Хватаясь за стойки, Смит направился к рубке. Насколько он понимал, «Пес» представлял собой нечто вроде разведочного космического катера – небольшого, маневренного, не требовавшего дорогостоящего обслуживания и позволявшего быстро совершать посадку. Такие корабли были популярны среди «охотников за планетами», промышлявших в глубоком космосе. Тем не менее, ни скорость «Пса», ни отчаянные маневры капитана Сливы не помогли бы ему освободиться от магнитной хватки патрульного крейсера. Оказавшись в передней части корабля, Смит не преминул заглянуть в носовой иллюминатор, чтобы найти Процион – к этой звезде, по его мнению, должен был держать курс капитан Слива.
Но Проциона в поле зрения не было. Звездное небо выглядело скорее как область космоса к северу от сектора Скорпиона – Смит узнал созвездие Змееносца, находившееся в направлении, прямо противоположном Проциону. Удивленно уставившись в иллюминатор, Смит ничего не понимал. Возникла какая-то ужасная ошибка! «Куда мы летим?» – пробормотал он.
«Не твое дело, шпик! – рявкнул у него за спиной Слива. – Ступай в рубку! И благодари судьбу за мою доброту».
Смит пробрался в штурманскую рубку и стал уныло сортировать навигационные карты. «Я умер, – думал он, – и очутился в аду». У него перед глазами были серая панель с черными переключателями, ряды индикаторов и циферблатов, сетчатый микрофон. Смит сосредоточился. Радио! Система дальней связи с наружной антенной, состоящей из параллельных перекладин на мачте. Она позволяла посылать осмысленные сообщения, закодированные мощными импульсами, пронзавшими пространство.
Как далеко они были от Земли? Не дальше, чем на расстоянии пары световых недель – слух Смита улавливал тихое гудение двигателей: «Пес» все еще набирал скорость.
Смит выглянул в коридор. Слива стоял у выхода капитанского мостика и орал на кого-то в двигательном отсеке.
Смит повернул дрожащими руками несколько циферблатных дисков, направив антенну перпендикулярно продольной оси корабля, и нажал на переключатель. Сгорая от нетерпения, Смит ждал – схемы системы связи должны были прогреться, чтобы можно было передать сигнал максимальной мощности; при этом он прислушивался к тому, как капитан Слива поносил последними словами механиков в двигательном отсеке.
Настроив передатчик на стандартную частоту космической связи, Смит снова проверил направленность антенны и убедился в том, что она повернулась к корме. Сообщение должны были принять на Земле – сотни мониторов регистрировали все, что передавалось на этой частоте.
Пора!
Он произнес в микрофон: «SOS! Внимание, служба межпланетного контроля! SOS! Говорит лейтенант Роберт Смит на борту космического корабля „Пес“ капитана Сливы. SOS! К сведению Бэннистера, начальника двенадцатого периферийного отдела Службы межпланетного контроля! Говорит лейтенант Смит. Меня похитили».
Тем временем Смит заметил, что Слива перестал кричать; со стороны капитанского мостика послышались тяжелые шаги. Смит в отчаянии наклонился к микрофону – такой шанс мог больше не представиться. Передатчик включен, максимальная мощность! «SOS! Говорит лейтенант Роберт Смит из Службы межпланетного контроля. Меня похитили, я на борту космического корабля капитана Сливы, направляющегося к Ро Змееносца!» Выход из штурманской рубки загородила огромная тень. «Меня похитили, я на борту корабля Сливы, мы летим к Ро Змееносца. Говорит Роберт Смит…» Продолжать было бессмысленно – Смит обернулся.
В дверном проеме рубки стоял Слива: «Доносишь, на меня, а?»
«Сообщение передано, – сказал Смит, пытаясь придать бодрость дрожащему голосу. – Теперь вам не уйти от погони, Слива. Для вас лучше всего развернуться и сдаться властям».
«Боже мой, какой ты у нас паинька! – издевательски сюсюкающим тоном произнес Слива. – Моя тетушка Нелли расплакалась бы. Давай, жалуйся, доноси, сколько влезет!»
Продолжая краем глаза следить за Сливой, внезапно встревоженный Смит снова пригнулся к микрофону: «Говорит лейтенант Роберт Смит на борту „Пса“, космического корабля капитана Сливы, направляющегося к Ро Змееносца…»
Слива спокойно шагнул вперед. Его ладонь огрела Смита по лицу, как говяжья печень, шлепнувшаяся на мясницкую колоду.
Скорчившись на полу в углу, Смит смотрел на Сливу, стоявшего в любимой позе – расставив ноги и заложив руки за спину.
«Проклятый безмозглый шпик!» – рявкнул Слива.
«Если вы меня убьете, вам будет только хуже, когда вас поймают», – пролепетал Смит.
«Кто меня поймает? Как меня поймают? А? Расскажи, как ты себе это представляешь!»
Смит медленно поднялся на ноги и устало ответил: «Я трижды передал сообщение. Не сомневаюсь, что его заметят».
Слива кивнул: «Ты его передал – прямо на Землю. Конечно, мониторы его зарегистрируют. Учитывая скорость, с которой мы покидаем Землю, однако, частоту твоих радиосигналов можно будет подсчитывать на пальцах. Для того, чтобы радиосвязь работала, нужно, чтобы корабль был неподвижен по отношению к Земле».
Смит в замешательстве смотрел на циферблаты и переключатели. Действительно, никто не смог бы разобрать сообщение, переданное с корабля, улетающего с субсветовой скоростью.
«А теперь принимайся за работу! – грубо приказал Слива. – И если я снова замечу, что ты балуешься с оборудованием, тебе не поздоровится».
IV
Возникало впечатление, что «Пес» висел в центре бесконечного пространства, а Галактика проплывала мимо в океане прозрачного темного сиропа; звезды блестели, как искорки светящихся микроорганизмов в толще морской воды – затерянные, одинокие искорки.
Неподвижными оставались два объекта: бледная звезда за кормой и желто-оранжевое свечение впереди, постепенно превращавшееся в двойную звезду. Дни проходили за днями. Смит бродил по кораблю, стараясь держаться как можно незаметнее, и с ужасом ожидал ежедневной взбучки, которую капитан Слива устраивал ему в грузовом трюме под видом оздоровительной гимнастики.
Перед такими схватками и Смит, и Слива надевали башмаки с магнитными подошвами и тяжелые перчатки; «упражнение» заканчивалось только тогда, когда Слива выдыхался – или когда Смит полностью терял способность соображать и больше не мог развлекать капитана.
Со временем Смит начинал лучше понимать применяемую Сливой тактику кулачного боя: тот наступал размашистыми прыжками, самонадеянно выпрямившись и непрерывно молотя кулаками. Волей-неволей Смит учился элементарным приемам защиты, но в каком-то смысле приобретение этих навыков могло ему только повредить. Чем проворнее он отражал выпады, чем успешнее он уклонялся и отскакивал, тем злее становился капитан Слива – и Смит не мог не понимать, что в конечном счете все это могло привести только к одному результату: если он не станет неуязвимым кулачным бойцом, Слива рано или поздно убьет его одним ужасным ударом.
Для того, чтобы найти выход из тупика, Смит осторожно переходил в нападение, набрасываясь на Сливу, как только безудержные взмахи огромных рук заставляли капитана слегка терять равновесие. Этот прием оказался полезным: Слива не успевал попадать по голове противника, в то время как Смит подскакивал почти вплотную и колотил капитана в нос и в глаза, в связи с чем капитан уже не так часто настаивал на «упражнениях». В то же время ненависть капитана к Смиту достигла уровня одержимости.
Последние несколько схваток приобрели поистине пугающий характер: глаза капитана наливались кровью, он с ревом бросался вперед, как разъяренный бык, бешено и беспорядочно размахивая кулаками, в любой момент грозившими переломать Смиту кости. Смит отчетливо сознавал, что полумеры были хуже отсутствия всякой защиты – либо ему предстояло стать беспомощной боксерской грушей из плоти, которую Слива мог с наслаждением избивать, либо он должен был нанести капитану серьезный ущерб, достаточный для того, чтобы отпугнуть его. Исключительно опасная ситуация!
Заключительный бой продолжался полчаса. И Смит, и Слива обливались кровью и пóтом. Ноздри Сливы раздулись, как у загнанного борова, массивный подбородок безвольно отвис. Пользуясь возможностью, Смит изо всех сил нанес диагональный удар снизу вверх по болтающейся челюсти. Послышался щелчок – что-то подалось под кулаком Смита – и Слива, пошатываясь, отступил на пару шагов, схватившись за лицо. Смит стоял, пытаясь отдышаться; он почти не сомневался в том, что Слива схватится за оружие.
Капитан бросился наружу из трюма, а Смит, полный тревожных предчувствий, добрался до отведенной ему каморки.
* * *
Капитан Слива явился в кают-компанию с перевязанной челюстью и фиолетовыми, вспухшими губами. Встретившись глазами со Смитом, он угрожающе, мрачно кивнул.
После обеда Смит работал в штурманской рубке, рассчитывая потребление топлива в зависимости от пройденного расстояния. Слива завалился в рубку и встал почти вплотную к Смиту. Смит обернулся, глядя в волосатое лицо.
«Надо же, какой подлый подонок мне попался!» – сказал Слива.
Смит заметил, что капитан поигрывал ножом с двадцатисантиметровым лезвием, и тихо ответил: «Любого можно довести до отчаяния».
«Ты меня в чем-то обвиняешь, молокосос?»
«Понимайте мои слова, как хотите».
«Ты ходишь по тонкому льду!»
Смит пожал плечами: «Не вижу, каким образом вежливость могла бы мне помочь. Я не ожидал, что на борту вашего корабля меня будут холить и лелеять».
Это замечание, судя по всему, немного остудило Сливу; капитан медленно опустил нож: «Ты сам напросился, когда решил изображать из себя юного героя из Службы контроля!»
«У меня другой взгляд на вещи. Кто-то должен принимать окончательные решения. В данном случая высшая инстанция – Служба межпланетного контроля. Вам же будет лучше, если вы вернетесь на Землю и без утайки отчитаетесь о найденной планете – где бы она ни была».
«И потеряю большие деньги? Какое мне дело до Службы контроля? Чем они мне помогли, чтó они для меня сделали?»
Смит присел на край стола; у него возникло странное ощущение – как будто он говорил на непонятном собеседнику иностранном языке: «У вас нет никакого сочувствия к другим?»