Гора всемирного спасенья;
Но слова я не находил,
Достойно высказать моленья.
Нет, есть слова, молитва есть,
Да я сказать их не умею,
Изнемогаю я, хладею:
Ты Сам дай силу произнесть —
Простри ко мне свои объятья,
Коснися сердца моего,
Да у подножия Распятья,
Среди народа Твоего
И славословящего лика,
Паду, рыдая об одном:
О, помяни меня Владыко,
В Небесном Царствии Твоем!
Ах, здесь ли место многословью:
Вот след Креста, разлом скалы;
Здесь истекал Спаситель кровью,
Средь злобы, смеха и хулы.
Еще ли нужно дополненья?
Во прах! – и больше ничего…
Как тут сказать свое моленье!
Хотя бы выплакать его,
Хотя б единою слезою,
Хотя бы вздохом передать,
Как нищ и жалок я душою
И как нужна мне благодать!
Не презри горестного клика
О недостоинстве моем
И помяни меня, Владыко,
В Небесном Царствии Твоем!
Нельзя глядеть места твои,
Места неслыханных страданий,
Места наслыханной любви.
Даруя всем залог спасенья,
Здесь распят был Спаситель мой:
А я остывшею душой
Ценю ли тайну искупленья?
Благодарю ли за него?
Не часто ль здесь стою как зритель?..
Спаси еще меня, Спаситель,
Но от меня уж самого:
Твое могущество велико
И беспредельно благ ты в нем:
О, помяни меня, Владыко,
В Небесном Царствии Твоем!
Благослови мне помолиться
О тех, кто верою водим,
Просил меня здесь преклониться,
Перед Распятием Твоим.
Их скорби, слезы воздыханья
Слагаю к Твоему Кресту:
Возри к ним полный состраданья,
Дай сердцу мир и чистоту;
Пусть капля крови драгоценной
Их освежит в земной борьбе;
Обрадуй их, Господь вселенной,
Внемли тоскующей мольбе…
Тебе не нужно слез и крика,
Раздастся вздох – и Ты при нем;
О, помяни нас всех, Владыко,
В Небесном Царствии Твоем!
Вифлеем
Итак, о чем мечтал когда-то,
О чем молился я порой,
Что душу радовало свято, —
То вот я вижу пред собой!
Твержу себе неумолимо
И сам не верю между тем,
Что я у стен Иерусалима,
Что я вот еду в Вифлеем!..
Так много памятных явлений
Встает пред бедною душой,
Так много сразу впечатлений,
Что я подавлен их толпой:
Теснятся в душу быстро, смутно,
Едва слежу их в тишине,
И грусть, и радость поминутно
Чредой сменяется во мне…
Ерусалим – одно кладбище;
Идем на родину Христа!
Здесь путь ровней, и зелень чище;
И веселей кругом места.
А древность снова обступает!
Смотри, живая голова:
Цепь Моавитских гор сверкает;
Над Мертвым морем синева;
Там длинный слой густого пара
Повис вдоль гор и берегов,
Как мгла от древнего пожара
Пяти библейских городов.
Наш путь идет, то поднимаясь,
То опускаяся слегка,
Между горами, опираясь
На их отлогие бока.
Здесь и по камням, по стремнинам
Побеги зелени висят,
И чуть не рощи по долинам
В глаза мне весело глядят.
А по бокам все эти горы
Каймой широкою идут;
Они и ныне, как в те поры,
К вертепу путников ведут.
Благочестивые преданья
Сопровождают каждый шаг
И будят в нас воспоминанья
О днях чудес и дивных благ.
Вот – ныне полный запустенья —
Колодезь памятный сердцам,
Как место нового явленья
Звезды восточным мудрецам.
И что-то веет пред душою
И тихо шепчет мне: «Смотри —
Какой влечешься ты звездою,
Какие ты несешь дары!»
Молчу… Ильинская обитель
На горке высится над всем;
Отселе разом видит зритель
Ерусалим и Вифлеем.
Здесь ангел некогда пророка
Воздвиг уснувшего: «Восстань!
Тебе идти еще далеко,
Восстань и ешь: вот Божия дань!»
И встал пророк, и укрепился,
И сорок дней он шел, пока
Его душе Господь явился
В дыхании кротком ветерка…
И мнится мне, что будто кто-то
Вдруг на меня слагает длань
И, весь проникнутый заботой,
Зовет найсточиво: «Восстань!..
Восстань, объятый сном греховным!
Очнись, опомнись: близок срок, —
И пред тобой, рабом виновным,
Господь в вертепе недалек!»
И слышит сердце все внушенья,
И знает – истине укор;
Но… жадно ловит впечатленья
Окрестных мест, далеких гор…
Вон – по горе – в Хеврон и Газу
Верблюды тянутся гуськом;
Так ясно видимые глазу
С своим зыбучим седоком.
А здесь – любимая дорога
Евреев грустных: вот они
Идут в кругу своей родни
Призвать Иаковлева Бога,
Святого Праотца почтить,
Взглянуть на памятник Рахили,
У ней поплакать на могиле,
Прошедшим душу освежить.
С горой подушек и с узлами,
Перину кинув на осла,
На нем и боком и верхами
Сидят еврейки без числа…
С душой, прискорбием объятой,
Спешу скорей их обогнуть
И между зелени богатой
Я продолжаю тихий путь.
О, дай Бог кончить благодатно
И не смущаяся ничем!
Уже глядит светло, приятно
Изжелта-белый Вифлеем.
Ему подножием далеко
Рельефно выдалась гора;
Кругом террасами широко
Вся опоясана она;
За нею тесным полукругом
Дома приветливо встают
И, поднимаясь друг над другом,
К себе как будто бы зовут.
Я в группе зданий беспрерывной
Вертеп стараюсь угадать:
«Не вот ли он? не там ли дивный?»
И развлекаюся опять.
В краю, что небо возлюбило,
Откуда царственный пророк
И Сам Господь его – все мило,
И дорог каждый уголок.
По белокаменной дороге
За нами весело следят
И вифлеемец босоногий,
И куча смугленьких ребят,
И их товарищ неразлучный
В отважном беге по горам,
Барашек крашеный и тучный,
Как бы приросший к крутизнам.
Вот с перламутровым издельем
Нас окружает молодежь,
Шумя с рассчитанным весельем:
«Москов хорош! купи, хорош!»
Но крепче их, по горным склонам
Сады, красуяся, манят
И светло-палевым лимоном,
И нежным яхонтом гранат.
Там, под смоковницей широкой,
Глядит так ласково, с сынком,
Лицо арабки черноокой,
В ее хитоне голубом…
В таком же, может быть, наряде
Текла по этому пути
Пречистая, чтоб в малом граде
Спасенье миру принести…
И этот город предо мною:
О, здравствуй, тихий Вифлеем!..
Я собираюся душою,
Но весь взволнован я и нем…
Прочь гордость, зависть, раздраженье!
Прочь – все дурное из души!
Ах, сердце, жданное мгновенье
Достойно встретить поспеши
К Тому, кто сам Младенцем малым
В вертепе плакал и терпел,
Иди и ты дитей бывалым,
Как он любил, как Он велел.
И там, где хор духов небесных
С святою радостью парил
И пел о милостях чудесных,
Явитесь хором, полным сил,
Ты – свет души – живая вера,
Ты – радость жизни всей – любовь!
Явитесь: вот близка пещера,
Вот сонмы Божиих рабов,
Пришельцев дальних и соседних,
Идут, теснясь, в пещеру ту, —
Меня же хоть в числе последних,
Введите к Господу Христу…
Невольно внутренне я каюсь,
Молю прощения себе
И тихо, следуя толпе,
В вертеп все глубже опускаюсь.
Там словно ангелы с небес,
Мерцают светлые лампады,
Как бы глася: «Младенец здесь!
И он и Матерь всем вам рады;
Дары Им больше не нужны,
Лишь веры ждет от вас Создатель:
Войди – из дальней стороны,
Войди – окрестный обитатель;
Войдите, бедный и богатый;
Явись с любовью, верный раб,
Пади со вздохом виноватый!»
И богомольная толпа,
Крестясь, целует стены, двери,
Целует место Рождества
И самый пол святой пещеры.
Забыт весь путь, беды и грозы,
И слышны вздохи от души,
И полились живые слезы
На помост мраморный в тиши;
Одна бежит, другая блещет;
Тот пал – и медлит отойти;
Так хочет свечку поднести,
А жжет ее – рука трепещет!
И долго-долго предо мной
Толпа святыню заслоняла,
И за живой ее волной
Душа невольно наблюдала.
Здесь вера дышит на тебя
Так просто, ласково, семейно:
Арабы молятся любя,
Войдут в вертеп благоговейно
И на коленях пред святым
Сидят и смотрят бесконечно:
Здесь все так близко им, сердечно,
И Бог-Младенец ближе к ним.
С заметным чувством благодати,
Теснятся малые туда ж
И о Спасителе-дитяти
Как будто думают: он наш!
И перед яслями Младенца,
И перед местом Рождества,
Кругом священного столпа
Обвились ленты, полотенца,
Чтоб, прикоснувшися к нему,
Хоть на единое мгновенье,
Понесть с собою освященье
И радость дому своему…