В ту же минуту, как луч врезается в лицо второго мужчины, из дыма в квартиру шагает Бен, включается пожарная сигнализация, и нас окатывает дождем.
– Назад, Эстфардхар, – цедит тот, кто держит меня, – или я ее пристрелю.
– Ты ее и так пристрелишь, – отвечает Бен и вскидывает лазерный пистолет.
Луч смотрит мне прямо в грудь, когда на удерживающего меня мужчину с визгом и верещанием бросается невесть откуда взявшаяся Гринни. Он отбрасывает ее одним ударом ноги, виаренок ударяется о барную стойку и меховым мешочком падает на пол.
– Не-э-эт! – ору я, и хотя мой голос доносится как из-под земли, я на миг еще и слепну. Потому что вспышка, исходящая от меня, пламенем вспарывает пространство.
В квартире мгновенно становится невыносимо холодно, вода замерзает на лету, «сигнализационный дождь» превращается в иглы нависших над нами сталактитов.
Опомниться заставляет только шипящий звук выстрела и следующий за ним хруст.
Мужчина отваливается от меня в прямом смысле: он весь покрыт инеем, губы – ледяной коркой.
– Лаура, – говорит Бен, отбрасывая пистолет и шагая ближе. – Лаура…
– Нет, – шиплю я, выставляя вперед руки. – Не подходи. Слышишь?!
– Ты просто себя убьешь. Позволь мне помочь.
Лед и иней кристаллизуются на моих руках морозными узорами, я пытаюсь броситься к Гринни, но понимаю, что не могу: ноги просто вросли в пол. Бен рывком приближается ко мне, обнимает, и лед устремляется к нему. Ползет по рукам, впитывается в рубашку, взбирается по плечам на шею, подбородок, высветляет губы и брови.
– Лаура. – Он обхватывает мое лицо ладонями. – Лаура, сосредоточься на своем ребенке, слышишь? Я не могу даже к тебе пробиться, твое пламя блокирует мое.
Что…
Что?!
Как может мое пламя что-то блокировать?! Его у меня нет! Нет и не было никогда…
Тем не менее я пытаюсь сосредоточиться на Льдинке, на той крохе, которую видела сегодня. Она заслуживает жизни! Я должна остановиться. Должна это остановить… Я снова и снова цепляюсь за кадры, которые показывала мне Кэдрен, и в глазах Бена внезапно вспыхивает истинный огонь. Не знаю, что я чувствую раньше: тепло, втекающее сквозь его руки и харргалахт в меня, или же этот взгляд, который раскаляется с каждой минутой.
Бен рывком дергает меня в сторону, к выходу, и ледяные наросты с грохотом обрушиваются на пол один за другим.
– Гринни! – кричу я. – Там Гринни!
К счастью, сейчас Гринни под навесом барной стойки, и это последнее, что я успеваю увидеть, – это и короткое движение Бена. Игла вонзается в кожу, перед глазами все плывет, и я соскальзываю прямо ему на руки. И в темноту.
Глава 23
Я прихожу в себя от того, что ощущаю чье-то касание. Легкое скольжение пальцев по щеке, и когда открываю глаза, вижу склонившегося надо мной Бена. Первый порыв шарахнуться от него пресекается собственным бессилием – я слабая, как новорожденный виаренок.
– Гринни!
– С ней все в порядке, Лал. Ты в безопасности.
Прежде чем я успеваю приподняться, Бен подносит к моему лицу Гринни. Виари смешно сопит и облизывается, лапка у нее перебинтована и грудка тоже.
– Этот урод сломал ей несколько ребер и лапу. Главное, что крылья не пострадали, – комментирует Бен. – Если сломать дракону крыло, это… надолго. Возможно, навсегда.
Я закрываю глаза от подступившей к горлу дурноты и душащих меня слез. На меня внезапно обрушивается все, что произошло, обрушивается с такой же ужасающей ясностью, как если бы я до сих пор стояла там, а в меня целились из лазерного пистолета. Сначала незнакомый иртхан.
Потом Бен.
Перед глазами мелькает игла, и я зажмуриваюсь сильнее.
– Кто ты такой?! – шепчу сдавленно.
– Лал…
– Кто. Ты. Такой.
Тишина. Вздох.
Потом щеки касается мохнатый бок, Бен кладет Гринни рядом со мной на подушку. Виари устраивается поудобнее, тыкается носом в щеку, заставляя вздрогнуть и открыть глаза. Надо мной высокие потолки: слишком высокие, чтобы быть тюрьмой, и слишком светлые. Поворачиваю голову – ко мне подключено столько аппаратуры, что сложно ее даже пересчитать. Это место больше напоминает исследовательский центр Ардена, чем что бы то ни было еще, и тем не менее…
– Ты в клинике, – говорит Бен. – В закрытой клинике. Тобой занимаются ведущие медики Аронгары.
Ве…
Я поворачиваюсь к нему. Точнее, поворачиваю голову – насколько позволяет вирчащая рядом виари.
– Мне многое нужно тебе рассказать, Лаура. Но позже. Когда ты отдохнешь и придешь в себя.
Я, кажется, уже отдохнула.
– Какой сейчас день?
– Сейчас ночь. По крайней мере, в Зингсприде. – Бен усмехается, но его улыбка тут же гаснет. – Ты спала сутки.
Спала? Или была под воздействием непонятного вещества, которое ты мне вколол?
– Сейчас.
– Да, сейчас.
– Бен, это был не вопрос. – Я языком-то с трудом шевелю, но это проговариваю жестко и четко. – Ты расскажешь мне все сейчас или можешь просто выйти за эту дверь.
Он подается вперед, и я отшатываюсь. Инстинктивно, насколько позволяют все эти опутывающие меня провода. Бен замирает – на мгновение, потом отодвигается.
– Я работаю на разведку Раграна, – произносит он. – Правильнее будет сказать, работал.
Я сглатываю. То, что произошло – точнее, как он вошел в квартиру, не оставляло никаких сомнений в его словах.
Вопрос только в том, как…
– Как давно?
– Ты хочешь спросить, было ли случайным наше с тобой знакомство на катке? – Он смотрит мне прямо в глаза. – Нет, не было. И все, что за ним последовало – тоже.
Недавно, когда я переехала в Рагран, мне казалось, что мой мир осыпается осколками, но сейчас он не просто осыпался осколками. Он превратился в ледяную крошку, которая собиралась вокруг моего сердца.
– Мне нужно было следить за тобой. Втереться к тебе в доверие, и самым простым способом был любовный интерес. – Бен на меня не смотрел, он смотрел куда-то в сторону аппаратуры. – Но то, что произошло потом… когда я тебя узнал, это перестало быть просто работой, понимаешь?
Он снова смотрел на меня.
– Когда ты меня узнал? – поинтересовалась я. – На катке? На горнолыжном курорте? Когда мы вместе проходили телепорт в Рагран? Ты просто уточняй, потому что вокруг меня столько лжи, что я могу запутаться.
– Лал…
– Не смей меня так называть, – прорычала я. Откуда только силы взялись. – Не смей. Вообще не смей говорить со мной так, как будто я твой друг, Бен. Я вам никто, ферн Эстфардхар, всего лишь объект.
Сама не знаю, с какой радости это было настолько больно.
В конце концов, Бен – не Торн, не Даргел и даже не Рин с Сэфлом, которых я считала лучшими друзьями. До отца с Ингрид ему тоже далеко, но сейчас мне хотелось просто забыть это все. Стереть ту часть прошлого, в котором Лаура Хэдфенгер была наивной дурой, позволяющей всем играть с ней так, как им того хочется. Играть, манипулировать, вывозить из страны в страну… как ручную виари! Бросаться обидными словами, диктовать, что она должна делать, а потом высказывать, что она виновата в том, что их жизнь разрушена.
Виновата.
Только в том, что позволила всему этому случиться – с собой.
– Ты убил Лари Эрро? – холодно спросила я.
– Нет. Это была зачистка. Когда я об этом узнал, я сразу связался с Рэйнаром Халлораном. Потому что понял, к чему все идет, – и приказ избавиться от тебя действительно пришел от моего отчима.
– Он помогал нам сбежать. Что изменилось? Прошло двое суток.
– Если бы я это знал, Лаура, я бы подобного не допустил.
– Да ты что? – зло усмехнулась я.
– Не веришь – спроси у Халлорана. – Бен снова подался вперед. – Ему совершенно точно незачем лгать.
– Правда?
Никогда не знала, что слово «правда» можно произнести так. Так, что даже Бен, собиравшийся продолжать, осекся, а в следующий момент дверь бесшумно ушла вправо, и вошел врач с ассистенткой. Этого мужчину и эту женщину я видела впервые, но мне было все равно: я гораздо больше хотела видеть их, чем Бена. Чем кого-либо из моего прошлого, за исключением, пожалуй, Даргела.
Увы.
– Местр Эстфардхар, оставьте нас, пожалуйста, – произнес врач.
– Я останусь здесь.
– Уходи.
Это сказала я. Сказала так, как если бы могла отдать ментальный приказ: сухо, жестко и равнодушно.
– Лаура. – Он пристально посмотрел на меня, ноздри его раздулись, но я спокойно встретила его взгляд.
– Уходи, – повторила без лишних эмоций. – Уходи, Бен. Я больше никогда. Не хочу. Тебя. Видеть.
– Всенепременно, – сообщает он и снова откидывается на спинку кресла.
Кажется, ему вообще побоку, что я только что сказала. К счастью, его заслоняет врач – его спина достаточно широкая, чтобы закрыть Бена, а когда к нам присоединяется ассистентка, все вообще становится относительно хорошо. Не вижу – значит, его нет. По крайней мере, можно притвориться, что его нет и что все это – вот это вот все – рогалики, замуж, поездки на зингспридское побережье, даже то, как он прижимался ко мне после того, как я чуть не превратилась в ледяную статую, – всего лишь прошлое.
Всего лишь.
– Ферна Хэдфенгер, – врач обращается ко мне, как в Ферверне, хотя Бена только что называл местр, – как вы себя чувствуете?
– Бывало и лучше.
– У вас что-то болит? Есть какие-то неприятные ощущения? – Он внимательно вглядывается в мое лицо.
– Нет. Только слабость.
Врач едва заметно (или заметно, раз даже я это заметила) расслабляется.
– Простите, я не представился. Меня зовут Вишуар Лагез, я занимался вами, когда вы только что поступили в нашу клинику.
Закрытую клинику Аронгары.
Перед глазами встает лицо Ардена, который сейчас, если верить отцу Эллегрин, арестован и дожидается трибунала. Тогда я звонила Торну – в тот день. Что было бы, если бы он ответил? Или если потом – ответила бы я?
– Кэдрен Аджоу переслала мне все ваши снимки и анализы, – произносит он, возвращая меня в реальность. – Но я все равно повторно сделал свои.