«Многообещающее обстоятельство», – заключил Паскелл.
«Многообещающее? – воскликнул Милке. – Да это просто чудесно! Если мы даже не найдем ничего, кроме этой жилы, нам больше не о чем беспокоиться… Может быть, тут даже добыча ртути станет прибыльной…»
Паскелл взглянул на солнце: «Скоро будет темно. Пожалуй…»
«Не спеши! Обойдем еще один утес, – предложил Милке. – Здесь нет никаких препятствий, мы быстро вернемся». Он протянул руку вперед, указывая на массивный округлый выступ блестящей черной породы в основании утеса: «Обнажение галенита… любопытно…»
Паскелл ощутил жужжание и дрожь на поясе, взглянул на индикатор счетчика, сразу остановился, сделал несколько шагов налево, развернулся, вернулся направо и посмотрел вперед и наверх, на блестящий черный выступ скалы: «Это не свинцовый блеск, это смоляная урановая руда».
«Клянусь небесами! – почтительно выдохнул Милке. – Ты прав! Выход урановой руды – не меньше, чем на руднике Маргана-Анниса… Оливер, мы с тобой богачи!»
Паскелл хмурился: «Не могу понять, почему эту планету еще не разработали…» Он нервно оглядывался на заметно удлиняющиеся глубокие тени: «Что, если…»
«Трехногий Джо? – рассмеялся Милке. – Старательские байки!» Взглянув на Паскелла, однако, он встревожился: «В чем дело?»
Паскелл хрипло прошептал: «Поверхность дрожит – кто-то идет».
Милке замер.
Глухие звуки передавались через подошвы скафандров: «Та-дам! Та-дам! Та-дам!»
Солнце скрылось за краем утеса; даже приборы ночного видения не позволяли ничего различить в неожиданно наступившей тьме. «Пойдем!» – сказал Паскелл. Повернувшись, он поспешил обратно к кораблю по замерзшему озеру.
«Подожди меня!» – выдавил Милке.
Взобравшись на усыпанную напоминавшими мел камнями седловину, разделявшую два озера, они задержались и оглянулись. Грунт больше не дрожал, ничто не нарушало неподвижность мертвой планеты.
«Странно!» – сказал Милке.
«Очень странно», – отозвался Паскелл.
Они стали спускаться из седловины к первому озеру; корпус звездолета все еще отражал последние горизонтальные лучи Сигмы Скульптора.
Паскелл внезапно остановился. Милке уставился на него, после чего проследил направление его взгляда: «Палатка!»
Они подбежали туда, где валялась скомканная пластиковая пленка. «Кто-то проделал дыру в шатре», – пробормотал Паскелл.
«Трехногий Джо? – язвительно спросил Милке. – Скорее всего, где-то возникла утечка».
Паскелл пнул груду пленки, в космическом холоде затвердевшей, как металл: «Найти место утечки будет очень трудно».
«Не так уж трудно. Закачаем теплый воздух…»
«И? Что дальше?»
«Утечка обнаружится. Как только воздух начнет выходить в вакуум, водяной пар начнет конденсироваться. И мы заметим струйку пара».
Паскелл разборчиво, медленно произнес: «Никакой утечки не было».
«Нет? Тогда почему…»
«Мы забыли включить нагрев. Воздух в палатке превратился в жидкость, а потом в лед».
Милке отошел в сторону, глядя на ртутное озеро. Паскелл молча подсоединил кабель; электрический ток стал поступать к нагревательной сетке, вплавленной в материал палатки.
Милке вернулся к компаньону, прихлопывая перчатками скафандра: «Больше мы ничего не можем сделать, пока воздух не растает…» Он замолчал, заметив, что Паскелл к чему-то прислушивался: «Что еще случилось?»
Паскелл испуганно указал на поверхность озера. Милке напрягся и посмотрел вниз.
«Та-дам! Та-дам! Та-дам! Та-дам!»
«Трехногий Джо!» – прошептал Паскелл.
Милке лихорадочно озирался по сторонам: «Здесь больше никого не может быть…» Повернувшись, он заметил, что Паскелл исчез.
«Оливер! Ты где?»
В наушниках послышался спокойный голос: «В корабле».
Милке стал медленно отступать от палатки к входному люку звездолета. На Одфарсе наступила ночь; звезды мерцали, отражаясь от ртутного озера – прибор ночного видения усиливал их блеск, они казались маленькими лунами. Казалось, в прогалине между утесами возникла черная тень. Что это? Милке подбежал к кораблю.
Люк был закрыт. Милке принялся стучать кулаками по металлу: «Эй, Оливер! Открой!»
Он оглянулся. Возникало впечатление, что черная тень приближалась.
Паскелл подошел к иллюминатору шлюзовой камеры, внимательно посмотрел за спину стоявшего снаружи компаньона и отодвинул засовы. Милке ворвался в шлюз, поспешно прошел внутрь корабля и снял шлем: «С чего ты вздумал запереть меня снаружи? Что, если бы за мной погналось то, что там разгуливает?»
«Но мы же не хотим, чтобы то, что там разгуливает, забралось в корабль?» – рассудительно возразил Паскелл.
Милке взревел: «Если бы эта тварь на меня напала, мне было бы уже все равно, забралась она в корабль или нет!» Он вскочил под центральный смотровой купол и стал поворачивать прожектор, освещая озеро. Паскелл наблюдал за происходящим из бокового иллюминатора: «Что-нибудь видно?»
«Ничего, – проворчал Милке. – Не думаю, что там кто-нибудь есть. Давай поужинаем. Надо выспаться».
«Может быть, лучше дежурить по очереди».
«Для чего тут дежурить? Что мы сможем сделать, даже если кого-нибудь заметим?»
Паскелл пожал плечами: «Может быть, мы как-нибудь справимся с опасностью, если узнáем, в чем она заключается».
«Если там кто-то есть… – Милке хлопнул по кобуре на поясе, – я знаю, как с этим справиться… Пара разрывных пуль – и нам придется собирать эту тварь по кусочкам».
Корабль задрожал; из хвостовой части послышался громкий скрежет. Пол подпрыгнул. Милке вопросительно взглянул на Паскелла – тот отчаянно пыхтел трубкой. Милке подбежал к прожектору. Но центральный купол не позволял опустить прожектор настолько, чтобы можно было разглядеть происходящее внизу – корма оставалась в тени.
«Ничего не вижу!» – пожаловался Милке. Спрыгнув на палубу, он нерешительно поглядывал в сторону кормового люка.
Дрожь прекратилась. Милке расправил плечи и надел на голову шлем. Паскелл медленно последовал его примеру.
«Захвати фонарь, – посоветовал Милке. – А я буду держать пистолет наготове…»
Они открыли наружный люк шлюзовой камеры. Осторожно вытянув руку, Паскелл направил луч фонаря на палатку. «Там никого нет», – проворчал Милке. Протиснувшись мимо Паскелла, он спрыгнул на поверхность озера. Паскелл спустился вслед за ним и осветил все вокруг, поворачивая фонарь.
«Кто бы он ни был, его больше нет, – буркнул Милке. – Он нас услышал…»
«Смотри!» – прошептал Паскелл.
Перед ними двигалась какая-то масса, какая-то мешанина угловатых теней.
Милке поднял руку – пистолет выплюнул бледно-голубой язычок пламени. Взрыв! Ярко вспыхнуло оранжевое пламя. «Попал! – торжествующе закричал Милке. – В самую середину!»
Их глаза приспособились к бледному свету фонаря. Вокруг не было ничего, кроме блестящей замерзшей ртути… и скомканной груды пластика и металла там, где стояла палатка.
Милке больше не кричал – он тихо рычал от ярости: «Он погубил наше оборудование! И палатку!»
«Берегись!» – завопил Паскелл. Пятно света, образованное фонарем, описывало сумасшедшие кренделя по всему озеру. Милке стрелял в высокую черную тень, снова и снова; зарево взрывов отражалось от скафандров, оранжевые вспышки слепили глаза.
«Та-дам… Та-дам…»
«В корабль! – прохрипел Милке – Внутрь, пулями его не остановишь…»
Они захлопнули за собой наружный люк. На мгновение наступила тишина. Затем корпус звездолета затрясся, корабль стал со скрежетом перемещаться по замерзшей ртути. Испуганные, побледневшие, Милке и Паскелл стояли, схватившись за центральную стойку палубы.
Где-то на корме застонал гнущийся или скрученный металл. Голос Милке стал необычно высоким: «Корабль не рассчитан на такие нагрузки!»
Звездолет покачнулся из стороны в сторону. Паскелл засунул трубку в карман и ухватился за стойку обеими руками. Милке подскочил к пульту управления: «Лучше убраться отсюда подобру-поздорову!»
Паскелл прокашлялся: «Подожди-ка. По-моему, он ушел».
В корабле было тихо. Милке вспомнил о прожекторе, включил его: «Ха!»
«Что такое?»
Милке напряженно смотрел в иллюминатор. «Не знаю, не знаю… – медленно произнес он. – Что-то вроде одноногого человека на костылях… Он так ходит».
«Большой?»
«Да, – ответил Милке, – довольно большой… По-моему, он ушел. Через ущелье». Милке спустился, расстегнул скафандр и нервно избавился от него: «К нам наведался Трехногий Джо».
Паскелл порывисто уселся на койку и достал из кармана трубку: «Внушительный посетитель!»
Милке отозвался коротким смешком: «Понятно, почему он напугал до смерти старых хрычей, просиживающих штаны в Мерлинвилле».
«Да уж! – Паскелл серьезно кивнул. – Нас он тоже напугал». Он привычно раскурил трубку: «Но я не верю в неуязвимость этого Джо…»
Милке устало опустился на свою койку: «Мы ему покажем, где раки зимуют – так или иначе».
Вытянув шею, Паскелл выглянул в иллюминатор: «Через несколько часов взойдет солнце… Пожалуй, мы успеем выспаться».
«Да, – согласился Милке. – Надо полагать, если Трехногий Джо вернется, он даст о себе знать».
* * *
Сигма Скульптора озарила ртутное озеро бледнейшими лучами. Милке и Паскелл угрюмо разглядывали остатки палатки для анализа образцов.
Милке едва сдерживал кипевшее в нем возмущение. Сжимая кулаки в перчатках, он посматривал в сторону ущелья: «Попадись мне только этот колченогий мерзавец…»
Паскелл ходил среди обрывков палатки: «Ничего не осталось – одни клочья и обломки».
«Чинить что-нибудь бесполезно, – мрачно заключил Милке. – Что ты ищешь?»
«Пытаюсь понять, чем его так разозлила наша палатка».
«Ему просто нравится ломать все подряд».
Паскелл задумчиво произнес: «Я кое-что заметил…» Он замолчал.
«Что?»
«Реактивы пропали».
Милке нагнулся над остатками палатки: «Все?»
«Все кислоты. И все щелочи. Остались соли и дистиллированная вода…»