– Она исчезла в слепой зоне. Ее флайс вышел из видимости камер, а в новую зону вошел уже без нее.
– Где он теперь?
– Сам флайс нашли на парковке супермаркета. На камерах дальше видно, что водитель перестал справляться с управлением и быстро снижался. До парковки он дотянул, где у него и случилось кровоизлияние в мозг.
Я перевел взгляд на ночной Хайрмарг.
Требовать что-то от Роудхорна – как я всегда требовал в таких обстоятельствах, выжимая из своих подчиненных максимум, смысла не было. Глядя на него, я понимал, что он и так сделает максимум. Но вряд ли из-за меня, из чувства долга или из-за военных привычек – приказ превыше всего, а ради нее. Если бы у меня было время, я бы с удовольствием задал ему вопрос, какого набла он сразу не рассказал мне, какая она. Лаура Хэдфенгер, которую он знал.
Хотя сдается мне, в тот момент я бы его не послушал.
– Хорошо. Держи меня в курсе.
– Это еще не все.
Последний раз, когда мергхандар в резиденции произнес: «Это еще не все», ничего хорошего за этими словами не последовало. Тем не менее сейчас я молча посмотрел на Роудхорна.
– Я нашел следы тех исследований, точнее, следы корпорации, проводившей клинические испытания препарата, в которых принимала участие мать Лауры. В Рагране.
– Каким образом?
Сэфл Роудхорн приближается и садится.
– Двадцать два года назад Оррис Хэдфенгер впервые пришла на консультацию по поводу участия в клинических испытаниях. Они с мужем ознакомились с договором, какое-то время она находилась под наблюдением врачей центра, только после этого ее допустили к первой фазе. У нее взяли все анализы, и она не была беременна. Впоследствии, когда начались испытания, они даже не сразу выяснили, что она в положении. Но вот что интересно: именно после этого начинаются странности. Спонсирование исследований с офшорных счетов и прочие незаконные действия. В частности, только начинающее набирать обороты исследование быстро сворачивает программу, выплачивая участникам полную стоимость, чтобы не было никаких претензий. У Оррис Хэдфенгер проявляются побочные эффекты, но никто из участвующих в программе больше не обращается к врачам с какими-либо симптомами недомогания.
– Ты хочешь сказать, что дело было именно в беременности?
– Я хочу сказать, что ее беременность кого-то очень сильно заинтересовала. У Оррис Хэдфенгер стояла спираль, потому что во время клинических испытаний она не могла принимать гормональные – это могло повлиять на результаты, исказить их. Тем не менее она забеременела.
– И она была единственной, у кого был побочный эффект.
– Это не самое странное. Тот, кто вышел на Хэдфенгера, чтобы забрать Оррис в коме и «помочь» ей, официально не существует. Какое-то время они действительно содержали ее в Ферверне, а потом… Вот здесь начинается самое интересное. Все исчезают: и Оррис, и представитель компании, якобы проводившей клинические исследования, и весь персонал. Официально их всех переводят в другой город, а на деле все люди стираются и растворяются, как будто их и не было.
– Это очень похоже не теорию заговора.
– Но это и есть заговор. Оррис забрал кто-то, кому она была нужна, точнее, кому нужна была ее кровь. Для чего-то. После этого все данные исчезли, я бы не нашел выход на Рагран, если бы не Эстфардхар.
Вот теперь меня обжигает яростью.
Настолько сильной, что, как мне кажется, я давно бы должен был уже с нею справиться, но нет. Имя Эстфардхара по-прежнему действует на меня как раннарская трава на драконов.
– Что, прости? – уточняю я.
Вместо ответа Сэфл подает мне планшет. На нем – платежные документы за закрытый ВИП-телепорт для медицинской транспортировки: женщина в коме, сопровождающий ее якобы супруг, медицинский персонал и оборудование. Оплата с офшорного счета. С того же самого (рядом представлены документы по финансированию), с которого переводили гонорар за участие в исследованиях.
– Это Оррис Хэдфенгер?
– Это наверняка Оррис Хэдфенгер. Я провел все проверки: записи с камер уничтожены, они точно так же растворились в Рагране, как до этого в Хайрмарге.
– Странно, что записей с отправляющей стороны тоже нет, – говорю я.
Хотя в целом не странно. Если принимать во внимание тот факт, что кто-то очень близкий к власти все подчищал. Например, находясь под влиянием Гранхарсена. Эту мысль перебивает Роудхорн своим комментарием:
– Этой информации тоже не должно было быть. Сделка, разумеется, была незаконной и осуществлялась вне официального графика отправки и работы телепорта. В этом оказались замешаны ведущий техник ВИП-зала, два портпроводника и дежурный администратор. Между ними и должны были поделить эту сумму.
– Но воспользоваться ею они не успели.
– Совершенно верно.
– Тогда каким образом вы ее вытащили?
– Это инициатива Эстфардхара. Он искал все, что так или иначе покажется странным в период, когда предположительно исчезла мать Лауры. Окно достаточно небольшое, если учесть, что они заметали следы и вряд ли оставили бы ее надолго в Ферверне. Смерть сразу нескольких сотрудников телепорта показалась ему подозрительной. Особенно смерть тех, кто выходил в одну смену.
– И он решил посмотреть в этом направлении?
– Да. У техника осталась дочь, которая предоставила ему доступ к старым вещам отца. На его ноутбуке обнаружилась локальная копия этой оплаты. Он смотрел именно Рагран, потому что приказ отчима по поводу устранения Лауры показался ему…
– Как ты вышел на Эстфардхара? – перебил его я. – И зачем?
– Он сам на меня вышел. Я посчитал, что мне нужна информация, – не моргнув, произнес Роудхорн. – Что источник, в котором я уверен, вполне подойдет.
– Ты считаешь Эстфардхара надежным источником? После всего, что он сделал? После исчезновения того, кто его воспитал?
– При всем уважении, ферн Ландерстерг, он не сделал ничего, что могло бы навредить Лауре. Я дружил с ним какое-то время, но ничего личного в этом нет. Если бы меня попросили дать ему краткую характеристику, я бы сказал так: характер – отстой, но это самый большой его недостаток.
Мне было плевать на характеристики Роудхорна. Было бы. Если бы не сложившиеся обстоятельства. Если этот выродок может помочь, пусть помогает.
– Вся ответственность за этот канал на тебе. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.
Роудхорн кивнул.
– Хорошо. У меня, – я глянул на часы, – через десять минут пресс-конференция.
– Да, Одер держит меня в курсе. Все готово.
Он поднялся и вышел, оставив меня наедине с тишиной и собственными мыслями. Если Гранхарсен действительно имел какое-то отношение к исчезновению Оррис… точнее, к тому, чтобы скрыть ее исчезновение, значит, отсюда и надо начинать искать. Это уже гораздо проще, чем копать в Рагране с миллионами бюрократических проволочек, особенно после того, как авторитет Бермайера в глазах Мирового сообщества слегка пошатнулся. Теперь он будет всеми силами цепляться за Халлорана и заглядывать ему в рот, чтобы не упасть еще ниже, поэтому вряд ли можно рассчитывать на тайну результатов расследования. С другой стороны, если Эстфардхару удалось вытащить эту информацию, если ему разрешили работать в Мериуже, значит, у него свои инструменты взаимодействия с главой Раграна. Что тоже можно вполне успешно использовать.
– Одер, свяжись, пожалуйста с Бермайером, – говорю, коснувшись коммуникатора. – По возможности. Договорись о видеоконференции.
У нас разница во времени, но, учитывая, что сейчас уже поздний вечер, а у них раннее утро, как раз к завершению пытки журналистами я смогу с ним переговорить. Я надеюсь.
– Хорошо, ферн Ландерстерг. – Она неожиданно улыбается, я чувствую это по голосу. – Удачи.
Несколькими минутами позже я понимаю, почему Одер сказала это сразу: в приемной, несмотря на позднее время, стоит начальник юридического отдела, его ассистент, наш главный по маркетингу и его секретарь, несколько ребят из отдела пресс-службы. Они оборачиваются на меня, но тут же возвращаются к Одер – она комментирует им ситуацию, и я невольно улыбаюсь.
А потом мой смартфон едва слышно вибрирует.
«Привет, Дракон номер один. Возможно, мне не стоило этого писать, но злодей на связь не выходит, и мне скучно. Приходится писать сценарий, который не пишется, пока не прошла твоя пресс-конференция. Поэтому заканчивай быстрее с любопытными и возвращайся ко мне».
Это сообщение почему-то бьет в самое сердце.
Я же делаю то, чего в принципе никогда не делал: на ходу пишу ей ответ.
«Не уверен, что закончить получится быстро, будущая жена Дракона номер один. Но я тоже очень скучаю».
Не представляю, с чего меня пробило на такое хулиганство, но очень хорошо представляю ее лицо в этот момент. В конце концов, не все же Лауре меня дразнить. Когда в ответ приходят три восклицательных знака, снова улыбаюсь, убираю смартфон.
Из лифта сначала шагаю в коридор, а спустя несколько поворотов – в распахнутые двери конференц-зала.
Микас Лодингер
Он еще не до конца определился, что делать с этой шлюхой, Солливер Ригхарн. Впрочем, он еще не до конца определился, что делать со всеми ними.
Иртханы. Сильные мира сего. Считающие, что вся власть сосредоточена в их руках исключительно потому, что они вливали себе кровь драконов, но на самом деле… на самом деле они просто ничтожные, зажравшиеся вершители судеб. Один из них валялся в отключке после ментальной беседы, второй пока относительно держался. Но все в мире относительно.
Точно так же и с этой шлюхой. Она не была иртханессой, но была шлюхой. Потому что с ними спала. Впрочем, она со всеми спала. Танни Ладэ тоже не была иртханессой до определенного времени, но она тоже была шлюхой.
Все женщины – шлюхи. В этом он был солидарен с отцом, но отец, к слову, никогда никому ничего не спускал. Он сказал, что мать поплатится за то, что связалась с любовником, и спустя пару дней ее нашли в Гельерском заливе. Отец, конечно, горевал для вида. Но все, чего заслуживала эта шлюха, она получила.