– Вот так просто.
– Сложнее уже некуда, поэтому я решила остановиться на этом. – Я потерла руки. – Буду смотреть вакансии экономиста и думать о том, чтобы выкроить неделю отпуска на роды и возможность прийти в себя. Потому что иначе меня никто на работу не возьмет. Каково это вообще?
– Что?
– Носить ребенка иртхана. – Я сцепила пальцы, потом их расцепила.
– Кроме вливания пламени, по сути, ничего существенно отличающегося от обычной беременности. Разве что тебе придется постоянно много есть.
– Пока что меня от еды тошнит.
Бен скептически покосился на пустой пакет из-под рогаликов, который опрокинула Гринни. На столешнице валялось несколько сиротливых крошек.
– Рогалики – исключение, – сказала я.
– Я позабочусь о том, чтобы у тебя в свободном доступе всегда были рогалики.
– А это один из пунктов твоего плана? Чтобы к родам меня раздуло настолько, что у Торна пропадет желание вести за мной слежку?
Бен сцепил руки на уровне лица. Потом покачал головой.
– Ты самая необычная женщина, которую я когда-либо встречал.
– У тебя просто круг общения был небольшой, – хмыкнула я.
– Временами мне кажется, что слишком большой.
Он смотрел на меня, в глаза. Или просто на лицо. Или на губы. От последней мысли харргалахт дернулась искрой, а может быть, она дернулась искрой из-за того, как дернулись его зрачки. Лишь на миг удлиняясь, а после вновь становясь человеческими.
– Расскажи, как происходит вливание пламени, – сказала я. – Как это вообще делается? Это так же больно, как нанесение харргалахт?
Бен покачал головой.
– Нет, этот процесс совершенно иной. Гораздо более приятный, Лаура.
Я прищурилась.
– То есть это просто как подключение к источнику питания? Вроде индукционной зарядки?
– Вроде проводной, – хмыкнул Бен. – Это делается через секс.
– Что? – очень тихо переспросила я.
– Ты не знаешь, что такое секс? Странно, что у тебя возникла такая проблема, как беременность.
Я подхватила первое, что попалось мне под руку, а именно жесткую диванную подушку, но Бен мою руку перехватил. Впечатал в мягкую спинку, а следом впечатал в диван меня. Гринни, сладко сопевшая, подскочила и взмыла ввысь.
– Вообще-то, я просто хотел посмотреть на твое лицо. – Не знаю, на какую именно точку на моем запястье он нажал, но пальцы разжались сами собой и подушка выпала на пол. – Но сейчас думаю, что это отличная идея. Твою…
Последнее относилось к смачному «кусь». Упавшая сверху Гринни тяпнула его за плечо. Воспользовавшись моментом, то есть резким разворотом Бена, я подскочила с дивана и схватила торшер. Декоративный и тяжелый: хозяин квартиры, наверное, нашел его в магазине антиквариата.
– Женщина, да он тяжелее тебя, – вздохнул Бен, обернувшись. Гринни, пытавшуюся извернуться в его руках, он держал за шкирку.
– Это ничего, – сказала я. – Зато я посмотрю на твое лицо после того, как тресну тебя этим.
– По крайней мере, рыдать ты больше не собираешься.
Рыдать я точно больше не собиралась, но после его слов мне захотелось треснуть его торшером еще сильнее. Правда, справедливо оценив собственные силы, торшер все-таки поставила. Честно говоря, я его и не поднимала, так, наклонила слегка.
– Это не смешно, – сказала я, – совсем. Ты в курсе?
Бен посмотрел на Гринни.
– Да уж, тут не до смеха.
Виари рычала и умудрилась распушить свою шерсть до таких масштабов, что стала похожа на дикий кусачий шар.
– Отдай ее мне!
– Она агрессивная.
– Я тоже! – рыкнула я и забрала виари, прижимая ее к груди. – Пойдем, маленькая. Дядя Бен просто набл.
– Дядя Бен?
– То есть «просто набл» тебя не смущает?
Выяснить, смущает его «просто набл» или нет, мы не успели. Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть, и Гринни вздрогнула вместе со мной, мгновенно ощетинившись снова.
– Так, когтей у тебя нет, но давай ты все-таки не будешь меня царапать, – сказала я, опуская ее на пол. – И кусать всяких подозрительных личностей.
Шагнула к двери, но Бен меня перехватил. Остановил и сам нажал кнопку видеосвязи. Компания на парковке смотрелась внушительно: рослый мужчина в костюме, то ли позаимствованном у Торна, то ли просто купленном у плагиатчика его дизайнера, за его спиной еще двое, и на заднем плане – грузовой флайс, возле которого стоял уже знакомый мне врач. Кажется, Торн называл его Арденом, когда привез меня на свой сверхсекретный объект, чтобы меня быстро поставили на ноги.
Мысль об этом перехватила дыхание, и я даже не представляю, когда бы оно вернулось, если бы Бен издевательски вежливо не произнес:
– Я вас внимательно слушаю.
– Ферн Эстфардхар, не в ваших интересах препятствовать нам при общении с ферной Хэдфенгер.
– Риамер Стенгерберг, не в ваших интересах преследовать мою невесту.
По ту сторону видеофона повисла пауза, а я не могла отвести глаз от грузового флайса. Это же мобильная лаборатория. В которой меня чисто теоретически можно разобрать на винтики, а потом собрать снова в том порядке, в котором потребуется.
Стенгерберг протянул руку, и видеофон погас.
– Поднимаются, – хмыкнул Бен.
– Что? Как? Мы же им не открывали…
– Главное – веди себя естественно, – сообщил он мне и открыл дверь.
Внушительность Стенгерберга в действительности поражала. Ростом он был еще выше Торна и Бена, а от его взгляда хотелось накрыться лазероупорным стеклом. Следом за Стенгербергом в квартиру шагнул Арден, который почему-то выглядел мрачным и уставшим, и еще двое в костюмах.
– Ферна Хэдфенгер, вы идете с нами, – минуя приветствия, сообщил Стенгерберг.
– Нет.
Это ответил Бен.
Он шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу с ним, и – странное дело – внушительность Стенгерберга несколько померкла. Хотя ниже ростом он не стал и менее ледяным – тоже.
– Мы оба прекрасно знаем…
– Мы оба прекрасно знаем, что вы сейчас превышаете полномочия. Вломившись на частную территорию с изяществом парня из подворотни, которому приказано приволочь девку владельцу подпольного клуба. – Бен говорил спокойно, но в проникший в квартиру вместе со Стенгербергом лед сейчас вплавлялось пламя совершенно иного рода. Теперь я чувствовала его так же остро, как ледяное, потому что оно отзывалось во мне. Точнее, на моей коже жалящими искрами силы.
– Уйдите с дороги, ферн Эстфардхар.
– Попробуйте меня отодвинуть.
– Хватит.
Этот голос прозвучал спокойно, но на него обернулись все. Вернее, все повернулись в сторону Ардена, который сейчас смотрел исключительно на меня.
– Ферна Хэдфенгер, если не возражаете, я бы очень хотел с вами поговорить. Наедине.
Бен не успел ничего сказать, я уже кивнула.
– Хорошо.
– Вы превышаете полномочия. – Голос Стенгерберга был просто ледяным.
– Давайте вы со своим непревышением просто дадите мне сделать то, что я должен. – Арден посмотрел в сторону двери, ведущей в спальню. – Ферна Хэдфенгер, прошу. Ферн Эстфардхар, у меня при себе нет ничего, что угрожало бы вашей невесте.
Удивительно, но Бен посторонился, и мы вместе с врачом прошли в спальню. Не сказать, что я выдохнула, когда за нами закрылась дверь, но, по крайней мере, ушло это давящее ощущение силы схлестнувшегося пламени.
– Лаура. Могу я называть вас так?
– Зависит от того, что вы хотите мне сказать. – Я сложила руки на груди.
– Я знаю Торна очень давно. Поверьте, вам лучше вернуться, если вы беременны. Или позвольте мне сделать анализы, если нет.
От такого заявления я даже не сразу нашлась, что сказать.
– Мы с ним знакомы со времен академии. Обучение иртхана начинается, когда ему шесть, и заканчивается, когда ему двадцать три. Все это время мы учимся владеть собой – сначала осознаем то, с чем мы на самом деле родились. Потом чувствуем это. Потом оно раскрывается, и чем больше его сила, тем больше ответственность. Тем больше нужно контроля, чтобы это удержать. Мы с детства впитываем прописную истину: без контроля пламя принесет только разрушения.
– Это все очень мило, но при чем тут я?
– При том, что за все годы нашего знакомства с Торном таким, как сейчас, я не видел его даже после смерти родителей и сестры.
Я глубоко вздохнула, и мне показалось, что вдохнула я не просто воздух, а дыхание ледяной волны.
– Вы не представляете, что сейчас происходит.
– И вы предлагаете мне вернуться? – уточнила я. – Если я беременна?
– А вы беременны? – Арден посмотрел на меня в упор.
Зря я согласилась на этот разговор.
– Это не ваше дело. Мне пора вернуться к будущему мужу.
Иртхан усмехнулся. Эта усмешка только подчеркнула его внешность: жесткий взгляд и военную выправку. Сейчас от него мороз шел по коже ничуть не меньше, чем от Стенгерберга или Торна, поэтому я поспешила его обойти, направляясь к двери.
– Если вы не вернетесь к Торну, вы измените мир.
Я обернулась.
– Что, простите?!
– Вы меня слышали. Далеко не факт, что к лучшему.
Я остановилась, посмотрела ему в глаза.
– Арден. Могу я вас называть так?
– Смотря что вы хотите мне сказать.
– Мне совершенно безразлично, как чувствует себя Торн и какие комплексы им движут. Мне совершенно безразлично, что он там себе думает, но мне небезразлична моя жизнь. Та жизнь, которая у меня была рядом с ним, меня не устраивает, и я не собираюсь зажимать себя в тиски ради эфемерного мира, о котором вы говорите. Я не беременна. Можете так ему передать. Это все, что я могу сказать ему сейчас.
Развернувшись, я вышла, оставив за спиной и Ардена, и его слова.
Стоило мне оказаться в гостиной, как в меня вонзились два взгляда: Бена и Стенгерберга, но я подошла к Гринни, которая сидела на полу, и взяла ее на руки.
– Боюсь, вам тут больше нечего делать, ферны, – сказала холодно. – Попрошу вас оставить меня в покое, в противном случае я прямо сейчас сообщу о вторжении в мою квартиру и в мою личную жизнь.