В будущей совместной жизни мне очень пригодится что-то тяжелое. Но поскольку тяжелее драконьего самомнения в этой комнате не было ничего, я решила, что продолжать разговор бессмысленно.
– Если не возражаете, я бы хотела переодеться, – сказала я.
И ушла к себе.
Можно было попрыгать на ковре. Можно было попрыгать на кровати. Разбить все, что в этой комнате было бьющегося, а заодно распотрошить все подушки, которые имелись в наличии, но глобальную проблему это не решало.
Драконье пламя, то есть пламя иртхана – магия в его крови, позволяющая управлять любым, даже самым сильным зверем, кроме глубоководного фервернского. Не знаю, что не так с этими драконами, но они не подчиняются ментальной магии иртханов – приказам, способным развернуть, остановить или заставить сделать что бы то ни было любого другого их сородича. Помимо этого пламя иртханов имеет вполне себе материальное проявление, в случае Ландерстерга – ледяное, и случись ему подпалить что-нибудь в этой комнате, оно бы тут же покрылось инеем и развалилось на части, как случилось с замком в ванной. Не знаю, почему люди подсаживаются на эту силу, но вот теперь есть «противоядие», харргалахт.
И он на мне.
Сменная одежда оказалась в моей сумке, как выяснилось, джинсы и свитер, даже ботинки к ним положили, добрые люди. И даже белье! Я представила, как Ингрид собирает вещи, обливаясь слезами (счастья), как отец стоит рядом и не мешает Ландерстергу меня забирать, и мне снова захотелось что-нибудь разбить, но я напомнила себе, что проблему это не решит.
Поэтому спокойно переоделась, сложила все с меня снятое драконом в сумку, натянула джинсы, которые последний раз надевала год назад, когда мы с Мистом ездили на аэрогонки, привела себя в порядок и только после этого вышла из комнаты. Вместе с сумкой.
Желание просто сбежать я тоже в себе подавила вместе с намерением высказать Ландерстергу все, что я о нем думаю. Решение, которое ко мне пришло, оказалось простым и настолько серьезным, что у меня даже руки заледенели. Ну да ничего, будем считать, что это харргалахт работает. Должен же он как-то работать.
– Ферн Ландерстерг! – крикнула я во весь голос. – Ферн Ландерстерг!
С первого этажа донеслись шаги.
– Вы всегда так кричите, Лаура?
– Только когда меня приглашают на завтрак и не говорят, где столовая, – сообщила я, спускаясь.
Его драконейшество уже успел полностью одеться, и я подумала, как красиво будет смотреться пятно от кофе на белоснежной рубашке. И еще красивее – на пиджаке; чувство было такое, что его отливали из стали (и костюм, и Ландерстерга), а вместо сердца зашили ледышку.
Воздух в этой квартире пропитался его ледянейшеством настолько, что искрился в солнечных лучах. Собственно, солнце было единственным, что согревало столовую-кухню, в остальном она была выполнена примерно в таком же цвете, как если смешать сталь со льдом, в серебристо-голубых тонах.
Даже чашка с дымящимся кофе остывала, как мне кажется, быстрее, чем в любом другом помещении. Да даже не в помещении!
– Расскажите мне про харргалахт, – сказала я, устраиваясь на высоком стуле.
Дракон вопросительно на меня посмотрел.
– Я уже сказал, что это защита от пламени.
– Что это значит? – уточнила я. – Что я при виде вас останусь в здравом уме и трезвой памяти даже спустя десять ужасных, невыносимых, кошмарных лет супружеской жизни? Что я при виде вас не превращусь в дрожащую, заикающуюся и трясущуюся от желания женщину, даже если вы во время секса будете фонтанировать пламенем на весь Хайрмарг?
Тост в драконьей пасти надломился с таким хрустом, как будто стал ледяным. И судя по выражению дракономорды, застрял у него в горле.
Я свой намазала джемом и сверху положила кусочек рагранского сыра. Рагранского, я точно знаю, этот сорт делают только в Рагране. Вообще я его обожала, но сейчас он показался мне вкусным, как никогда. Кофе, кстати, тоже. Надо будет сказать спасибо тому, кто его варил.
– Ладно, оставим будущее в покое, – сказала я. – Вы его на людях тестировали? Или я была первой?
– Чего вы добиваетесь, Лаура?
– Ну как же. – Я посмотрела на него. – Хочу понимать, чем мне это грозит в ближайшем будущем. То есть если вы впервые опробовали его на мне, у него могут быть побочные эффекты. Например, я умру…
– Вы не умрете, – отрезал дракон.
– Почему вы настолько уверены?
– Потому что тестирование действительно проводилось. На добровольцах.
– И никто не умер?
Судя по выражению лица Ландерстерга, нет. Но очень даже может быть, что умрет. То есть, кажется, сейчас он захотел меня придушить.
– Нет. Во время тестирования были приняты все необходимые меры безопасности.
– Это какие же?
– Первая неделя под наблюдением в медицинском центре, круглосуточный доступ к медицинскому персоналу, тревожная кнопка и датчики на теле, бесперебойно сообщающие состояние участника тестирования куратору.
– Понятно, – сказала я, – эксперименты на людях.
– Вы сейчас издеваетесь?
– Нет. – Я пожала плечами. – Говорю как есть. Кстати, снять харргалахт может любой иртхан?
Глаза дракона сверкнули.
– Снять могу только я, и пока защита на вас, ни одно другое пламя вы не примете.
– Что значит – не приму?
– Это значит, что ни один другой иртхан не посмеет к вам прикоснуться.
Потрясающе!
– То есть вы поставили мне клеймо…
– Защиту.
– Клеймо против моей воли, чтобы я случайно не посмотрела ни на какого другого иртхана?
– Достаточно, – произнес Ландерстерг.
Произнес так, что у меня все волоски на теле встали дыбом, а следом за ними внутренности шеренгой выстроились вдоль позвоночника. Впрочем, я уже и сама решила, что достаточно, поэтому нажала кнопку «стоп» и поднялась.
После чего положила смартфон на стол и включила запись. Когда она дошла до конца, Ландерстерг поднялся тоже.
– Вы объявляете мне войну, Лаура? – спросил он.
Так, что внутренности попадали вниз, видимо, в глубоком обмороке. А волоски только чудом не выскочили из луковиц вместе с корнями. Тем не менее я выдержала его взгляд, и у меня даже не заплетался язык. Наоборот, я вполне отчетливо произнесла:
– Я предлагаю вам подумать, хотите ли вы видеть рядом с собой женщину, которая вас ненавидит. – После чего удалила запись и открыла приложение вызова флайса. – Не утруждайтесь, ферн Ландерстерг. Я помню, где выход.
Когда я шла к двери, у меня было такое чувство, что в спину мне вонзились тысячи ледяных игл, а по рукам и ногам спеленало морозным коконом. И все же я даже ни разу не споткнулась и вполне себе беспрепятственно нашла выход. Правда, уже на парковке осознала, что вряд ли сюда пустят заказной флайс.
Неожиданно дверца стоявшей рядом машины приоткрылась. Грань поднявшегося белоснежного крыла полыхнула солнечными бликами, и я приложила ладонь к глазам.
– Ферна Хэдфенгер, – оттуда выглянул Хестор. – Пожалуйста, садитесь. Я отвезу вас, куда попросите.
Я села, откинула за спину волосы.
– В ледовый дворец «Винтерсайд», – попросила, отменяя заказ.
И только когда мы взмыли ввысь, выдохнула.
Глава 10
Ледовый дворец, где я в основном тренировалась, выглядел как ледяная волна. Буквально. Эта волна изгибалась на половину квартала, а снаружи была отделана пластинами, напоминающими кристаллики льда. Когда мы опустились на парковку, я поблагодарила Хестора (в конце концов, водитель совершенно точно не виноват, что его руководство – бессердечная драконятина) и вышла у центрального входа. Со стороны служебного она тоже была, но туда нельзя было сажать флайсы, поэтому мне пришлось обойти здание и нырнуть в совершенно неприметные невысокие двери.
Вся охрана меня уже знала, и обычно приветствие начиналось со слов: «Как дела, Лаура?» – но сегодня меня встречали официальным:
– Ферна Хэдфенгер!
Из-за чего мне захотелось закатить глаза, потому что ферной Хэдфенгер я стала исключительно благодаря вчерашнему появлению с Ландерстергом.
– Лаура, Рик, – напомнила я, прикладывая документы к турникету.
Охранник кивнул, но больше ничего не сказал, и я решила, что «как дела» подождет.
Знакомые коридоры, по которым я ходила сотни раз с самого детства, вывели меня к катку. Здесь я сбросила сумку и подошла к бортику, глядя, как Эльда гоняет малышню. Точнее, малышня с радостью гоняла сама: в детстве вообще нет никаких преград, и когда ты катаешься, каждую минуту можешь взлететь. Даже если падаешь, это воспринимается совершенно иначе, чем во взрослом возрасте. Отбил коленку – ерунда, через пять минут уже снова кружишься на льду и пытаешься сделать тройной.
Я смотрела на детей, облокотившись на бортик. Смотрела, как порхает надо льдом Эльда. Эльда Квэдбер была чемпионкой Соурских игр. Десятикратной. Ее специализация – именно спортивные танцы, и ее программы собирали самые высокие баллы. Когда соперницы видели ее на льду, у них сдувалось все, что может сдуваться, но вопреки большинству из тех, кто занимается фигурным катанием, Эльда покинула спорт не из-за травмы.
– Я устала все время держаться за первое место, – сказала она в одном из интервью. – Это, знаете ли, здорово выматывает.
Гибкая и грациозная, она не оставила свое любимое дело и начала тренировать. Сейчас, чтобы к ней попасть, нужно было пройти личное собеседование (как, собственно, и когда к ней впервые пришла я). Эльда выставляла из кабинета родителей и разговаривала именно с ребенком, после чего решала, возьмется за его обучение или нет. На групповых она давала основы, на индивидуальных – все, что не мог дать никто другой. Мы вырастали вместе с ней, и, если честно, глядя на нее, я понимала, сколько нужно терпения, чтобы быть крутым тренером. Когда то, что для тебя само собой разумеющееся, как дыхание, приходится объяснять и показывать по десять раз.
Эль заметила меня практически сразу, но занятие продолжалось. Я и не сомневалась, что не смогу с ней поговорить, пока она занимается, поэтому просто стояла и смотрела. Только когда она скомандовала: