– На шесть часов, – говорю я. – Назначай встречу Халлорану на шесть часов, после пресс-конференции – больше никаких планов.
Одер кивает. Я читаю в ее глазах «он поедет к ней», и еще минут десять назад она была бы права. Но нет.
К ней я поеду, когда завершу одно очень важное дело.
– Что-то еще, ферн Ландерстерг?
– Да. Сообщи Роудхорну, что после пресс-конференции мне потребуется он для сопровождения.
– Хорошо.
– Это все. Ты свободна, Одер.
Вчера я говорил не столько о драконах, сколько о Лауре. Половина Ферверна хотела знать, что с ней случилось, другая половина – о том, изолирована ли она. Ее жизнь перестала быть просто жизнью, она стала источником опасности. Мне пришлось очень долго комментировать ситуацию, и сегодня на пресс-конференции помимо меня должны были присутствовать Арден, который ее наблюдал, его команда, независимые сторонние медики. По сути, на этой пресс-конференции решится вопрос, что будет после того, как она придет в себя.
Она спасла этот мир, вырвавшись из трансляционной сети. Своими силами. Без поддержки.
Увы, ментальные сражения не показать на камерах. Не отразить в данных. Нам остаются только комментарии медиков и показания свидетелей, один из которых – Эстфардхар. Точнее, он единственный, кто способен ее спасти.
Пресс-конференция прошла как в тумане. Несмотря на поддержку Ардена и остальных, я отвечал на вопросы, а перед глазами стояло ее лицо. Приглашенные врачи по большей части комментировали медицинские факты, но нейросеть как таковая была не изучена и это были исключительно гипотезы. От журналистов пестрило в глазах, поэтому, когда я вырвался из-под очередной атаки прицелов камер, наконец-то вздохнул свободнее.
– Нам нужны данные про нейросеть. Нужны данные по ее матери. Нам нужна Оррис, – сказал Арден.
– Я знаю, – ответил я.
– Боюсь, даже если мы соберем всех ведущих медиков со всего мира, нам не перестанут задавать вопросы.
– Перестанут.
– Торн, что ты задумал?
Я покачал головой, встревоженный взгляд Ардена остался без ответа. Подошедший Роудхорн сообщил, что все уже готовы и ждут меня на парковке.
– Торн, не делай глупостей, – это Арден произнес, когда мы остались наедине.
– Страшнее той глупости, которую я совершил, когда позволил ей уехать в Рагран, уже ничего не будет.
Я вышел, оставив за спиной друга и все, что меня связывало по рукам и ногам.
– Ферн Ландерстерг? Куда мы направляемся?
– Белонсорг.
– Тюрьма, – коротко прокомментировал Роудхорн водителю. – Мне лететь в вашем флайсе?
– Необязательно. Ты понадобишься мне на месте.
Мы взлетели. Пока набирали высоту и выходили на магистраль до телепорта, я смотрел в окно на залитый солнцем Хайрмарг.
Первую тюрьму строили в непосредственной близости от столицы, но впоследствии из соображений безопасности строительство приостановили и перенесли в то место, где сейчас и располагался Белонсорг. Тем не менее там сохранились частично работающие коммуникации, которые при определенных усилиях можно было обновить и запустить. Лодингер использовал ее как базу, и, по-хорошему, без Эстфардхара, который сейчас справлялся с силой глубоководного, мы бы вообще о ней не вспомнили.
Когда Бенгарн вышел на Роудхорна, он сказал, что отчим засветился в Ферверне и что он направляется в пустоши. Сбросил ему координаты, по которым сумел его засечь – якобы неработающее телепортационное кольцо располагалось в непосредственной близости от недостроенной тюрьмы, но сам он оказался ближе, и Роудхорн открыл ему коридор в пустоши. Именно так мы все встретились в одном месте.
Говоря по правде, Лодингера мы там найти не ожидали. И уж тем более не ожидали найти Стенгерберга и Солливер. Роудхорн отправил одну команду по моим координатам, вторую – как раз к телепортационному кольцу, чтобы они дожидались возле него Кроунгарда и сумели его перехватить. У них был четкий приказ: не входить внутрь, поскольку мергхандары могли просто попасть в ловушку. После ареста Кроунгарда на место дополнительно прибыли специалисты по электронике и взрывчатке, и заходили они уже вместе с Роудхорном после тщательного сканирования.
Чтобы наткнуться на полуживого Стенгерберга, мертвых Крейда и Лодингера. И Солливер. Что я чувствовал по поводу того, что о ней узнал? Пожалуй, ничего. Возможно, будь Лаура рядом, я был бы в бешенстве, но сейчас мои чувства поглощала гигантская ледяная впадина, не позволяющая мне снова обернуться драконом и метаться над пустошами, поливая все бесконечным дыханием ледяного пламени.
Или не только ледяного.
– У тебя в крови частично пламя глубоководных, – сообщил мне Арден, когда меня вывели из состояния гибернации. – По крайней мере, так говорят анализы.
– Этого не может быть.
– Этого не может быть, но это есть, Торн.
Именно поэтому на меня не подействовал приказ Кроунгарда, когда я был драконом.
– Ферн Ландерстерг. Телепорт.
Голос Роудхорна вывел меня из ледяной пустоши воспоминаний. Вернувшись, я шагнул в открытую дверь флайса на затянутую обогревательным щитом парковку. Телепорт, переход, перелет, еще один телепорт.
– Ферн Ландерстерг, мы вас не ждали. – Встречал меня лично начальник тюрьмы. Хотя, разумеется, они меня ждали: как только Роудхорну стало известно о пункте нашего назначения, это стало известно и им. О том, что меня ждали, говорило и количество постов безопасности, и вытянувшиеся вдоль стен охранники.
Это место давило на плечи своей неумолимой силой тяжелых каменных стен. Достаточно было шагнуть в эти тяжелые двери – металлические, раздвижные, и казалось, что вся жизнь остается за ними. По крайней мере, раньше, наверное, я бы почувствовал это именно так. Сейчас мне уже было без разницы. Вся моя жизнь сосредоточилась в хрупкой, безумно прекрасной женщине, которая не желала ко мне возвращаться.
– Вы уже знаете, что заключенный отказывается сотрудничать, – произнес начальник тюрьмы, пока мы шли по коридору.
Кроунгарда к моему появлению успели перевести в допросную, которую охраняли чуть ли не лучше меня.
– Со мной захочет, – отрезал я.
Иртхан, собиравшийся было продолжить, резко осекся и больше ничего не говорил.
Кроунгард вольготно расположился за столом, постукивая пальцами по металлической поверхности.
– Останьтесь здесь, – приказал я, кивнув на комнату наблюдения.
Сам же шагнул к нему.
Выглядел он достаточно хорошо: пластины частично свели гематомы после нашего вчерашнего общения, медицинскую помощь ему оказывали в полном объеме. Именно поэтому сейчас, даже сидя, Кроунгард смотрел на меня сверху вниз.
– Я ждал, что ты придешь, – хмыкнул он. – По большому счету это было просто вопросом времени.
– Неужели?
– Именно так, Ландерстерг. Не хочешь попросить отключить запись? Сейчас будет компрометирующая тебя информация.
– С удовольствием послушаю.
Уверенность сбежала с его лица, но тут же вернулась.
– Как я уже сказал вашим – а точнее, мальчикам Мирденхарда, если вы хотите информации, нам придется сотрудничать. Я не скажу ни слова, пока Ферверн не пообещает мне полную защиту. Более того, если вы или кто-то из Мирового сообщества попытаетесь допросить меня ментально, мои воспоминания просто заблокируются, и вы не получите ровным счетом ничего. И вот что самое занимательное… – Кроунгард широко улыбнулся. – Вы думали, что можете просчитать все, но просчитать все вы не можете. Вы просто на такое неспособны. Сейчас жизнь твоей Лауры в моих руках, и только от меня зависит, как на нее будет смотреть общественность. Так что, когда ты примешь мои условия – а ты их примешь, – ты здорово подорвешь свой авторитет. Ну либо не подорвешь, но тогда твоя Лаура… прости, она уже вышла из комы?
Я не стал отвечать. Просто шагнул к нему, вздернул на ноги и швырнул в раскрывшуюся перед нами пасть двери. Мергхандары успели отступить, поэтому Кроунгард пролетел несколько метров, но тут же мгновенно обернулся, метнув в меня яростный взгляд.
– Ферн Ландерстерг… – заговорил было начальник тюрьмы. Осекся.
– Неименное оружие, – сказал я.
– Ч-ч-что?
– Вы меня прекрасно слышали.
Я видел, как на лицо Кроунгарда снова наползает маска насмешки и как сменяется недоумением, когда под повисшую паузу между мергхандарами, начальником тюрьмы и охранниками к одному из последних шагает Роудхорн. Парень даже опомниться не успевает, когда его оружие уже оказывается у меня в руках, а Роудхорн мерит остальных таким взглядом, что по нему сразу ясно: любому, кто встанет у меня на пути, ничего хорошего не грозит.
– Очень смешно, – говорит Кроунгард, когда я хватаю его за шкирку и на глазах у всех тащу по коридору между застывших охранников и мергхандаров. – Думаешь, я поверю в это представление?
– Мне плевать, – отчетливо говорю я, – во что ты веришь, а во что нет. До моего возвращения остаешься за главнокомандующего.
Последнее относится, разумеется, к Роудхорну, который помогает мне затолкать этого ублюдка во флайс, еще и наручники в тон ошейнику подает.
– Ну и что ты собираешься делать? – интересуется Кроунгард, когда мы взлетаем.
Я молчу. Не смотрю в его лощеное лицо, потому что рядом с ним даже из самой глубокой бесчувственной тьмы пробуждается зверь, неспособный на сострадание. Такой же черный, как сидящая рядом со мной тварь, которая отправляла убийц к моей Лауре. Которая использовала Лодингера, чтобы влезть в ее голову.
Видимо, он это чувствует, потому что в салоне начинает вибрировать страх. Едва уловимый, с которым такие, как он, успешно справляются, но этот страх есть. Это такая миниатюрная частица, которую я не уловил бы… возможно, если бы во мне не было черной крови.
Далеко лететь нет смысла, я роняю флайс посреди заснеженной пустоши. Здесь кроваво-красное солнце уже раскрашивает снег в свои оттенки, я выдергиваю Кроунгарда прямо на эти полосы, затемненные тенью от машины.
– На колени, – говорю ему. – Руки за голову. И смотри мне в глаза.