После смерти мужа госпожа Иулита стала особенно дорожить своим сыном Кириком. Она не отходила от него ни на шаг
Наша работа шла неторопливо. Наученные горьким опытом предыдущих раскопок тел мучеников, когда из-за спешки были повреждены кости, а то и черепа святых, мы относились с крайним благоговением к возложенному на нас епископом труду. Мы аккуратно разобрали все камни, лежащие грудой на могиле, а потом принялись скребками разгребать землю. Грустная история Иулиты, раскрывавшаяся перед нами словами ее рабыни, трогала нас. Каждому из нас хотелось первому найти хотя бы одну из ее костей и приложиться к ней.
– После смерти мужа и неродившегося младенца госпожа Иулита стала особенно дорожить своим сыном Кириком. Она не отходила от него ни на шаг. Он рос не по годам серьезным и задумчивым мальчиком. Ему исполнилось два года, и Иулита стала рассказывать ему о Едином Боге. Я знаю это, потому что она не таилась меня, своей прислужницы, и говорила с сыном о Боге открыто, так что даже я порой заслушивалась красотой ее речей. Но беда не оставляла наш дом. Вскоре в городе поползли слухи о том, что император приказывает уничтожать всех христиан, потому что они якобы пьют человеческую кровь и поклоняются ослиной голове. На христиан началось гонение. Кто-то из рабов нашего города донес императору о том, что наша госпожа Иулита – сторонница новой веры. Об этом предупредил ее тот старый раб – тоже христианин. Ночью она, взяв с собой только Кирика, преданную Урсулу и меня, покинула свой дом. Мы скитались из одного селения в другое, перебиваясь простым хлебом и водой и ночуя, где придется. Я плакала, омывая ступни моей госпожи слезами, просила ее дать жертву богам и умилостивить этим императора, но она лишь качала головой. «Ах, милая Клавдия, если бы ты знала Христа, ты бы не смела предлагать мне это… Я не могу предать Того, Кто любит меня и Кто отдал за меня Свою жизнь». – «Но госпожа, – возражала я, – ты сама можешь погибнуть из-за него!» – «Ну и что, – отвечала она. – В небесных селениях я вновь встречу моего мужа, и мы будем вместе…» – «А как же твой сын, госпожа?» – не унималась я. Она вздыхала, целовала Кирика в макушку и замолкала со слезами на глазах. Мы переходили из одного города в другой, прячась от гонителей, пока не дошли до Тарса. Иулита слышала, будто здесь есть христианская община. Но гонители проникли и сюда. И однажды утром схватили нашу госпожу. Она никогда не скрывала, что христианка, и часто в речах употребляла имя своего Бога. Вот кто-то и указал на нее. Ее схватили на улице, вместе с Кириком. А мы с Урсулой от страха спрятались в толпе и долго следовали за ней, до самого дома правителя Александра.
– Боже милостивый! – неожиданный возглас прервал рассказ рабыни. Это вскричал Авксентий, который копал рядом со мной. Все бросились к нему.
Справа от места, где он копал, осыпалась земля, открывая нам то, что всех повергло в изумление и ужас. На сыром черноземе покоилась белая изящная женская стопа с жемчужным перламутром ногтей.
– Клавдия… – наконец вымолвил Авксентий, обращаясь к рабыне, – так ты говоришь, Иулита приняла смерть в период правления в Тарсе Александра?
Старая женщина встала со своего места.
– Да, я тогда была еще девушкой…
– Значит, прошло более полувека, – ахнул кто-то из нас. – Пелена истлела, а стопа мученицы – нет… Господи, дивны дела Твои!
Необыкновенное чувство благоговения охватило всех нас. И у некоторых даже брызнули слезы. Мы бросили все свои скребки и осторожно руками стали очищать нетленное тело мученицы от земли. Кто-то запел псалмы.
Старуха упала на колени и заплакала: «О госпожа, госпожа… видно, угодила ты твоему Богу своими страданиями».
– Продолжай, Клавдия, расскажи нам о страданиях твоей святой госпожи! – попросил кто-то. Нам хотелось узнать все про эту дивную святую, которую не тронуло даже тление – эта вечная ржа смерти. К тому же наше эмоциональное напряжение уже достигало предела, а тихий голос старухи заметно успокаивал.
Клавдия не отвергла эту просьбу.
– В тот же день, как схватили нашу госпожу, мы с Урсулой узнали, что расправа над христианами будет утром на следующий день на площади возле тюрьмы. И, конечно, на следующее утро мы пришли туда. Народу поглазеть на пытки нововерцев собралось множество. Были среди толпы и те, кто сочувствовал мученикам. Мы сразу узнали нашу госпожу среди группы осужденных. Она держала на руках Кирика и что-то ему говорила.
Правитель Александр сидел на построенном для него высоком помосте. Народ шептался: «Правитель жесток, но труслив, коли так высоко забрался».
Когда настала очередь нашей госпожи предстать перед Александром, он спросил ее имя и откуда она родом. Госпожа ответила, что она христианка, а град ее – небесное отечество. Правитель разгневался и приказал высечь ее жилами.
Александр вдруг взвыл и со всей силы отшвырнул от себя мальчика.
Кирик полетел вниз и оказался почти у самых ног Иулиты бездыханным. Раздосадованный Александр приказал отсечь ей голову
По мере того как открывалось тело мученицы, все сильнее ощущался необыкновенный аромат, идущий из могилы, и все сильнее было чувство неописуемой радости, охватившей наши сердца. И даже рассказ Клавдии о муках святой и ее сына добавлял какой-то торжественности нашей работе. Мы слушали:
– Когда у Иулиты вырвали Кирика, мальчик повернул голову в сторону Александра. Тот, заметив, что отрок красив, приказал принести Кирика к нему. Он посадил нашего маленького господина к себе на колени. Но тот все оборачивался, ища глазами Иулиту, и просил: «Отпусти меня! Я хочу к маме!» – «Ты же хороший мальчик… – говорил Александр, – я оставлю тебя себе, у тебя будут лучшие игрушки и сладости». – «Я хочу к маме… – твердил Кирик и вырывался. «Твоя мать плохая – она верит в ложного бога», – уже начинал злиться Александр. «Мама – хорошая! И я верю в ее Бога. Отпусти меня!»
Но правитель лишь крепче держал малыша. Тогда Кирик стал царапать и кусать его руки, крича: «Отпусти, отпусти меня!» Мы с Урсулой с трудом сдерживали рыдания, глядя на такую отважность нашего Кирика. И тут, наверное, Кирик очень больно укусил Александра, потому как тот вдруг взвыл и со всей силы отшвырнул от себя мальчика, как котенка. Кирик полетел вниз, ударяясь головой о ступени помоста. Видно, он пробил себе темечко – брызнула кровь, и мальчик оказался почти у самых ног Иулиты бездыханным. Толпа ахнула. Даже палачи опешили и перестали бить Иулиту.
Какая боль тогда пронзила мать при виде убитого сына? Она ничем не выдала своих чувств. Сама вся исполосованная ударами жил, она наклонилась над Кириком, закрыла ему глаза, и словно тень мягкой печальной улыбки скользнула по ее лицу. Больше ничего не держало ее на земле.
– Дальше, – голос старой Клавдии задрожал, – дальше последовали такие пытки святой, о которых мне очень тяжело вспоминать. Ее мясо выдирали прутьями, лили на раны раскаленную смолу. Она все претерпела с каким-то величием. И не отказалась от своего Бога. Тогда раздосадованный Александр приказал отсечь ей голову.
Когда все было закончено, правителя Александра отнесли на носилках в его дом, и народ стал постепенно расходиться. Мы же с Урсулой остались.
Тела нашей госпожи и ее сына бросили за городом на съедение диким псам. Но псы даже не дотронулись до них. А ночью мы положили их в кожаные мешки и отнесли сюда, где и похоронили…
Клавдия смолкла.
Солнце уже высоко стояло над нашими головами, будто тоже желая взглянуть на славных мучеников, которых долгое время скрывала земля. Наша работа подошла к концу. Мы вылезли из могильной ямы.
В могиле лежала молодая женщина с красивым, с тонкими чертами, лицом и золотистыми кудрями. На груди у женщины, словно обняв ее, спал трехлетний отрок. Если бы не монеты, лежащие на глазах у покойной, и не черный шрам отсеченной головы на шее, можно было подумать, что женщина просто прилегла отдохнуть вместе со своим сыном.
После того как Клавдия закончила говорить, мы еще долго сидели и смотрели на спокойные, умиротворенные лица Иулиты и Кирика, и нам казалось, что от них исходит дивный свет. Свет от знания великой тайны этой жизни и встречи с жизнью вечной.
Потом мы аккуратно переложили тела мучеников на чистый плат, чтобы отнести их к нам в церковь.
Память святых Иулиты и Кирика Православной Церковью празднуется 15 июля по старому стилю.
Рассказ основан на житии святых Кирика и Иулиты с художественными дополнениями автора.
Мать и дочьПовествование о святой Эмилии Кесарийской и дочери ее, преподобной Макрине Каппадокийской, младшей
Других детей я носила во чреве лишь некоторое время, а с Макриной не разлучалась никогда…
Когда-нибудь я тебе все расскажу, мое неродившееся чадо. Малышка моя. С самого первого дня, когда я ощутила тебя в своем чреве, когда поняла, что ожидаю первенца (а осознание это пришло так рано, что никто из домочадцев мне не поверил), я знала, что ты – девочка, моя дочь. И я верю, Господь не посрамит мое упование.
Еще немного времени, и мы встретимся в этом мире и посмотрим друг другу в глаза, я возьму тебя на руки и прижму к своему сердцу. Его стук самый родной тебе звук. Ведь именно стук сердца материнского ты слышишь, находясь во чреве. «Тук-туки-тук» – ты слушаешь мое сердцебиение и лучше других ощущаешь мои чувства. Когда я устала, когда закралась в меня обида или страх, ты сама тревожишься и умолкают во мне твои мягкие движения. Когда же я спокойна и радостна – ты ликуешь или мирно спишь, набираясь сил для своего роста.
И я чувствую тебя. Я знаю, да-да, знаю – твой характер, твою милую нежность и заботу – ведь всегда в нужное время ты заговариваешь со мною, легонько стучась о стенки твоего домика – моей утробы. Ты шевелишься во мне, и мы с тобою беседуем. Конечно же, ты – девочка. Ведь только мать и дочь так умеют друг друга понять. Мне очень хочется увидеть тебя, родная моя. Но ты – расти, расти до срока и да благословит Господь нашу встречу.