предложит тебе десять или даже двадцать долларов за единственную в своем роде привилегию называться «Ассоциацией владельцев Луны». Если тебе предложат подобную сделку, рекомендую согласиться. Учитывая сегодняшнюю себестоимость спутника Земли, двадцатью долларами пренебрегать не следует. Вот таким образом. Из числа твоих активов можно исключить «Лунные рудники», кооператив «Лунные минералы» и принадлежавшую тебе ранее долю «Антарктических энергоресурсов». Перейдем к вопросу о 200 миллионах долларов наличными.
Твои оборотные средства – с учетом процентов и амортизации – составляют порядка 70 или 80 миллионов долларов. Я произвел приблизительные расчеты; они показывают, что, если ты продашь другое имущество и выплатишь долги, – адвокат сделал паузу, чтобы произвести достаточное впечатление, – в твоей собственности останутся «Южно-сахарское агентство по борьбе с насекомыми-вредителями» в Тимбукту и существенный земельный участок в Северной Аризоне; эти активы твой отец принял в качестве возмещения задолженностей, которые не могли быть взысканы никаким иным образом».
«Продайте их, – приказал Довер. – Продайте всё. Освободите меня от всех обязательств и переведите остаток на мой личный счет». Пытаясь придать голосу решительность, он прибавил: «Все получилось, по сути дела, именно так, как я планировал…»
«Не могу себе представить, в чем заключались твои намерения», – ледяным тоном заметил Оффболд.
Довер выдавил: «Ну, любой большой организации время от времени полезна встряска. Это приводит ее в чувство, если можно так выразиться…»
Старый адвокат потерял терпение и выразился без обиняков: «Вот тебя и встряхнули, Довер Спаргилл, как щенка за шкирку! Надеюсь, это приведет тебя в чувство».
* * *
Во время послеполуденной беседы за столиком на террасе Тиволи Роджер Ламбро спросил у мисс Деборы Фаулер: «Куда запропастился Довер Спаргилл? Кажется, я его сто лет не видел».
Мисс Фаулер рассеянно покачала головой: «Он выпал из жизни. Ходят слухи…» Она закрыла рот, не желая распространять неприятные сплетни.
Роджер Ламбро не отличался подобной деликатностью: «Какие слухи?»
Дебора покрутила в пальцах ножку бокала из-под мартини: «Ну… говорят, что после того, как Довер ударил лицом в грязь, он улетел на Луну и теперь там живет, – она подняла красивые глаза к небу – туда, где в вечернем небе висел бледный, как устрица, полумесяц. – Только представь себе, Роджер! Может быть, он и сейчас смотрит на нас оттуда…»
* * *
После ужина Торнтон Брэй спустился на мраморную площадку перед своей виллой на берегу Лаго-Маджоре с рюмкой арманьяка в одной руке и с сигарой «Rosa Panatela Suprema» в другой. Он развлекал группу деловых партнеров забавной историей, связанной с его коммерческими успехами:
«…Я мог бы проявить какое-то снисхождение, если бы этот самонадеянный молокосос не воображал, что способен провести меня на мякине. Меня, Торнтона Брэя! – Брэй тихо рассмеялся. – Он надеялся на грош пятаков купить. Что ж, я ему подыгрывал – в конце концов, бизнес есть бизнес. Он сам напросился, я ему всего лишь не мешал… Да, господа! Хотел бы я видеть выражение его лица, когда он понял, что сел в лужу со всего размаха!»
«Кстати о Луне, – заметил один из друзей Брэя. – Она прекрасно выглядит сегодня вечером. Не припомню даже, когда она казалась мне такой… как бы это выразиться… спокойной, жемчужной».
Торнтон Брэй поднял глаза к полной Луне: «Действительно, великолепный вид! Отсюда, конечно. Если бы вы работали на лунных рудниках, по возвращении на Землю у вас был бы другой взгляд на вещи. Чертова холодная пустыня – безжизненная, однообразная».
«Сегодня у Луны какой-то причудливый оттенок, вы не находите? – заметил другой гость. – Зеленоватый, голубоватый и розоватый одновременно…»
«Не фантазируй, Джонзи! – с шутливой укоризной возразил Брэй. – Сегодня ты закладывал за воротник чаще, чем следовало бы… Еще коктейль? Клянусь лунным светом, я тоже не откажусь!»
* * *
Корнелиус Армитедж, профессор астрономии в Университете Хейла, что-то раздраженно пробормотал себе под нос и протер окуляр телескопа кусочком шелка.
Неподалеку сидел его ассистент, занимавшийся подсчетом звезд на небольшом участке неба: «В чем дело, профессор?»
«Линза запотела – никуда не годится! Луна расплывается! – внимательно изучив окуляр, он подышал на него и снова почистил. – Ну вот, так будет лучше».
Профессор вернулся к наблюдениям.
Необычный звук снова привлек внимание ассистента. Профессор Армитедж резко выпрямился на табурете; положив очки на столик, он часто моргал и жмурился: «Я слишком много читаю. Нужно давать себе передышку».
«Пойдете домой?» – спросил ассистент.
Профессор Армитедж уныло кивнул: «Я слишком устал – помутнело в глазах».
* * *
Лейтенант Маклеод, проверявший работу курсантов Морского института, снисходительно покачал головой: «Руководствуясь твоими расчетами, мы проплыли бы километров пятьсот по суше. Скорее всего, ты забыл учесть атмосферное преломление».
Курсант Гласскамп возмущенно поджал губы. В любом случае ему дали бесполезное задание: в эпоху дальней радиолокации и автоматического пилотирования навигация по звездам почти не находила практического применения. Методы определения гринвичского времени по покрытию звезд Луной устарели на три столетия, и упражнение было не более чем занудным издевательством.
Лейтенант Маклеод не отрицал практической бесполезности таких занятий, но утверждал, что преодоление трудностей, связанных с применением устаревших методов навигации, позволяло уяснить основные концепции – такие, как часовой угол, склонение светил, прямое восхождение, локальное время и тому подобное – лучше, чем использование простых в обращении современных приборов.
Курсант Гласскамп сосредоточился на повторном решении задачи. Минут через двадцать он поднял голову: «Не могу найти никакой ошибки. Может быть, погрешность возникла при наблюдениях».
«Чепуха! – отозвался лейтенант. – Я сам визировал покрытие звезд». Тем не менее, Маклеод проверил расчеты Гласскампа – не раз и не два, а трижды – после чего, наконец, открыл морской альманах, рассчитал время покрытия и ошеломленно прикусил губу: «Двадцать две минуты? Не могу поверить! Ведь я попал в самую точку!»
«Может быть, вы не учли преломление света в лунной атмосфере?»
Лейтенант Маклеод взглянул на курсанта Гласскампа с нескрываемым сожалением: «Если бы у Луны была атмосфера, преломление было бы возможно. Но у Луны нет атмосферы… Хотя, если бы она существовала… – бормоча себе под нос, лейтенант прикинул в уме. – Луна перемещается на один градус в час, это тридцать угловых минут… Преломление в земной атмосфере составляет тысячу угловых секунд; если бы у Луны была атмосфера той же плотности, как на Земле, пришлось бы удвоить это значение, так как свет звезды проходил бы не через одну атмосферу, а через две… Две тысячи секунд. Ну, скажем, тысяча двести – это двадцать угловых минут. В таком случае отклонение составило бы сорок хронологических минут, что соответствует половине градуса в час. Судя по всему, – шутливо заключил лейтенант, – мы обнаружили, что у Луны есть атмосфера, в два раза менее плотная, чем на Земле».
* * *
Ленивый воскресный завтрак в усадьбе сэра Брэмптона Пасмора никоим образом не выходил за рамки заведенного распорядка. Сэр Брэмптон поглощал кусочки копченого лосося, перелистывая свой любимый научный журнал, тогда как леди Айрис просматривала газету «Таймс».
Через некоторое время леди Айрис с насмешливым удивлением воскликнула: «Смотри-ка! Здесь кое-что есть и для тебя, дорогой». Она прочла вслух: «Атмосфера на Луне: таинственные знамения».
«А! – отмахнулся сэр Брэмптон. – Таинственно только одно: почему „Таймс“ публикует сенсационную белиберду, достойную желтой прессы? Какой-нибудь американец их надоумил, как пить дать…»
Леди Айрис нахмурила тонкие брови: «Насколько я понимаю, они не шутят. Пишут, что вокруг Луны заметны метеорные следы».
«Смехотворно! – заявил сэр Брэмптон, возвращаясь к изучению научной статьи. – С тех пор, как на Луне разведали все месторождения полезных ископаемых, и десяти лет не прошло. Этим занимались, конечно, до изобретения трансмутатора. Тогда и речи не было о какой-либо лунной атмосфере – с какой стати она вдруг появилась бы сегодня?»
Леди Айрис с сомнением покачала головой: «Может быть, кто-нибудь создал атмосферу на Луне?»
«Это невозможно, дорогая», – пробормотал сэр Брэмптон.
«Не вижу, почему бы это было невозможно».
Сэр Брэмптон отложил журнал: «Не уверен, что ты разбираешься в вопросах такого рода, дорогая…»
Леди Айрис тут же задрала нос: «Если ты позволяешь себе предположить, что…»
«Нет-нет, ни в коем случае! – поспешил ее заверить сэр Брэмптон. – Я всего лишь имел в виду… Ну хорошо. Дело в том, что скорость молекулярного движения газов может превышать скорость покидания, характерную для небесного тела. На Луне сила притяжения недостаточна для того, чтобы она могла сохранить атмосферу – по меньшей мере на протяжении длительного срока. Молекулы газов движутся слишком быстро, возникает утечка атмосферы в космос. Водород улетучится сразу. Кислород и азот… можно предположить, что какое-то количество этих газов сохранится – возможно, несколько лет – но в конечном счете они тоже улетучатся. Так что, как видишь, создание атмосферы на Луне – практически нецелесообразная задача».
Леди Айрис упрямо постучала пальцем по газете: «А здесь говорится, что у Луны есть атмосфера. Если об этом сообщает „Таймс“, значит, так оно и есть! „Таймс“ никогда не ошибается. Почему никому не приходит в голову слетать на Луну и проверить?»
Сэр Брэмптон вздохнул: «Потому что Луна больше никого не интересует, дорогая. Нынче все только и говорят, что о марсианских руинах. Жить на Луне неудобно и опасно, там больше нет ничего нового, а теперь трансмутация удовлетворяет спрос на любые металлы и минералы, в связи с чем отпадает всякая необходимость посещать Луну… Кроме того, насколько мне известно, какой-то помешанный приобрел право собственности на всю поверхность Луны и никому не позволяет там появляться. Его владения охраняет особый космический патруль».