– Он наверняка запомнил твой запах, когда его отняли от матери.
– И? – совсем жалобно спросила я.
– К тебе он может пойти.
– Тогда чего мы стоим?
Врач улыбнулась и кивнула на дверь. Точнее, на двери: сдвоенные, они были в два человеческих роста в высоту и такие же в ширину.
– Думаю, я вам там не понадоблюсь. А если понадоблюсь, зовите. – Она приложила ключ-карту к электронному замку, который негромко пискнул.
Пропуская нас в огромное просторное помещение. Как минимум из него можно было сделать ангар для флайсов, задняя стена была стилизована под пещеру, по каменным изломам текла вода, собираясь в маленьком озере. У противоположной стены находился бассейн с измельченным камнем, а сам драконенок лежал у огромной, без преувеличения, миски с нетронутым кормом. Крылья распластались по земле, на наши шаги он даже не обернулся и не пошевелился.
– И… что мне делать?
– Подойди к нему. Позови.
Я закусила губу, глубоко вздохнула.
– Не бойся, Лаура. Я здесь.
– Я не боюсь.
Точнее, боюсь. Того, что у меня не получится.
– Привет, малыш, – сказала я, сделав несколько шагов к нему. – Ты тут совсем один. Не скучно тебе?
– К нему приводили самку виари и виарят. На них он тоже не реагировал.
Я шагнула вперед. Еще и еще ближе.
До тех пор, пока не стала видна мордочка, лежащая между лап. Глаза у него были открыты, но на меня он даже не посмотрел.
– Ну, знаешь ли, это невежливо. Я тут к тебе в гости приехала, а ты даже на меня не смотришь.
Драконенок едва дернул хвостом. Его мордочка уже сейчас не поместилась бы мне в ладони.
– Сколько ему? – спросила у Ландерстерга. – Может, ему нужно мамино молоко?
– Нет, он уже вполне способен кормиться сам.
Я покосилась на миску, в которой лежал корм, каждая корминка – размером с небольшую головку сыра.
– У тебя тут еда, – сказала я, опускаясь рядом с ним на корточки. – Смотри.
Он не пошевелился, хотя ноздри его раскрылись. Ну уже что-то.
Значит, идея с запахом может сработать.
– А я помню, как мы с тобой стояли в пустоши. Эх, и холодно же там было.
Кажется, «что я несу» становится для меня лозунгом, если не сказать больше.
Я протянула к нему руку, прямо к огромному носу, он принюхался, но головы не поднял. Хотя взгляд остановился на мне.
– Так, давай-ка поедим. Здесь все люди хорошие, заботятся о тебе. Давай.
Сдвинуть миску стоило немалых трудов, и по ощущению там были булыжники, а не драконий корм. Хотя, с другой стороны, драконий корм, наверное, и должен выглядеть как булыжники.
Драконенок снова принюхался, а потом отвернулся.
Я посмотрела на Ландерстерга.
– Пойдем, Лаура.
– Но я же еще ничего не сделала…
– Он или отреагировал бы сразу, или…
– Ну и что ты предлагаешь? Просто бросить его здесь? Эй! – Я потыкала в мягкую чешуйку. – Я знаю, ты такой маленький и тебе уже много всего пришлось пережить, но… Надо поесть! Давай, давай.
Кормина уместилась у меня в ладонях, я чуть подвинулась и поднесла ее к мордочке. Он раздраженно зашипел и отвернулся в другую сторону.
– Ах, так?! – сказала я. – Ну и ладно.
После чего вздохнула и поднесла корм ко рту.
Хрясь!
Кажется, очешуели все: и Ландерстерг, и я, и драконенок. Последний вообще вскинул голову и уставился на меня как на ненормальную.
– А фот нефего было отказываться. Теферь буду ефть я.
Такого… странного вкуса я ни разу не ощущала. Что-то среднее между вяленым мясом, песком и углем (если бы я когда-нибудь посыпала вяленое мясо песком и углем, разумеется).
– Лаура, ты что делаешь?! – первым опомнился Ландерстерг.
– Ем, – сказала я, искренне надеясь, что все затрамбованное в меня Ингрид не попросится обратно.
Хотя оно уже искренне просилось.
Должно быть, вид у меня был такой, что дракон шагнул ко мне. В следующий момент я поняла, что не из-за вида: драконенок раскрыл пасть.
Лизь!
Кормину у меня забрали крайне осторожно, оставив на ладони только искорки холода от языка. А в следующий момент принялись хрустеть.
Драконы! Он ест!
– Он ест! – взвизгнула я. – Торн, он ест!
И тут же зажала руками рот – понять бы еще почему. Чтобы не спугнуть драконенка или потому, что у меня с губ сорвалось имя, которое совершенно точно не должно было срываться.
Правда, драконенок даже головы не поднял: распробовав то, что напихали в этот донельзя странный драконий корм, он теперь хрустел им так, что за ушами трещало. Старший дракон тоже выглядел более чем довольным, хотя я не была уверена. В том, чем вызвано это довольство.
– Лаура, – мне подали руку.
Я поднялась, стараясь смотреть исключительно на детеныша.
– Кажется, с ним все в порядке, – сказала я. – И очень надеюсь, что он попьет сам, потому что совать голову в бассейн я не хочу.
Ландерстерг плотно сжал губы, а потом все-таки расхохотался. Кажется, теперь я знаю, как смеются драконы: низкий хриплый смех, такой… цепляющий, что ли. Хотя в Ландерстерге и помимо смеха было много всего цепляющего, мне гораздо более интересно было бы, если бы он скрипел, как флайс, который вот-вот развалится на части, или подвиркивал, или…
– Лаура, ты была бесподобна, – отсмеявшись, сказал он. – Видела бы ты свое лицо…
– Дали бы зеркальце, – обиделась я. Впрочем, тут же обрадованно сказала: – Видели бы вы свое.
Ландерстерг пристально на меня посмотрел.
– Снова на «вы»? А как же Торн?
Я прижала ладони к щекам.
– Это было временное помешательство.
– Помешательство?
– Ну да. Как вы думаете, кто-то в здравом уме может есть драконий корм?
– Сложный вопрос.
– Вот! – Я многозначительно подняла палец вверх.
И облегченно вздохнула, когда звереныш потопал к импровизированному озерцу-чаше и принялся пить.
– Да, с ним действительно все в порядке, – сказал Ландерстерг. – Ты сделала все, что могла.
– И что? Теперь мы просто уйдем?
Мне почему-то отчаянно не хотелось оставлять малыша одного. То, что малыш в высоту мне достает до груди (стоя на четырех лапках), дела не меняет. Он действительно совсем малыш. И он совсем недавно потерял маму.
– А что ты предлагаешь, Лаура?
– Мы не можем его забрать? Хотя бы на ночь? На две? Пока он адаптируется…
– Куда? – поинтересовался правящий.
И правда. Куда.
Я вздохнула, глядя на то, как драконенок развернулся и потопал к нам. При мысли о том, что придется выйти за дверь, просто сердце кровью обливалось.
– О нем здесь позаботятся, Лаура. Можешь мне поверить.
– Знаю, – сказала я и вздохнула. – Знаю.
Опустившись на корточки, протянула драконоребенку руку.
– Иди сюда, маленький.
Маленький подошел. Лег рядом со мной на пол, положил морду мне на колени.
Я почесала его за ухом: осторожно, чтобы не потревожить чешуйки, потом поднялась. Драконенок вскинул голову и вскочил.
– Я еще приду, – пообещала. – Правда. Я буду часто приходить. Хочешь?
Ландерстерг коснулся панели:
– Альвин. Мы выходим.
– Вижу. Иду.
Пискнула дверь, Ландерстерг остановился, пропуская меня вперед, я же метнулась к ней с такой скоростью, как будто за мной гналась стая голодных наблов. Не хватало тут еще разреветься.
Правда, выйти я не успела: скрежет коготков по полу за моей спиной был весьма говорящим. Я обернулась как раз в тот момент, когда драконенок, наткнувшись на взгляд Ландерстерга, замер. А потом плюхнулся на попу и закричал. Нет, даже не закричал, заплакал – я была в пустоши, я слышала плач драконов, но такого душераздирающего крика не слышала никогда.
– Все, – сказала я, шагая назад. – Мне все равно, что этого не допускает регламент, я остаюсь здесь.
– Лаура…
– Я остаюсь здесь, – сказала я, подбегая к драконенку и обнимая его.
Кричать он перестал, но дышал судорожно, как дети после слез.
– Мне только нужно что-нибудь постелить. И… вещи на тренировку принести. Можно Хестора попросить, да?
Ландерстерг посмотрел на меня сверху вниз:
– А на тренировку ты как пойдешь?
Не знаю как. На это еще целая ночь впереди.
– Так можно?
Дракон перевел взгляд на вбежавшего врача. Потом кивнул на нас:
– Ты это слышала, Альвин.
– Да это полкорпуса слышало.
– Пусть они себе там болтают, – сказала я драконенку, поглаживая по голове. – Я остаюсь с тобой. Все, правда-правда остаюсь. Никуда от тебя не уйду, хорошо?
– Ферн Ландерстерг, но это невозможно. На территории центра…
– На территории центра невозможно. – Правящий потер лоб, глядя на нас.
– Нет. Послушайте, это ничего не решит.
– Может быть, и не решит. – Он снова перевел взгляд на нее. – А может быть, и решит. Мы не знаем. Он еще совсем маленький, и если мы сейчас просто уйдем, может стать только хуже.
Альвин кивнула.
– Что скажешь?
Врач посмотрела на нас: звереныш лег рядом со мной, кончик хвоста подрагивал. Он жался ко мне, весь напряженный, чешуйки поднялись.
– Он действительно может видеть в ней мать. Если мы второй раз заберем у него мать, я не могу отвечать за последствия.
– Ледяное пламя, – пробормотал Ландерстерг.
– Что?
– Нет, ничего. – Он приблизился к нам, на ходу бросив: – Альвин, дайте нам пару минут.
– Разумеется.
Женщина вышла, а Ландерстерг опустился рядом с нами, положил ладонь драконенку на голову. Тот напрягся еще сильнее.
– Ему нужно время на адаптацию. Не знаю сколько. Пока сложно сказать. Разумеется, забрать его могу только я, Лаура. Только к себе.
– И? – тихо спросила я.
– Второй вариант: сейчас я прикажу ему спать, мы уйдем, а когда он проснется, тебя уже не будет. Здесь как повезет – может быть все хорошо, а может не очень. В любом случае…
Я коснулась напряженной спинки, погладила шею. И подняла глаза, встречаясь взглядом с Ландерстергом.
– Ты не договорил про первый вариант.
– Если брать первый, тебе придется жить со мной.