Разумеется, все будет хорошо.
Все получится.
Но что-то не давало Солливер покоя. Она привыкла все контролировать, а рядом с Крейдом это было нереально. Именно это нервировало настолько, что, будь она на самом деле беременна, у нее точно случился бы выкидыш. Что, по сути, ее бы не особо расстроило.
Солливер не хотела детей. По большому счету она понимала, что в браке с Торном рано или поздно придется родить ему ребенка, но лучше поздно, чем рано. Если бы была возможность оставить этого первенца от Хэдфенгер, чтобы он игрался с ним и не приставал к ней, – вообще было бы замечательно, но увы, это не представлялось возможным. Ребенок Хэдфенгер шел в комплекте с Хэдфенгер, а Лаура не просто мешала, она стала непреодолимым препятствием, которое в самое ближайшее время предстояло устранить.
Причем чем раньше, тем лучше.
Потому что когда речь заходила о ней, у Торна съезжала крыша. Он на ней помешался. Он не просто на ней помешался, он действительно считал, что может бросить ее, Солливер, ради этой девки. Если бы не мечта стать первой ферной, она бы уже давно повернула это все совершенно иначе. Уронить его рейтинги в глазах избирателей – что может быть проще, – особенно в сложившейся ситуации. О да, она бы с удовольствием это сделала, а потом наблюдала за тем, как крошится вся его линия власти, тщательно выстраиваемая долгие годы.
Но – кто знает, возможно, она это сделает. Только позже, когда реформа уже наберет силу и когда она, Солливер, прочно укрепится на месте первой ферны.
– Ферна Ригхарн, как вы себя чувствуете?
Солливер настолько погрузилась в собственные мысли, что не заметила появления симпатичной молоденькой медсестры.
Интересно, сколько им всем заплатили?
Или у Крейда другие методы?
Ей было плевать, главное – цель, которая вот-вот будет достигнута.
– Немного поташнивает, но ферн Хорд говорит, что это нормально.
– Мне унести еду? – Медсестра внимательно посмотрела на нее. – Чтобы не было посторонних запахов?
Значит, не в курсе.
– Оставьте, – чуть более слабым голосом, чем рассчитывала, произнесла Солливер, – возможно, получится что-то съесть. Ради него.
Она положила руки на живот, и девушка улыбнулась.
– Очень на это надеюсь. Все будет хорошо, ферна Ригхарн. Позволите, я проверю ваши показатели?
Она коснулась портативного датчика, и тот ожил.
Солливер равнодушно смотрела, как на дисплее высвечиваются показания, и даже не взглянула в сторону медсестры, когда та вышла. Есть хотелось невыносимо, и, несмотря на то что кормили здесь отменно, меню составляли лично для нее с учетом «произошедшего» и ее пожеланий, чтобы она могла держать форму, все равно не получится все съесть. Если все съесть – это будет более чем подозрительно, и за это тоже нужно благодарить Лауру Хэдфенгер!
Ей-то точно сдерживаться не надо, будет жрать как не в себя и хлопать своими виарьими глазами, изображая невинность. Та еще невинность: лезет в койку к мужчине, у которого есть невеста.
Почему все на это покупаются? Лучше быть откровенной шлюхой, чем такой вот «ни в чем не виноватой виари», которая только и ждет, чтобы задрать хвост перед мало-мальски статусным мужиком! А самое главное, все всегда на их стороне, потому что эти бедненькие-несчастненькие, которых нужно жалеть, прикрываются детьми, как щитами. Ладно, играть на равных – значит, играть на равных.
Солливер взяла смартфон, посмотрела в камеру. Несколько минут применяла фильтры, потом решила, что лучше будет естественный с легким макияжем. Особенно сейчас – будет лучше.
Еще несколько секунд присматривалась, выбирая нужный ракурс, а потом нажала запись:
– Доброе утро, мои дорогие! Вы просто забросали меня вопросами и словами поддержки, и я с радостью сообщаю, что с нами все хорошо… – Она улыбнулась в камеру. – Да, вы не ослышались, я сказала «с нами», потому что я жду ребенка.
Глава 12
С ноутбуком было гораздо проще – и писать сценарий, и общаться с куратором, который уже давал комментарии по поводу вводных заданий по обучению. Во вводном модуле было все просто: я должна была его изучить перед началом основных занятий, чтобы понимать, что такое вообще сценарий, как он создается, какие моменты нужно учитывать при создании сценариев именно для шоу, а не для кино, и так далее. Этим я сегодня и занималась почти целый день, а потом приставала к куратору, который по видеосвязи все подробно мне объяснил.
Арден ходил мрачный, как туча перед сильным снегопадом, и как я ни старалась выяснить почему, мне это не удавалось. Про ошейник он тоже ничего не сказал, в смысле, про то, как он исчез. То, что по приказу Торна, и так было понятно, а о чем-то большем я решила не спрашивать, понимая, что это не самая приятная для него тема. Впрочем, когда речь зашла о моих анализах, он все-таки кое-что рассказал:
– Вмешательство в твою ДНК произошло еще на стадии беременности твоей матери.
– То есть надо мной ставили эксперименты, когда я была еще эмбрионом?
– Я бы сказал, что это побочный эффект действия препарата, который ей вводили.
– Что это вообще был за препарат?
– У твоего отца в договоре прописано… я имею в виду, у твоих родителей в договоре, он просто подтверждал свое согласие на участие в исследовании, поэтому договор заключался на двоих – что препарат предназначен для быстрой восстановительной терапии людей, которые не могут позволить себе капсулу гибернации и дорогостоящую страховку.
– Пластина для быстрого сращивания косточек?
Арден хмыкнул.
– Не пластина. Инъекционный раствор, но да, препарат для улучшения регенерации. Что это было на самом деле, никто не знает. И не узнает, по крайней мере, пока Торн не найдет твою маму.
Возвращение к этой теме всегда было для меня не самым приятным. Мысль о том, что мама до сих пор где-то в руках людей, которые подвергли ее такому, и о том, что, если бы не это все, я была бы самым обычным ребенком и росла с двумя любящими родителями, внушала непрошеные надежды. Надежды на что я и сама понимала смутно – все уже сложилось именно так, как сложилось. Отец уже не станет другим, а мама… я не знала, какой увижу ее и увижу ли вообще, поэтому изо всех сил старалась об этом не думать. Не хотела надеяться еще больше, так отчаянно, как никогда в жизни.
– Не смей больше от меня скрывать хотя бы что-то, что меня касается.
Это получилось жестче, чем я рассчитывала, и, предполагаю, именно благодаря мыслям о маме.
– Я не считаю, что скрываю от тебя что-то только потому, что не рассказываю в ту же секунду, как это узнал. Тем более что с тобой очень сложно зафиксировать какой-то постоянный результат – когда я тебя впервые увидел, ты была на сто процентов человеком.
– Я не представляю, как это вообще возможно.
– Я тоже. Тем не менее это так. Твои анализы из Аронгары, все маркеры указывают на то, что твоя ДНК ближе к ДНК иртханессы, а то, что я вижу сейчас… – Арден покачал головой. – Не стоит грубить мне, Лаура, потому что я не представляю, что тебе говорить.
– Но Торну ты это говоришь.
– Я говорю об этом Торну, потому что мы вместе должны максимально быстро и эффективно принимать решения по поводу твоего здоровья.
– А я не должна? – Я сложила руки на груди. – Насколько я помню, Арден, умалчивание ничем хорошим не оборачивается.
– Умалчивание – это когда есть ответы. У меня только гипотезы, которые я проверяю по десять раз на дню.
Он действительно замучил меня анализами. Я уже привыкла к тому, что кровь у меня берут чуть ли не каждый час, не говоря уже обо всех датчиках, показания с которых передавались в режиме реального времени на его планшет и планшеты его исследовательской команды, датчиках, расположенных в том самом закрытом центре, где мы впервые познакомились.
– И какие у тебя гипотезы?
– Я не могу их тебе озвучить, потому что медицинские гипотезы иногда могут быть пугающими.
Я фыркнула.
– Меня достаточно пугали за последнее время, но, как видишь, со мной все в порядке.
– Потому что тебе повезло. Скоро придет Роудхорн, и мы…
– Не уходи от темы, Арден. Я хочу знать, что со мной происходит.
Мы играли в гляделки довольно долго. Достаточно долго для того, чтобы я успела решить, что он ничего мне не скажет, и как следует разозлиться, но он все-таки произнес:
– Твоя ДНК постоянно меняется. Сейчас. Каждый день. Каждую минуту. Поэтому, во что ты превратишься, я сказать не могу.
Он резко шагнул к креслу и опустился в него, а меня полоснуло на этот раз его яростью. Похоже, Арден тоже не на шутку разозлился из-за моих методов добывать информацию. Хотя злиться полагалось мне! Из-за того что я превращаюсь непонятно во что. Может, у меня завтра вырастут крылышки и я улечу в пустоши вить гнездо? Как ни странно, злобы у меня не было, я вообще чересчур спокойно восприняла эту новость.
В отличие от выскочившего на ноутбуке в мессенджере сообщения от неизвестного контакта.
«Лаура, ты сейчас можешь говорить? Это Бен».
Да они издеваются! Точнее, в настоящий момент – он.
Нет, и не смогу никогда.
Написать это я не успела, потому что следующее сообщение заставило меня пожалеть о том, что я вообще переступила порог кабинета Торна и повелась на это «долг перед семьей, долг перед семьей».
«Это очень важно и касается Ардена».
Я перевела взгляд на мужчину, который невидящим взглядом уставился в свой планшет. К счастью, у меня был мой сценарий, то есть пока что наметки по моему сценарию и обучение, поэтому я могла сколько угодно писать что хочу на своем ноутбуке. Надеюсь только, что служба безопасности Торна это не читает, иначе мне придет драконец.
«Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – написала я. – Откуда ты знаешь про Ардена?!»
В смысле… почему он пишет про Ардена прямо сейчас?!
«Кольцо».
Кольцо? Кольцо!
Одна из немногих вещей, которая приехала со мной из Раграна в Аронгару, а из Аронгары в Ферверн. Мало того что оно до сих пор было на моем пальце (в отличие от харргалахт, которая, видимо, перетянула все внимание на себя), так я еще и сексом с Торном занималась, когда у меня на пальце было кольцо Бена.