«ПРОПОВЕДНИК ВСТУПАЕТ В ПОЛИТИЧЕСКУЮ БОРЬБУ
Бронни выдвинул кандидатуру на пост губернатора как представитель третьей партии, «Христианского Крестового Похода»
Хью Бронни, проповедник-евангелист и предводитель движения, которое он называет «Христианским Крестовым Походом», сегодня объявил о выдвижении его кандидатуры на должность губернатора Калифорнии. На пресс-конференции в его штаб-квартире в Орандж-Сити он продемонстрировал петицию, которую, по его словам, подписал миллион избирателей – вполне достаточно, чтобы привлечь внимание как демократов, та и республиканцев, и заслужить их уважение. «Я намерен сделать традиционную христианскую систему ценностей основой правительства, – заявил „воинствующий“ Хью Бронни. – Христианский Крестовый Поход приведет Америку к ее истокам, к фундаментальной идее Бога – Бога чистой белой расы! В этом году мы нанесем сокрушительное поражение противникам в Калифорнии; в следующем году мы пошлем конгрессменов-крестоносцев в Вашингтон, а в 1964 году в Белом Доме поселится христианский президент-крестоносец!»
«Он рехнулся!» – заметил Дон.
«Конечно же у него нет никаких шансов стать губернатором!» – воскликнула Джина.
Дон покачал головой: «Надеюсь, что в Калифорнии осталось больше нормальных людей, чем сумасшедших».
«Мне он все больше напоминает Гитлера, – сказала Джина. – Немцы голосовали за Гитлера и привели его к власти – а он выступал примерно с такими же призывами».
«Да. Наблюдается несомненная аналогия. Гитлер воззвал к худшим инстинктам немцев – Хью делает то же самое у нас. Бог чистой белой расы!»
Кто-то поднялся на крыльцо и нажал кнопку звонка. Дон подошел к окну: «Помяни черта! Это Хью!»
Джина поспешила было к двери, но задержалась: «Что ему понадобилось?»
«Увидим».
Джина открыла дверь и воскликнула с почти истерическим смехом: «Хью! На тебе новый костюм!»
Хью надел двубортный черный сюртук с широкими плечевыми накладками, серые фланелевые брюки и длинные, мягкие черные ботинки.
«Что с того? – мрачно спросил Хью. – Я скоро стану губернатором штата, мне надлежит выглядеть соответствующим образом». Хью с подозрением переводил взгляд с Джины на Дона и обратно: «Зачем вся эта шумиха в газетах? Герой войны! Фантастический побег! Все это бесчестно».
«Ты ошибаешься», – обронил Дон.
«Ты утверждаешь, что все это правда?»
«Факты говорят сами за себя».
«Рассказывай сказки! – презрительно усмехнулся Хью. – Мы знаем друг друга много лет, Дон. Не пытайся пускать мне пыль в глаза – не получится».
«Такова правда, нравится тебе она или нет, – сказал Дон. – Неужели ты думаешь, что они стали бы публиковать мою историю, не проверив ее досконально?»
«Хммф! – фыркнул Хью. – Так что же, ты меня не пригласишь зайти?»
«Хью! – вмешалась Джина. – Каждый раз, когда я тебя вижу, ты все больше походишь на сумасшедшего».
Глаза Хью блеснули: «Теперь ты говоришь с очень влиятельным человеком, сестрица».
«Что тебе нужно?»
«Как вам сказать… – Хью колебался. – Как вам известно, я занялся политикой. Мне нужны деньги – а у вас есть деньги, которые по праву причитаются мне. Я хочу, чтобы мне отдали эти деньги».
«Эти деньги тебе не принадлежат, и ты не получишь от нас ни гроша», – сказала Джина.
«Что вы делаете со всем этим дарованным Богом богатством?»
«Мы организуем исследовательский центр и строим лабораторию».
«Для вашего фонда атеистического кощунства?»
«Называй его, как хочешь».
«И что вы делаете со всеми этими животными на улице Мадрон? С собаками и обезьянами?»
Дон спросил: «Откуда ты узнал, чем мы занимаемся?»
«У меня есть глаза и уши. Так чтó вы с ними делаете?»
«Мы разрабатываем новые методы проведения медицинских экспериментов».
«Вы их убиваете, а потом оживляете!»
«А об этом кто тебе сообщил?»
«Как я уже упомянул, у меня есть глаза и уши. И я хотел бы знать, зачем вы этим занимаетесь! Вы собираетесь проделать такой же безбожный трюк с живым человеком?»
«Тебе не кажется, что ты задаешь слишком много вопросов?»
Хью набычился: «Между старыми друзьями не должно быть секретов».
«Ты нам не друг».
«Я – друг всех людей. Всех богобоязненных, правильно мыслящих людей».
«Я никого не боюсь. Так что ты мне не друг. Может быть, ты сделаешь нам такое одолжение и уйдешь наконец?»
Хью безмятежно разглядывал манжеты своей блестящей белоснежной рубашки с белым накладным воротничком: «Я пришел навестить сестру и старый дом, в котором я вырос. У меня есть такое право. У меня очень мало времени, но я нашел время, чтобы сюда придти и получить кое-какую информацию».
«Если ты пришел просить денег, – сказал Дон, – ты уже получил всю возможную информацию. Денег ты не получишь».
«Я подам на вас в суд».
«На каких основаниях?»
«Вы признали, что мне причитается половина ваших денег».
«Когда мы это признали?»
«Вы знали, что найдете нефть. Вы просили меня обменять долю унаследованной недвижимости, потому что знали, что она мне причитается».
«И каким образом мы могли знать, что найдем нефть?» – спросил Дон.
Хью ответил ему непонимающим взглядом.
Дон сухо заметил: «По всей видимости, тебе придется признать, что дух твоего отца порекомендовал нам продолжать бурение скважины».
«Нет! – ответил Хью; лицо его сохраняло каменную неподвижность. – Души усопших воздают хвалу Господу или мучаются в аду. Они не занимаются земными делами. Тем не менее, вы знали, что найдете нефть – и мне причитается доля выручки. Настало время рассчитаться – мне нужны эти деньги».
Джина печально заметила: «Неужели кандидат в губернаторы штата не может придумать ничего лучшего, чем стоять на крыльце дома своей сестры и выпрашивать деньги?»
«Это мои деньги! – упрямствовал Хью. – И если вы думаете, что вам удалось ограбить меня безнаказанно, вы заблуждаетесь! Потому что я не сдамся, я объявлю вам войну! Меня не зря называют воинствующим Хью Бронни!» Он вперил в Дона, а затем и в Джину горящий взор голубых глаз, развернулся и решительно удалился.
Джин смотрела ему вслед: «Он стал другим человеком, Дон… Поэтому изменилась его манера одеваться. Теперь он – важная персона».
Дон кивнул: «Он оставляет свой отпечаток в коллективном подсознании. Воинствующий Хью Бронни… Пойдем, нас ждут на улице Мадрон».
* * *
Они проехали по городским улицам и приблизились к старому каркасному зданию, откуда доносились звуки, свидетельствовавшие об оживленной деятельности: пронзительно выла электродрель, оглушительно визжала циркулярная пила.
Дон и Джина зашли в прихожую, открыли новую металлическую дверь и оказались в большом, неуютном, ярко освещенном помещении. Вдоль одной стены выстроились эмалированные белые шкафы, напротив хранились кислородные маски, боксовый респиратор для искусственного дыхания, высокочастотное электрическое оборудование. Из пола торчали трубы, соединенные с холодильной установкой в подвале. В центре помещения на коробчатой опоре из нержавеющей стали покоился продолговатый стеклянный резервуар.
Дон указал кивком на резервуар: «Вот он, парóм для отплывающих в мир иной… Как Харон называл свою ладью? Цербером? Нет, так звали пса».
Джина крепко сжала его руку. Дон повернулся к ней и поморщился: «Что такое?»
«Я боюсь».
«Из-за Хью. Он тебя напугал».
«Он – маньяк, он сошел с ума!»
«Возможно… Как-нибудь я сделаю перерыв и попробую представить себе мир таким, каким он его видит». Дон приоткрыл боковую дверь и заглянул в соседнюю комнату. Ему кивнул человек с электродрелью в руках, стоявший перед приборной панелью. Человеку этому, корпулентному, но крепко сложенному, было лет сорок пять; светлый чуб почти закрывал ему глаза. Он выключил дрель и вышел в центральное помещение лаборатории.
«Доктор Кларк! – приветствовал его Дон. – Не ожидал, что вы сами будете устанавливать оборудование».
«Потребовались некоторые улучшения, – отозвался Кларк. – Теперь все работает превосходно – лучше, чем мы надеялись».
«Значит, это безопасно?» – тревожно спросила Джина.
«Последние два дня фатальный исход не наблюдался. Вчера вечером мы продержали самку шимпанзе полтора часа в режиме искусственной смерти. Сегодня утром она чувствует себя прекрасно».
«Значит, мы готовы приступить к решающему эксперименту», – сказал Дон.
Доктор Кларк кивнул: «Все готово».
Дон заглянул в резервуар: «Устройте меня поудобнее, доктор – мне предстоит дальняя дорога».
XVI
Вечером, через две недели, девять мужчин и три женщины сидели и стояли в той же лаборатории, занимая порученные им посты.
Доктора Кларк, Агилар и Фоли окружили стеклянный резервуар. Годфри Хед, Ховард Раковский, Келсо, Вивиан Холлси и фотограф сидели в креслах, установленных с одной стороны двери; с другой стороны сидели Джина и Айвали Трембат. Доктор Джеймс Когсвелл и Дон Бервик подошли к резервуару.
Дон накинул голубой махровый халат. На его сосредоточенном лице выделялись побледневшие от напряжения желваки. Оглянувшись, он встретился глазами с Джиной, улыбнулся, что-то пробормотал на ухо Когсвеллу, вернулся к жене и взял ее за руку.
«Не могу справиться с беспокойством», – прошептала Джина.
«Бояться нечего, – заверил ее Дон. – Они столько раз испытывали этот метод на собаках и шимпанзе, что могут провести эксперимент с завязанными глазами».
«Говорят, те, кто возвращаются к жизни… иногда теряют рассудок».
«Ничего такого со мной не будет».
«И еще одно – статья в сегодняшней газете. Она не повредит твоему архетипу в представлении некоторых людей?»
Дон пожал плечами: «Может быть, а может быть и нет. Так или иначе, она делает архетип более четким. Сосредоточивает на мне внимание тех, кто раньше обо мне не вспоминал».
* * *