Ответ на сообщение не приходит, Бен сдвигает солнцезащитные очки в сторону, чтобы посмотреть на меня. Потом оставляет их на шезлонге и идет купаться, а я переползаю в бассейн. В бассейне, в прогретой солнцем воде вообще можно спать (если, разумеется, хочешь проснуться сваренной вкрутую). Поэтому я плыву под зонтик-водопад и там сижу, рассматривая темный дисплей.
От Рин по-прежнему ничего, и когда я уже думаю, что она все-таки легла спать, мне приходит сообщение: «Не пиши мне больше».
Это настолько неожиданно, что я не представляю, что и думать. Поэтому перезваниваю – раз, другой, третий. На четвертый, когда меня сбрасывают снова, чуть ли не швыряю телефон на песок, но передумываю и набираю снова.
Рин выключает телефон.
И тогда я набираю уже Сэфла. К тому моменту, как из динамиков доносятся гудки, меня уже слегка потряхивает, и я смутно представляю себе, что буду делать, если и он не ответит, но он отвечает.
– Привет, Лаура, – говорит он. – Надеюсь, у тебя есть достойные объяснения тому, что ты сделала.
Его тон не оставляет никаких шансов на то, что я разбила тарелку в доме родителей Рин или что-то вроде. Но откуда он может знать?! Откуда они могут знать?!
– Я думала, я все объяснила предельно ясно, – говорю я, – когда мы прощались в здании телепорта, я думала, что…
– Я тоже думал, что мы друзья, Лаура. Но, видимо, нет. – У него очень холодный голос. Не припомню, чтобы он вообще со мной так разговаривал. – Ты действительно вывезла ребенка Ландерстерга сначала в Рагран, а затем в Аронгару?! Я даже представить не мог, что ты на такое способна.
– Это и мой ребенок! – ору я. Так, что остается только порадоваться, что Бен где-то плавает, а больше поблизости никого нет. Только бармен. – Сэфл! Откуда ты вообще об этом знаешь?
– Боюсь, это не то, что я хочу обсуждать с тобой. Все, что я могу тебе порекомендовать, – возвращайся в Ферверн.
Тишина после обрыва связи ударяет по натянутым нервам.
Я не могу поверить в то, что только что произошло. Не могу, не хочу, и… это же мои друзья! Те, кто был рядом со мной в самую тяжелую минуту, так что изменилось сейчас? Я чудом не роняю смартфон в бассейн, а лучше бы уронила.
Потому что, скользнув пальцами по дисплею, попадаю в новостные ленты.
СМИ пестрят видео и фото с официальной помолвки Торна и Солливер, они просто повсюду. В новостных лентах. В соцсетях. Во всплывающих окнах. Или это я просто минут десять старательно захожу на все порталы, чтобы на них посмотреть?
Не на них.
На него.
Я смотрю в эти глаза, от которых веет если не Ледяной волной, то чем-то очень близким, и, кажется, понимаю, зачем мне их вспоминать.
Чтобы охлаждаться слегка, вот как сейчас. Правда, «слегка» – это не совсем точное слово, я просто чувствую, как холод втекает в меня… И понимаю, что вода вокруг закручивается воронками, а в них клубится ледяное пламя. Иней бежит по облицовке бассейна, взбирается наверх по зонтику.
Смартфон не просто примерзает к руке, он полностью затягивается морозными узорами, внутри что-то щелкает, и дисплей гаснет.
– Льдинка, – шепчу я, – Льдиночка, стой. Остановись.
Но сил во мне хватает только на то, чтобы рвануться к бортику. Потому что вода стремительно замерзает. Под палящим солнцем Зингсприда покрывается коркой льда, которая стремительными изломами тянется ко мне.
– Нет, – шепчу я. – Нет, нет, нет…
Понимаю, что больше не слышу шума бегущей с зонтика воды исключительно потому, что она замерзла. И тогда я во всю силу легких кричу:
– Бен! Бен, помоги!
Из-за стойки перемахивает бармен, но тут же шарахается назад. Закручивающаяся во мне воронками сила прорывается сквозь меня, плещет во все стороны потоками ледяного пламени, превращая белый песок в заснеженную пустыню.
Глава 20
Странно, что в таком состоянии я все еще могу соображать, пусть даже частично, но я все-таки соображаю. У меня в голове какая-то совершенная метель, посреди которой я понимаю, что Бен не успеет (последний раз, когда я его видела, он был между ограничительной линией и берегом, примерно посредине, ему еще доплыть надо), а помимо этой метели – холод, который пробирает меня до костей и вплетается в каждую клеточку моего тела. Я чувствую, что замерзаю в бассейне, в Зингсприде. И честное слово, я бы над этим посмеялась, если бы могла разлепить губы.
– Ого!
У меня, кажется, начались галлюцинации, потому что надо мной детский голос.
Точно детский, но правда это или нет, я проверить не могу: сейчас ресницы у меня тоже слиплись от инея. Голова тяжелая, и тянет меня куда-то вниз до того момента, как я чувствую (весьма относительно) прикосновение. Или это тоже галлюцинации? Равно как и шум воды, под который я довольно шустро проваливаюсь на глубину.
В воду, которую только что… заморозила?
Я выныриваю на поверхность с такой скоростью, что мне может позавидовать водный дракон. Цепляюсь посиневшими пальцами за бортик, с трудом справляясь с нахлынувшей на меня паникой, и вижу перед собой мальчишку. Того самого, которого Гроу вылавливал из океана.
– Ну, привет, – говорит он. – Я Вэйд.
И протягивает мне руку.
Только сейчас я понимаю, что вода с зонтика снова льется. На поверхности бассейна плавают крохотные льдинки как доказательство того, что я не сошла с ума, а по снежным островкам, стремительно тающим под зингспридским солнцем, ко мне бежит Бен. Точнее, к нам.
– Упс, – говорит Вэйд и вскакивает.
Потому что с другой стороны раздается:
– Дракона твоего налево!
И крик:
– Вэйд!
Эти голоса сливаются воедино, и кажется, что они вообще единое целое.
Гроу с женой и Бен к нам подлетают одновременно: Бен наклоняется и вытаскивает меня из воды, осторожно прижимает к себе. Меня должно трясти от холода, но меня не трясет.
– Я тебе говорил сидеть в шатре? – чуть ли не рычит Гроу.
– То есть мне надо было просто ждать, пока она превратится в ледышку?!
Мне, наверное, нельзя так откровенно на них смотреть, но я смотрю и только сейчас замечаю, как они похожи – отец и сын. Танни Гранхарсен-Ладэ снимает очки и касается руки мужа.
– Что?!
– Он действительно спас ей жизнь.
Как следует проникнуться ситуацией не успевает никто, потому что к нам уже бежит служба безопасности отеля «Шеррамел Стар».
– Прямо как полиция в кино. – Танни Гранхарсен хмыкает и складывает руки на груди.
Гроу награждает сына многообещающим взглядом, потом смотрит на нас, но что там происходит в этой семье дальше, остается под покровом тайны. Бен уносит меня в шатер, заворачивает во все полотенца, которые находит, а сверху еще накидывает халат.
– Я в порядке, – пытаюсь сообщить ему, но он почему-то избегает моего взгляда, а у самого глаза очень темные. Настолько темные, что, кажется, еще чуть-чуть, и я в них просто провалюсь, как в бездну. Что сомнительно, поскольку бездна от меня все время съезжает то в одну сторону, то в другую.
– Местр Эстфардхар…
– Дайте нам пару минут! – рычит на сунувшегося в шатер безопасника Бен.
Безопасник ретируется, а он наконец-то смотрит на меня:
– Как ты себя чувствуешь? Нигде не болит? Холод?
– Я об этом пыталась сказать: мне не холодно.
Бен недоверчиво щурится.
– Правда. – Я выворачиваюсь из кучи полотенец и показываю ему руку. – Видишь? Мурашек нет. И пальцы.
Я беру его за ладонь.
– Все хорошо. Правда.
Пальцы у меня горячие, как если бы я только что не подморозила Зингспридское побережье, а подожгла Фервенские пустоши.
– Ладно, – говорит Бен, продолжая ощупывать меня взглядом.
Потом неожиданно резко выдыхает, замыкая мое лицо между ладонями, и касается лбом моего лба. Это настолько неожиданно, что я чувствую дрожь, втекающую в мое тело через него. Короткие мгновения, которые ускользают достаточно быстро для того, чтобы понять, были ли они на самом деле. Потому что уже в следующий миг Бен отстраняется.
– Нам придется побеседовать со службой безопасности «Шеррамел Стар».
– Да уж догадываюсь. – С губ срывается смешок.
Бен кивает.
– Пойдем. Провожу тебя в раздевалку.
– Да я сама могу…
Под его взглядом понимаю, что лучше помолчать. На самом деле мне полагается биться в истерике, но как-то не бьется. Все со мной произошедшее воспринимается нереальным, далеким, как сон, в котором я убегала от дракона. С той лишь разницей, что это произошло в реальности.
В том числе и прикосновение мальчика, сына Джермана Гроу, который не позволил мне заморозить себя и половину побережья. И не позволил мне уничтожить мою Льдинку. На этой мысли меня начинает трясти с такой силой, что я никак не могу расстегнуть застежку купальника. Пальцы срываются, ногти царапают кожу.
– Я помогу, – произносит Бен.
Мягко расстегивает застежку и отступает. Я накидываю полотенце на плечи, разворачиваюсь уже под ним. Чтобы не скатиться в истерику, думаю о мальчике, который меня спас.
Ребенок… сколько же ему лет и какая в нем сила?!
А еще (я очень не хочу об этом думать, но не могу перестать) – я все время вспоминаю, как они с Гроу стояли друг напротив друга. О том, как сын похож на отца.
Это «похож на отца» не дает мне покоя. Знаю, что есть куча семей, в которых дети не знали, а точнее, не видели в глаза настоящего отца. Еще знаю, что я росла без матери и чего мне это стоило. Может, другой мужчина и способен стать отцом ребенку, которого родила любимая женщина, но вот так – как Джерман Гроу и его сын, они стоять друг напротив друга не будут.
Или я слишком много думаю.
– Лаура, – напоминает о себе Бен. Или о том, что нам пора идти.
Мы вместе проходим в комнату службы безопасности, точнее, в просторный кабинет, где помимо выбежавших к нам безопасников и семейства Гроу-Гранхарсен стоит еще высокий седой мужчина, чьему телосложению могут позавидовать многие молодые.
– Местр Эстфардхар. Эсса Хэдфенгер. – Он протягивает Бену руку для знакомства и кивает нам на кожаный диван, стоящий у панорамного окна. – Итан Нейджгорски. Прошу. Расскажете нам, что произошло?