Диаконисы по одеянию занимались делами милосердия. Женщинам, посвятившим себя служению церкви, по достижении 25 лет благословлялось носить особую одежду. Однако до 40-летнего возраста они могли оставаться в доме родителей.
Среди святых жен следующие несли служение диаконис: святая Татьяна Римская (226 г.), святая Нонна Назианзская (мать Григория Богослова) (374 г.), святая Олимпиада Константинопольская (ей писал святой Иоанн Златоуст) (409 г.), святая преподобная Ксения Миласская, блаженная Феозва, родная сестра святого Василия Великого».
– Интересно! – сама себе проговорила Ольга. – А я и не знала, что святая покровительница моей маменьки Татианы Васильевны была диаконисой… Правда, maman читала нам житие своей святой по Минее. И там, насколько я помню, говорилось, что Татиана помогала бедным, сирым и вдовам. Значит, она была диаконисой…
Ольга снова вернулась к записям.
«Последнее упоминание о диаконисах на Востоке относится к XII веку. Институт женской диаконии постепенно утрачивал свое значение. Изменилась литургическая практика: постепенно перестают крестить взрослых женщин, поскольку широко распространяется крещение детей, в храмах не всегда соблюдается разделение на мужскую и женскую половины. Изменился состав низшего клира: диаконис сместили иподиаконы. К XIII веку диаконисы как служительницы церкви почти полностью исчезают.
Однако, начиная с XII века, на Западе и на Востоке формируются женские общины, которые посвящают свою жизнь делам милосердия. Как, например, община бегинок (Бельгия, XII век), община Винсента де Поля (Франция, XVII век). Так образуются первые общины сестер милосердия».
«Наконец-то! – подумала Лёля. – Сестры милосердия!»
«Крестовоздвиженская община сестер милосердия, – читала она дальше. – В период Крымской войны великая княгиня Елена Павловна учредила на свои средства в Петербурге Крестовоздвиженскую общину сестер милосердия для ухода за ранеными и больными. Сестры милосердия этой общины трудились не только на перевязочных пунктах в столице, но и в военных госпиталях, организованных в местах военного действия. Членами общины являлись женщины разных сословий и уровня образования.
Община отправила в Крым несколько отрядов сестер милосердия, всего около 130 женщин. Среди них были представительницы известнейших фамилий: Мещерская, Бакунина, Пржевальская, Будберг, Бибикова.
Великая княгиня хотела, чтобы все сестры не только трудились в общине, по существу, за еду, одежду и крышу над головой, – она хотела придать сестринскому движению религиозный характер, чтобы дело милосердия было творено во Имя Божие, справедливо полагая, что только во славу Господа можно выдержать испытания, которые приходилось нести сестрам на войне и после нее. Но начинания великой княгини Елены Павловны не всеми были одобрены, и община скоро стала носить более светский характер. Не имея упования на помощь Божию, многие сестры не выдерживали лишений и ужасов их труда и покидали свой пост, возвращаясь в свет. Община вскоре распалась на несколько разных общин сестер милосердия Красного Креста.
Среди первых сестер милосердия были и особые подвижницы, как баронесса Юлия Вревская. Ее друг, писатель И. С. Тургенев, пишет о смерти Юлии:
“На грязи, на вонючей сырой соломе, под навесом ветхого сарая, на скорую руку превращенного в походный военный гошпиталь, в разоренной болгарской деревушке – с лишком две недели умирала она от тифа.
Она была в беспамятстве – и ни один врач даже не взглянул на нее; больные солдаты, за которыми она ухаживала, пока еще могла держаться на ногах, поочередно поднимались с своих зараженных логовищ, чтобы поднести к ее запекшимся губам несколько капель воды в черепке разбитого горшка.
Она была молода, красива; высший свет ее знал; об ней осведомлялись даже сановники. Дамы ей завидовали, мужчины за ней волочились… два-три человека тайно и глубоко любили ее. Жизнь ей улыбалась; но бывают улыбки хуже слез.
Нежное кроткое сердце… и такая сила, такая жажда жертвы! Помогать нуждающимся в помощи… она не ведала другого счастия… не ведала – и не изведала. Всякое другое счастье прошло мимо. Но она с этим давно помирилась – и вся, пылая огнем неугасимой веры, отдалась на служение ближним.
Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души, в самом ее тайнике, никто не знал никогда – а теперь, конечно, не узнает.
Да и к чему? Жертва принесена… дело сделано.
Но горестно думать, что никто не сказал спасибо даже ее трупу – хоть она сама и стыдилась и чуждалась всякого спасибо.
Пусть же не оскорбится ее милая тень этим поздним цветком, который я осмеливаюсь возложить на ее могилу!”
Сентябрь, 1878 г.»
Ошеломленная прочитанным, Лёля отложила Тонину тетрадь. Вот так вот умереть… никому не нужной… В сарае, на вонючей соломе…
«Бремя Мое легко есть…» Так уж легко?
Лёля передернула плечами. Нет, все понятно – послужить ближнему ради высших идеалов. Это похвально, но зачем такие страшные жертвы? Нужны ли они кому-нибудь?
Она посмотрела за окно. Было пасмурно.
«Наверное, пойдет дождь!» – заключила девушка.
Лёля закрыла тетрадь. Больше читать ей не хотелось.
Плащаницу несли под дождем. Дождь был мелкий, холодный. Словно сама природа горевала по смерти своего Создателя. За несколько минут на улице Ольга продрогла, у нее озябли руки, появилось непреодолимое желание вернуться в теплый уютный храм.
Но великая княгиня, сестры и толпа прихожан едва замечали непогоду. Словно похоронная процессия, они медленно шли за отцом Митрофаном и вторым священником обители, несущими Плащаницу вокруг храма и пели: «Святый Боже… Святый Крепкий… Святый Бессмертный, помилуй нас!»
Ольга покорно шла в толпе народа, повторяя слова «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный…». Ей отчетливо вспомнилась Юлия Вревская. Ее молодая жизнь, отданная во имя служения ближним. Сейчас, под этим мелким дождем, Ольге смерть баронессы уже не казалось бессмысленной и жестокой, как она привиделась ей в комнате. Более того, Ольге вдруг подумалось, что смерть ради других даже хороша. Все равно человек умрет – такова его природа после грехопадения. Так не лучше ли, не мудрее ли умереть во имя высокой цели? Ведь Христос тоже умер. Сейчас они несут Его Тело. Но, ведь Ольга знает, Его смерть не вечна, Он скоро воскреснет и какая будет всем от того радость! Мысль ошеломила Ольгу: умереть ради других – это дар. Дар свыше. Конечно, сама Ольга его не достойна, слишком мелко она живет, но ведь есть люди, есть, которые следуют за Христом до конца, даже до смерти.
«Кто хочет за Мной идти, возьми крест свой и иди…» Взять свой крест. А есть ли у Ольги ее крест?
Отец Митрофан накрыл голову девушки епитрахилью. Она чувствовала на себе его крепкую руку, осеняющую ее макушку крестным знамением.
Все. Исповедь принесена. Она все рассказала, что томило душу, этому усталому, внимательному человеку. Что он теперь о ней думает? Осуждает ли он ее?
Девушка смущенно взглянула на священника, но батюшка искренне улыбнулся.
– Вы теперь будете меня осуждать, что я такая слабая, да?
– Вовсе нет! Теперь я буду молиться за вас. Мы живем в непростое время, но, мне кажется, отныне у вас все будет хорошо и просто. Вы же нашли Христа!
Ольга неуверенно мотнула головой.
– Вы полагаете, можно счастливо жить только с Богом?
– Да, – твердо ответил священник. И, видя растерянность девушки, продолжил: – Ольга Михайловна, в настоящее время строй жизни, – говорил отец Митрофан, – ушел далеко от заветов древнего христианства, и современное общество в большинстве лишь сохранило свое название христианского. Упадок веры и забвение заветов Христа сделали жизнь невыносимо тяжелой и пустой. В доброй половине современные люди погрузились в новое язычество, можно сказать, худшее прежнего, так как стали лицемерны. Древние язычники откровенно обоготворяли свои страсти и разные силы природы, а нынешние, лицемерно прикрываясь христианством и цивилизацией, творят то же, что и язычники Содома и Гоморры: та же жестокость, то же немилосердие, тот же разврат. Жизнь стала ненормальна, и плодом этой ненормальности явилась масса страданий физических и духовных. Источник воды живой, то есть истинной, здоровой, духовно-телесной жизни дан Небом человечеству в Лице Богочеловека Христа, и строй жизни правильный Им указан в Церкви. Значит, при виде и сознании язв современной жизни для излечения их следует обратиться ко Христу и Его Церкви. Возрождение и спасение человека христианство видит в пробуждении в нем и укреплении сознания, сыновства нашего к личному, живому Богу, отсюда – любви и стремления к святости, добродетели, к вечности… Ольга Михайловна, Господь позвал вас, не оставляйте Его, станьте Ему верной дочерью…
– Он так и сказал: хорошо тебе быть женой? – Тоня нахмурила брови. Они с Лёлей сидели вместе в опустевшей после ужина трапезной, полируя подсолнечным маслом крашеные яйца: желтые, розовые, красные, пурпурные. Яиц было много, они предвещали скорый праздник, и оттого настроение у девушек тоже было приподнятым. Блестящие яйца сестры укладывали в корзины и плетеные подносы – для завтрашнего освящения.
– Нет, батюшка не так сказал. Он сказал, что хорош и путь семейный, – ответила Ольга, любуясь продолговатым малиновым яйцом.
– А-а-а-а! – Тоня радостно закивала головой. – Понятно! Это он просто увидел твое расположение души и решил тебя не стращать. А то если тебе сразу сказать, что лучше служения Богу ничего нет, ты испугаешься.
Блестящие яйца сестры укладывали в корзины – для завтрашнего освящения
Лёля отложила яйцо и посмотрела на кузину.
– Тоня!
– Я серьезно, ma cherie! – спокойно отозвалась Антонина с легкой улыбкой на устах. – Так часто бывает, когда девушка думает о выборе жизненного пути. Каждый из нас вырос в семье, и потому этот путь кажется близким и простым, а вот путь сестры или монахини поначалу многих пугает своей неизведанностью и кажущимся одиночеством. Но если душа вкусит радости жизни для Бога, больше ей ничего не будет нужно, кроме Него, поверь мне, дорогая.