падугу потолка со скрывающимися в сумраке арабесками, на многоярусную люстру, что гильотиной нависала над ним, он почувствовал себя усталым и ослабевшим. Ощущение усилилось, когда андалузец увидел себя в зеркале. Мрачные чертоги отчего-то тревожили, и он с удовлетворением вспомнил, что на поясе у него пристегнут чудесный, английской шеффилдской стали клинок.
«Sacre!163 Дрянь дело, − рассуждал сам с собой Диего. −Надо же было потратить такую уйму времени, давиться гнильем судового довольствия, без сроку бродить среди гноя корпий, выжить, черт возьми, чтобы в конце концов предстать перед старым пузырем с малиновым соком! Разыгрывать честную роль паяца… впрочем, если щедро платят, если есть во мне нужда короля − вопросов не задают».
Де Уэльва скосил глаза и… затаил дыхание. Эпистола еще не была прочтена, а взгляд герцога остекленел.
«Pan de Dios!»164 − майор не ожидал такого потрясения для вице-короля, этого тертого, хитронырого лиса. Засквозили подозрения и предчувствия, и он инстинктивно собрался с духом в ожидании неведомой опасности.
В душном сумеречье за окном катнулось гулкое эхо, словно стукнула крышка гроба.
Герцог машинально утерся платком. Придвинул трехсвечный канделябр, перевернул письмо.
В нем подтверждалось, что сообщенные Мадриду сведения об основании русскими поселения близ порта Ла-Бодега165 приняты к должному сведению. Министерство иностранных дел располагает данными о том, что православные жаждут наискорейше установить сообщение между поселениями на Аляске и испанскими фортами в Верхней Калифорнии. «И сии их просьбы, будучи абсолютно справедливыми и взаимовыгодными, − удовлетворить следует, после устоявшихся дружеских отношений. Посему, вице-король не вправе чинить препятствия благотворному развитию торговли и добрососедских отношений между колониальными сушами двух величайших союзных держав…»166
Наконец герцог оторвался от послания. Бессмысленно глянул на затухающий камин, на майора, и тому почудилось, что седовласый старик смотрит сквозь него в запредельность ночи и тьмы.
Кальеха очнулся не сразу.
− Что ж, долг короля повелевать, наш − исполнять, −он с трудом узнал свой голос. Очевидность собственного бессилия раздражала и какой-то непонятной, говорливой силой откликнулась во всем теле. Хрустнули суставы, Кальеха дель Рэй воинственно выпрямился. Из-за стола вышел гневный, сверкая взором, трость черного дерева чиркала зигзаги. − Не знаю, зачем я говорю это вам. Но я скажу, черт возьми, скажу!
Седая эспаньолка ёжисто встопорщилась, сжав кулаки, он устремился к курьеру. Испуганный звон колокольца и встревоженно поднятые брови часового лишь плеснули масла в огонь.
− Quitate loco!167 − трость яростно возгремела об осмотрительно захлопнувшуюся дверь.
− Сидеть! − скомандовал генерал собравшемуся было вскочить майору. − Я стар и буду откровенен! Да, я выполню приказ, но кто от этого выиграет? Знаете ли вы, сеньор, где у меня сидит ваша Верхняя Калифорния? − он не нашел слов и отмахнулся как от мухи. − Мятежники роятся гибельной тьмой вокруг столицы… Да такой, какую вам не под силу представить. Верьте мне, я − ветеран, и сердцем бывалого солдата предчувствую: бунт зреет, и размах его будет подобен чудовищному смерчу. Но я не Ванегас168, клянусь честью идальго. Я не привык торговаться с чернью. Меч и кровь − вот мои аргументы! −радуга перстней пригвоздила пакет из Мадрида к столу.
− И я не верю, майор, ни в какие-такие добрые намерения. Не верю, разверзнись подо мной твердь! Вся рвань, что ныне именует себя американцами, как саранча на маис, хлынула в Техас и Флориду. Английский лев вознамерился вонзить клыки в Новый Альбион… И тут еще объявились русские бородачи. А у губернатора Верхней Калифорнии дона де Аргуэлло169 воинство-то, как пальцев у безрукого: две сотни драгун и горсть волонтеров. Бесспорно, его храбрецы вздернули немало краснокожих, но я даже боюсь подумать, что станется, если кто-либо из русских или англичан прикормит к себе этих псов-инсургентов.
− Уверен, русские не пойдут на это, − Диего де Уэльва категорично качнул головой.
− Пусть так, да только дон де Аргуэлло думает иначе. Сдается мне, он не мирволит к ним. Особенно после того, как донна Кончита170, его дочь, дала обет безбрачия. Она сейчас в монастыре, в городке Бенишиа… Это на реке Сакраменто. Впрочем, для вас, майор, всё это не имеет значения…
− Причина − любовь? Простите, генерал, − в глазах Диего блеснул селадоновый бес.
− Хм, что их еще может заставить тронуться умом? Но при этом замечу, мой друг, причиной был русский. И поэтому, если ради сохранения в Калифорнии мира и благо-денствия потребуется взять штурмом форт Росс, дон де Аргуэлло не преминет сделать это, можете не сомневаться!
* * *
Разговор уже длился более часа. «Выживший из ума старик»! Нет, майор был куда более высокого мнения о вице-короле. Герцог напоминал ему узника, намолчавшегося в тюрьме по меньшей мере лет двадцать. Но что он мог поделать? Перед ним стоял первый человек Новой Испании.
И сейчас Кальеха был явно в ударе, взламывая кладовые своей памяти.
Андалузец с опаской бросил взгляд на окно. Погас предзакатный свет, глубокие тени умерли, и всё кругом стало бледным, немым и безжизненным. По небу крадливо поползли вверх темные гряды туч и пядь за пядью пожирали чистую плоть небес. Они клубились, сшибались, корчились, напоминая очертания поднявшихся из бездны чудищ, будто их самих гнала неумолимая, жуткая сила Фатума.
Диего де Уэльва поджал губы.
«Что ж, пусть выболтается старик, на все воля Божья: малый отдых мне не помешает, − он сомкнул воспаленные веки и, прикрывшись рукой, вяло подумал: − Лишь на минуту».
Каминные часы долго выигрывали вечер. «Точно к покойнику…» − майор почувствовал, как ритмично, в такт ходу маятника бьется его сердце. Очень вежливо он вытянул правую ногу, распрямляя уставшее тело.
Через мгновение он открыл глаза. Брови сошлись в единую гневливую черту. Дьявольское наваждение! У него была полнейшая иллюзия, что один из портретов пристально «наблюдает» за ним…
* * *
− Что-то не так? − послышался прерывистый голос герцога. Рука теребила плечо мадридского гонца, настороженный взгляд колко ощупывал лицо.
− Никчемный вздор, ваша светлость. Так, показалось, −ложь легко сошла с его губ, ненавидевших всякую фальшь. Диего вдруг вновь ощутил свою беззащитность.
Пепельная тень скользнула по лицу Кальехи. Глаза странно блеснули. Де Уэльва улыбнулся и, легко поднявшись, приглушенно сказал:
− Я надеюсь, что вы, ваша светлость, будучи преисполнены сознания, в чем состоит счастье доверенных вам владений, проявите благосклонный интерес к некоторым сведениям секретного характера.
Лицо генерала, бледное и строгое, как откидной воротник на его золоченой кирасе, напряглось сильнее.
− В форт Росс направлен русский офицер с особыми инструкциями из Санкт-Петербурга. Этот факт и мое присутствие здесь есть следствие до поры тайного соглашения между Испанией и Россией.
− М-м-м… даже так? − пальцы Кальехи затеребили перо.
− И если этот ваш дон де Аргуэлло столь нетерпим к русским…
− Я понял вас. Вы хотите…
− Да, я отправляюсь в Калифорнию. И, клянусь честью, сделаю всё, чтобы предупредить опрометчивый шаг губернатора.
− Вы сумасшедший! Там же ни черта нет, кроме индейцев и гор.
− От вас я прошу одного, ваша светлость: надежной охраны.
Кальеха дель Рэй недобро поджал губы.
− А вы не допускаете, что эти северяне готовятся всадить нам в спину нож?
Майор пожал плечами, но твердо заметил:
− В любом случае долг мой перед Кадиссом и его величеством − увидеть все собственными глазами.
− Бог мой! Какое мужество и великое легкомыслие. Да знаете ли вы, что путь в сию преисподнюю в триста лиг!171
− Всего-то? − шалая улыбка играла на губах андалузца.
− А пули и мачете мятежников? Bandelleros?
− Но ваши солдаты, генерал!
− Забудьте, мой друг! Во время войны нужно беречь солдатское мясо. А она уже ударила кулаком в наши ворота. Право, если вы повремените…
− Время не ждет! − Де Уэльва протянул генералу перо и бумагу. − Со мной трое верных слуг. Вчетвером против двух дюжин сабель… Да, они сумели славно постоять за своего господина, а сего довольно.
Кальеха не спешил разгладить уголки ироничной ухмылки.
− Но если с вами что-нибудь случится, сеньор… − вице-король потупил глаза, словно боясь, что майор прочтет скрытое в них. Розовый миндаль его лакированных ногтей выстукивал по столешнице барабанную дробь, которая весьма напоминала Диего утреннюю сцену на площади с приговоренными к смерти.
− …то вам не придется отвечать, генерал. Я предпринимаю эту поездку на свой страх и риск, − голос курьера окреп, глаза блеснули решительностью и твердостью.