ачально он собирался ехать со мной вечером, после работы, но ему неожиданно позвонил глава Фияна. Точнее, позвонила его секретарь – Лис, новому ведущему секретарю Торна, поскольку Одер теперь возглавляла пресс-службу, и попросила о беседе. Я сказала, что справлюсь сама, и Торн не стал возражать. Просто прислал ко мне Сэфла.
– Как все прошло, Лаура? – спросил он, когда мы сели в флайс.
– Тебе разве не доложили еще?
Сэфл изменился в лице, и я покачала головой.
– Прости.
– Судя по всему, не очень.
– Я не хочу об этом говорить.
– Хорошо. Понял. – Сэфл поднял руки. – Не говорим. Возвращаемся домой.
– Не домой, – сказала я. – На Лэйтхард, восемнадцать.
Это был новый адрес мамы. После того как она прошла реабилитацию, Торн купил ей квартиру и обеспечил всем необходимым на время, пока она будет искать работу. Квартира располагалась в одной из самых престижных высоток Хайрмарга, свободная исключительно потому, что построена была буквально четыре месяца назад. Теперь у мамы было время на поиск работы и на обучение всему, чему она захочет обучиться. Торн говорил, что работать ей вовсе не обязательно, но маму это настолько возмутило, что они впервые за все время знакомства не сошлись во мнениях.
– Я и так двадцать с лишним лет провалялась как бревно, – заявила мама. – И хочу сделать что-нибудь хорошее для этого мира.
Торн не стал спорить, поэтому сейчас мама проходила адаптацию уже психологического плана (проще говоря, работала с личным психологом) и неожиданно заинтересовалась танцами на лентах, которыми занималась Кори. Это вообще произошло случайно: после долгих лет отсутствия физической активности она пробовала самые разные направления, и танцы на лентах ей безумно понравились. Изначально через мой интерес, но впоследствии она ими увлеклась и сейчас готовилась учиться на инструктора.
– Я бы вернулась в спорт, – сказала она. – Но, к сожалению, я уже по возрасту не подхожу для Соурских игр.
Мы взлетели. Флайс стремительно набирал высоту, Сэфл молчал, и я повернулась к нему.
– Как Рин?
– Хорошо. – Он улыбнулся. – Немного нервная, как все невесты.
Странно, но я себя нервной не чувствовала. Может, потому, что до моей свадьбы еще было достаточно далеко. Мы с Рин даже посмеялись, что я запустила цепочку свадеб: первой замуж выходила она, буквально через пару недель, потом – еще через полтора месяца – становились мужем и женой Даргел и Мелори. Мы с Торном, как всегда, отличились и оставили наше событие на осень.
Я правда очень хотела красивое платье и чтобы все прошло наилучшим образом. Уж что-что, а это мы заслужили.
А ребенок Солливер…
– Здорово, – сказала я, перебивая себя на полумысли. – Напомни, что завтра мы с ней идем кое-куда.
Сэфл усмехнулся.
– Начальник службы безопасности знает все?
– Мне все равно все доложат.
Нас с Рин и правда сопровождали повсюду, и она хихикала на тему, что у нас личные мальчики по вызову. Потом ей это надоело: подруга привыкла и теперь воспринимала сопровождение как должное.
– На девичник тебя все равно не пустят, – сказала я. – И твоих ребят тоже. Так что ухмыляйся, сколько тебе угодно.
– Злая ты, – в шутку обиделся Сэфл.
– Ты даже не представляешь насколько.
Мои отношения с Рин и Сэфлом не стали прежними. Я бы сказала, они перешли на какой-то совершенно иной уровень, и во что они выльются потом, я сейчас не могла даже представить. Изначально была некоторая неловкость: Сэфл был подчиненным моего будущего мужа, а Рин продолжала корить себя за то, как отреагировала на мое молчание про ребенка, и то, что случилось в Рагране, но впоследствии это все ушло. Мы уже не созванивались каждый день, как раньше, и не встречались так часто, но мы сохранили то, что гораздо важнее. Я бы сказала, что мы все получили второй шанс, и упускать его я не собиралась.
Не с моими друзьями так точно.
За разговором мы долетели незаметно, и, когда снижались, я предложила Сэфлу зайти со мной к маме.
– Ты надолго? – уточнил он.
– Не знаю, – честно призналась я.
– Тогда я лучше останусь здесь и поработаю. Парни пойдут с тобой.
Только оказавшись перед дверью в дом, я поняла, что даже не уточнила, свободна ли мама. Может, она вообще на занятиях или на процедурах. Коснувшись панели, набрала номер квартиры, и… мне повезло.
– Лаура? – удивленно произнесла мама. – Заходите.
«Парни» сопровождали меня в лифте, потом до двери, а после, традиционно оценив обстановку в квартире, остались в холле. Я же расстегнула сапожки (это было уже не очень удобно, но еще терпимо), повесила пальто на плечики. Расправила его. Убрала в шкаф. Словом, делала все, чтобы оттянуть разговор, из-за которого, собственно, сюда приехала.
Тем более что мама выглядела такой уютно-домашней: в красивом платье, с уложенными чуть отросшими волосами, она смотрела на меня и ни о чем не спрашивала. Я всю жизнь представляла себе такое – когда ты приезжаешь к маме с вопросом, а она смотрит на тебя с любовью и ни о чем не спрашивает, пока ты сама не будешь готова все рассказать.
– Пойдем. Сварю кофе. – Мама шагнула ко мне и обняла.
– Я вовремя? В смысле… ты никуда не собираешься?
– Лаура, не мели ерунды. Ты моя дочь, и ты всегда вовремя.
Мы прошли на кухню – ультрасовременную, светлую, и сегодня я предпочла уютное аэрокресло высокому барному стулу. Спина начинала напоминать мне о том, что Льдинка становится больше, и, несмотря на все тренировки для беременных, в чем-то мягком и глубоком сидеть было гораздо комфортнее.
– Знаешь, по чему я соскучилась больше всего? Кроме тебя. – Мама так ловко управлялась с новой кофемашиной, что я даже не стала предлагать помощь. – По кофе. Пью его каждый день по несколько чашек. Мой физиолог и нутрициолог ругаются страшными словами, но я просто не могу себе в этом отказать. Он же безумно вкусный!
Я невольно улыбнулась:
– Да, в Рагране любят крепкий кофе.
– Крепкий кофе любят везде. Особенно такой… мм… – Мама запустила кофемашину, достала печенье и сладости, поставила все на стол и устроилась в кресле напротив меня. – Ну, как дела, мой драконенок?
Я рассказала ей про свой сон, и мама сначала смеялась, а потом начала называть меня «мой драконенок». В шутку, конечно. Я как-то попыталась сказать, что я уже не драконенок, а драконище, на что мама резонно возразила, что в ее биологических часах мне несколько месяцев. Что она была лишена такой возможности раньше и теперь наверстывает упущенное.
– Дела хорошо. Отлично. – Я сложила руки на столе. Потом убрала их на подлокотники и продолжила: – Я сегодня встречалась с Солливер Ригхарн.
– Что?! С этой…
– Мам, она беременна.
Мама моргнула.
– От того, кто ее изнасиловал. Она просила меня о встрече, и я согласилась. Но я оказалась абсолютно не готова к тому, о чем она попросит еще. Позаботиться о ее ребенке.
Мама глубоко вздохнула и поднялась. Я уже успела немного ее изучить, чтобы понять, что так она справляется с чувствами и со всем, что хочет сказать. Кофемашина зашипела, и мама метнулась к ней. Но, едва поставив чашки на стол, бросилась к холодильнику и взялась готовить сэндвичи. Это тоже был признак того, что она пытается переварить услышанное.
Мама не возражала против помощницы по хозяйству, которую ей тоже нашли по инициативе Торна: женщина приходила раз в два дня, убиралась и готовила. У нее всегда была готовая еда, и, когда мама вот так хваталась за все, это значило только одно.
– Мам, мне очень нужен твой совет.
– Дай-ка подумать. Мы сейчас говорим о той, которая хотела твоей смерти? Развалить все то, что делал Торн? Уничтожить вашу семью? И не только. Я читала про нее, она связалась с тем, кто держал меня в коме на запрещенных препаратах. Если бы не бывший начальник службы безопасности Торна, которому повезло остаться в живых, ей могло бы все сойти с рук. Все это!
Мама обернулась, ее глаза сверкали. Пожалуй, никогда раньше я не видела ее в такой ярости.
– Мам, ты права. Да, ее использовали как отвлекающий маневр, но она сама много чего наворотила. Ключевое слово здесь «сама». Она. Не этот ребенок, за которого она у меня просит. Он еще не родился, и он вообще ничего, ровным счетом ничего не знает о том, кем были его родители.
Мама снова глубоко вздохнула. Отвернулась. Потом повернулась.
– Ты права. Прости. О чем ты хотела спросить?
– О том, что делать с… – Я помедлила. – С тем, что я не хочу ничего делать для этого ребенка. Я понимаю, что он ни в чем не виноват. Я знаю, что ему нужна помощь, но…
Я покачала головой.
– Я не хочу его видеть. Я не… я чувствую себя ужасно. Потому что я сама скоро стану матерью. Потому что он… просто маленький комочек плоти, а я уже не хочу к нему прикасаться. Как я могу быть такой жестокой?
Мама бросила сэндвичи недоделанными и подошла ко мне. Опустилась рядом с креслом на корточки, взяла мою руку в свою.
– Лаура, это нормально.
– Нет. Нет. Мама, это ненормально. Ты сумела простить отца, хотя…
Я закусила губу.
– Так, ну, во-первых, – мама погладила меня по руке, – твой отец не Солливер Ригхарн. Он никого не убивал. Не пытался влезть к тебе в голову, как отец этого ребенка, и разрушить полмира. Ну и во-вторых…
Она усмехнулась.
– Это я тебе с умным видом говорила умные вещи. На самом деле, когда он мне позвонил, внутри меня поднялось такое… Он звонил договориться о встрече, тогда, в реабилитационном центре Ардена, и я не сдержалась. Я наговорила ему столько всего, что сейчас мне даже немного стыдно. Сказала, что, если он сунется ко мне, я за себя не отвечаю и что я никогда в жизни не хочу его видеть.
Я была не в силах поверить в услышанное.
– Это… мам… ты же говорила…
– Да, когда я говорила, что нет ничего особенного в том, чтобы жениться еще раз, я и сама в это верила. – Мама отпустила мою руку, поднялась, но меня все равно полоснуло ее чувствами: живой, невыносимо живой обидой-болью, тоской. – Я действительно верила в то, что смогу с этим справиться, спокойно жить дальше и не злиться на Юргарна. Не смогла. Стоило мне услышать его голос… как все внутри перевернулось. Все умные мысли выветрились из головы. И… вот так все и получилось.