– Собрала, – пискнула Сильви.
– Вот и хорошо. Надеюсь, ты понимаешь, что все происходящее в стенах резиденции ферна Ландерстерга не подлежит обсуждению с подружками?
Что считает по этому поводу Сильви, я не узнала, потому что решила заглянуть к отцу. Он сегодня был дома почти весь день: небывалый случай для Юргарна Хэдфенгера, потому что целый день дома он мог позволить себе разве что в воскресенье, и то не всегда.
Когда я вошла, он стоял у окна, спиной к двери.
– Нет, Сарус. Я сказал – нет! – Отец редко повышал голос, но сейчас он не просто его повысил, он вложил в него всю свою жесткость.
После чего нажал отбой и повернулся ко мне.
– Лаура. – Взгляд его сразу же потеплел.
– Привет, пап. – Я улыбнулась. – Опять проблемы с клиентами?
– С клиентом. Все с тем же. Он считает, что меня можно купить, – но, по всей видимости, он считает, что можно купить все. – Отец поморщился, но тут же махнул рукой. – Не хочу об этом. Ну, как дела, малыш?
Я подошла и уткнулась ему лицом в плечо.
– По-моему, здорово.
– Я рад. – Голос его смягчился еще больше, и когда я подняла голову, он тоже улыбался. От глаз разбегались лучики морщин, такие знакомые, такие родные. Сейчас казалось странным даже думать о том, что мы могли так ссориться, как неделю назад. – Как у тебя дела?
– Тренируюсь. Учусь. В том числе общаться с драконами.
– И как, получается? – Отец улыбнулся еще шире.
– С переменным успехом.
Когда я проснулась утром, драконенок скакал по заснеженным просторам, поднимая облачка снега в утренние сумерки. Ландерстерг стоял рядом и смотрел за всем этим безобразием. Выяснилось, что мои окна выходят на бассейн, который сейчас был засыпан снегом, вот в бассейн драконенок и нырял. В тот момент я подумала, что если он закопается поглубже, его не найдешь. Как раз в эту минуту Ландерстерг поднял голову и посмотрел на меня, после чего я быстренько подалась назад и побежала в ванную одеваться. Вещи мне доставили, пока я спала, будильник сработал в шесть (не стоит говорить, кто его поставил), так что у меня как раз было время, чтобы собраться, позавтракать и выдвигаться на тренировку.
Что касается тренировок, мы договорились с Кори, что я буду приходить к ней в первой половине дня, ну или сразу после обеда – в зависимости от нашего расписания с Эльдой. Поначалу она не соглашалась, потому что у нее летело все расписание, но я объяснила, что у меня дите. В смысле драконенок.
Кория восприняла сей факт с привычным философским выражением лица, разве что пообещала на время подготовки к «Эрвилль де Олис» договориться с другими занимающимися и временно их перенести на мое время. После чего я чуть не задушила ее в объятиях: дважды в день мотаться через телепорт туда и обратно было очень сложно.
Не говоря уже о том, что двух разлук в день я бы просто не пережила: когда я сегодня уходила, драконенок включил такую истерику, что я чуть было не осталась с ним.
Скорее всего, осталась бы, если бы не вошедший Ландерстерг, который в упор посмотрел на него.
После этого он вздрогнул и замолчал.
Не знаю, какие драконьи вибрации Ландерстерг вкладывал в этот взгляд, но малыш отполз на кровать, свернулся там клубком и принялся тяжело вздыхать.
– Я вернусь, – пообещала я, усаживаясь рядом с ним. – Я обязательно вернусь, слышишь?
– Все он слышит, – дракон кивнул. – Хватить с ним сюсюкать, Лаура, иначе в туалет выйти не сможешь. Помнишь, как он кричал вчера?
Я кивнула.
– Согласись, этот истеричный писк совершенно не похож на вчерашнее.
Не согласиться было нельзя, поэтому я чмокнула дракоребенка между ушей и поднялась.
– Он что, понимает? Что я вернусь? Чувствует? Или как?
– Драконы очень умны, Лаура. Именно поэтому он сейчас изображает обиженного.
«Обиженный» продолжал тяжело вздыхать, к вздохам присоединилось попискивание, особенно когда я сделала пару шагов от кровати. После чего Ландерстерг приблизился к нему и что-то сказал еле слышно. Чешуйки встали дыбом, вздохи прекратились, писк тоже.
– Что ты ему сказал? – спросила я, то и дело оглядываясь, когда меня чуть ли не силой тащили к двери.
– Что оторву ему хвост и скормлю наблам.
– Что?!
– Лаура! – Ландерстерг внимательно на меня посмотрел. – Он сейчас тебя испытывает. Проверяет на прочность. Насколько ты готова сидеть рядом с ним дни и ночи. Если ты хочешь ему помочь, иногда нужно проявлять жесткость.
– Ты правда сказал, что оторвешь ему хвост?!
Дракон закатил глаза. Точнее, если бы Ландерстерг закатывал глаза, это выглядело бы именно так, когда он на миг замирает, глядя куда-то в пространство.
– Драконы чувствуют интонации. Отношение. Они чувствуют тебя. Вчера ты уходила, ты с ним по-настоящему прощалась, и он это чувствовал. Сегодня ты знаешь, что вернешься, и он тоже знает. Я всего лишь тактично ему намекнул, что при мне лучше не показывать характер.
– Но что ты все-таки сказал?
– Тихо.
Он сказал «тихо», и у драконенка все чешуйки встали дыбом?!
Впрочем, у меня тоже от некоторых его фраз волосы дыбом встают, так что удивляться не стоит.
В коридоре нас встретил мергхандар, на которого мы оставили драконенка, а потом направились к телепорту. Вчера вечером я мало на что обращала внимание, но сейчас заметила, что резиденция совершенно нежилая. Об этом говорила и запакованная мебель (не факт, что не новая) в коридорах-переходах, и пустые стены, и холод, исходящий от них.
Я хотела спросить, почему так, но не стала: взгляд Ландерстерга был устремлен в пространство, а если быть точной, скорее – сквозь пространство, словно он стремился оказаться как можно дальше отсюда, поэтому я молчала до той минуты, пока мы не вышли по другую сторону открытого специально для нас ВИП-перехода.
– Что мы будем делать дальше? – спросила я, стоило нам оказаться за дверями телепортационного зала, в просторной комнате ожидания.
– Жду ваших комментариев по поводу расписания, – сообщили мне. – Хорошего дня, Лаура.
И… в общем, все. Меня к Эльде отвозил Хестор, Ландерстерга забирал другой водитель и сопровождали мергхандары. С тех пор, как я отправила сообщение о том, когда и где мне нужно быть в ближайшие несколько дней, мы с ним больше не общались. Точнее, я понимала, что ему некогда и мне некогда, но вот как вообще понять этого мужчину?
Мы даже завтракали отдельно: он – разговаривая с кем-то по смартфону по-прежнему рядом с бассейном (если завтраком можно назвать чашку кофе), я – у себя в комнате с малышом, который так и норовил попробовать мою еду, а когда я отправляла его к драконьей, дико обижался.
– И в какую же сторону склоняется успех? – заметил отец, возвращая меня в реальность.
– В хорошую, – ответила я.
– Чему я несказанно рад.
По квартире разнесся звонок: за нами должен был приехать Хестор, но когда мы с отцом вышли из кабинета, помимо водителя, уже забирающего сумки, в холле обнаружилась высокая темноволосая женщина.
– Мильда Хайц, – представилась она раньше, чем я успела что-то сказать. – Пресс-секретарь ферна Ландерстерга. Ферн Хэдфенгер, где мы можем поговорить с вашей дочерью?
Ладно, я сделаю вид, что не услышала, как будто Мильда Хайц говорила обо мне в третьем лице. И с таким видом, словно меня тут нет.
– Мой кабинет к вашим услугам, – произносит отец. – Я вас провожу.
– Спасибо, папа, я справлюсь сама, – отвечаю я и указываю в сторону, откуда мы только что пришли. – Ферна Хайц.
Она даже сейчас проходит мимо меня, точно я говорящий столб, но если честно, меня давно перестало волновать, почему меня воспринимают как говорящий столб. Главное – донести нужную информацию, а заморачиваться по поводу и без – это не мое.
– Ферн Ландерстерг поставил вас в известность, что вам придется провести одну-две встречи с журналистами? В зависимости от того, как сложатся обстоятельства.
– Поставил. – Я устраиваюсь в кресле отца, хотя раньше никогда себе такого не позволяла. – Прошу, ферна Хайц. Садитесь, я сегодня и так весь день на ногах.
Ферна Хайц достает планшет, пристраиваясь напротив меня. У нее идеально прямые длинные волосы, стянутые в хвост. Очевидно, вьющиеся, потому что на виске крохотный завиток. Едва различимый, но его тугая пружинка подчеркивает высокие скулы и полные чувственные губы. Пресс-секретарь то ли недавно вернулась из жарких стран, то ли у нее просто смуглая кожа.
То ли у Ландерстерга вкус на высоких смуглокожих брюнеток.
Эту мысль я пинком отправляю в фоновый шум и улыбаюсь.
– Итак, журналисты.
– Журналисты, – подчеркивает она. – Ситуация, в которой вы оказались, весьма неоднозначная. Именно поэтому приглашены ваши близкие, и комментарии с нашей стороны будут такими: вы оказались рядом, когда погибла мать драконенка, и вы были первой, чей запах он уловил. Он воспринимает вас как близкое существо, и вам необходимо находиться рядом, потому что иначе он отказывается принимать пищу.
Ну что я могу сказать? Ни слова неправды. Она пересказала мне все то, что я и так знала.
– По поводу вашего интервью. У вас будут спрашивать о том, как получилось, что вы оказались в пустоши. Возможно, последует несколько вопросов о ваших отношениях с ферном Ландерстергом. – У нее дернулись ноздри, как будто она принюхивалась к запаху в кабинете отца. Учитывая, что он не терпел сторонних запахов и даже не использовал туалетную воду, пахло здесь исключительно свежестью. – Мне нужно понимать, что вы готовы ответить, потому что акцентировать внимание журналистов и запрещать им задавать подобные вопросы – значит, привлекать к теме всеобщее внимание.
Она постучала ногтями по столу и бросила взгляд на планшет.
– Итак?
– Это ваша личная инициатива? – спросила я.
Пресс-секретарь подняла голову.
– Простите?
– Это ваша личная инициатива – уточнить, что мне отвечать по поводу наших отношений с ферном Ландерстергом? – терпеливо переспросила я.