Потому что сотня мальчиков из близлежащего города ждали на пляже ежегодного возвращения черепах. Когда они видели, как черепаха вылезает из океана, один или два мальчика смотрели, где она роет яму, потом рыли еще одну буквально в нескольких дюймах дальше и несколькими футами глубже, затем прорывали туннель к черепашьей яме и ловили мягкие, белые яйца сразу после того, как черепаха их откладывала. Матери-черепахи, желая продолжить свой род, никогда так и не узнали судьбу своих яиц, хотя жадные пальцы хватали их буквально через мгновения после того, как они появлялись на свет.
Я был так расстроен, что всю ночь рассказывал мальчикам на своем плохом испанском о принципах честной игры и просил их оставлять половину или хотя бы треть яиц, чтобы потом появлялись еще черепахи.
Но никто не слушал. Они считали яйца и раскладывали их по сотням, чтобы продать на рынке утром. Несколько голодных детей прокалывали яйца прямо на месте и высасывали желтки сырыми и еще теплыми.
Мальчик, который «позаимствовал» наш фонарик, вернул его к утру с благодарностью и с десятком яиц, которые он собрал, – размером с мячик для пинг-понга, легкие и немного неровные на ощупь. Когда он ушел, я взял их и пошел к пустым норам, и мы со Стивом аккуратно зарыли в землю эти хрупкие семена жизни и вопреки всему надеялись, что они выживут.
Путаница на озере Никарагуа
На следующее утро, зарыв яйца, мы поехали к озеру Никарагуа, самому большому озеру в Центральной Америке и девятнадцатому по величине на планете. Это мрачное место, на берегу стоят несколько вулканов, а на горах высотой 2000 метров постоянно лежат облака.
В жуткую полуденную августовскую жару мы добрались до северо-западного берега озера и проехали через прекрасный город Гранада, одно из первых поселений испанцев в Новом Свете, отлично сохранившийся город с древними церквями и изящными колониальными домами. Единственной современной архитектурной чертой могло считаться то, что посреди города на круговом перекрестке возвышался импрессионистский монумент, который среди древних зданий выглядел несколько не к месту. Мы проехали к пустынному берегу озера, где, так как прошлой ночью мы почти не спали, мы решили разбить лагерь.
Несмотря на холодную неприветливую темно-серую воду и берег, заваленный жестяными банками, полиэтиленовыми пакетами, картонками, соломой, гнилыми фруктами и примерно 32 тоннами сырых водорослей, Стиву было так жарко, что он нырнул в озеро и вынырнул примерно через сто метров, чтобы не иметь дела с мусором. Я шел по вонючему, мягкому берегу и наткнулся на раздутое тело коровы, мертвой уже несколько дней, которая покачивалась на бензиновых волнах в нескольких метрах от берега. Из ее бока был вырван значительный кусок.
Думая о судьбе животного, я посмотрел на озеро и увидел, что Стив с дьявольским упорством плывет к пляжу (мне что, кажется?) с чем-то черным и скользким, словно большой плавник, разрезающим воду в нескольких метрах за ним. Сначала я подумал, что это была акула, но нет, они же живут только в соленой воде, а это было пресное озеро. Дельфин? А разве они живут в пресной воде? Что бы это ни было, оно уплыло, а Стив благополучно добрался до берега. Мы остались в некотором недоумении, что же это было.
До следующего дня мы не понимали, как же нам повезло. В Гранаде нам сказали, что озеро было населено опасными пресноводными акулами, единственными подобными тварями в мире, а монумент в городе был поставлен в их честь и как предупреждение туристам. Нам сказали, что озеро, которое находилось всего в 30 метрах над уровнем моря, было частью океана, пока извержение вулкана не отрезало его от моря, заперев в нем тысячи рыб. Большинство погибло, когда озеро стало пресным из-за дождей и ручьев. Но один вид акул смог развиться, адаптироваться, выжить и стать единственным в мире пресноводным плавниковым людоедом. Невероятно!
И абсолютно неверно!
Истинное происхождение акул было неизвестно, пока 10 лет спустя ихтиологи с помощью чипов не доказали, что эти акулы размножаются только в соленой воде, что по определению значит, что они – морские рыбы. Дальнейшие исследования показали, что это не особый вид акул, а обычные океанские тупорылые акулы, которые приплывали из океана, преодолевая 200 километров, прыгали по рекам, как лосось, доплывали до озера Никарагуа за неделю-полторы и жили там так долго, как хотели, благодаря осморегуляции. Они научились снижать соленость крови больше чем на 50 %, поглощая литры пресной воды и производя мочи в 20 раз больше, чем в соленой воде.
Помимо того что Стив поплавал в акульей моче, он мог бы попасть в настоящий переплет, потому что тупорылые акулы нападают на людей чаще, чем все остальные. Они непредсказуемы, агрессивны и темпераментны – как русские водители, – но при этом длиной около трех метров, с мощными челюстями, да и едят любых млекопитающих, которые влезают им в пасть – от крыс, собак и ленивцев до антилоп, крупного рогатого скота и людей. В Индии я видел, как их генетические сородичи заплывали в Ганг, чтобы съесть человеческие тела, которые традиционно хоронили в Ганге осиротевшие семьи. Ихтиологи считают, что тупорылые акулы – самые опасные для человека, потому что из трех главных видов акул-людоедов (большие белые, тигровые и тупорылые) только последние обычно живут на мелководье недалеко от населенных побережий. Остальные обитают глубже и дальше.
Эти акулы были в озере хищниками высшего порядка. В обычной среде на них охотились только тигровые и большие белые акулы, но так как оба этих вида в озере отсутствовали, тупорылые прямо-таки процветали. До тех пор пока в 80-х сюда не приехали японцы и не выловили почти всех акул из-за плавников.
Дорога смерти
Если пот и слезы считать водой, то эту часть путешествия вполне можно считать водной.
Панамериканское шоссе к северу от Панамы с обеих сторон заросло густыми джунглями, но идеальное дорожное полотно позволяло добраться до нашего пункта назначения максимально быстро. Но на половине пути в Панаму асфальт закончился, и мы оказались на, наверное, самом ужасном участке пути – более 200 миль гравия, острых камушков и глубоких выбоин, продолжавшихся на протяжении всей Южной Коста-Рики. Впереди маячил самый высокий горный перевал нашего путешествия – 3400-метровая вершина печально известного Пика Смерти (Серро де ла Муэрте), пугающе извилистая дорога с резкими поворотами, крутыми обрывами, туманами и оползнями – в общем, полный набор.
Мы не смогли.
Примерно в километре до перевала на очень крутом повороте мы почувствовали удар и услышали визг металла по камню. Стив остановил «Лэндкрузер», и мы вышли посмотреть на трейлер – он был в 15 метрах под нами, стоял, закопавшись в дорогу. Деталь, которая соединяла «Лэндкрузер» и трейлер, все еще цеплялась за машину, при этом оторвавшись от трейлера.
Это была худшая поломка из возможных – починить такое можно только с помощью сварки в хорошем автосервисе, каковых в этих краях не было совсем. Не было смысла тащить эту деталь в сервис, потому что приваривать ее нужно было к трейлеру, но мы не могли никуда его оттащить без нее. Мы застряли на опасной горной дороге, на крутом повороте, где ездили грузовики и не было обочины, на которую можно было бы съехать. Мы были очень далеко от города, на туманном перевале у самой высокой горы в Коста-Рике. В сезон дождей.
Мы решили, что единственный способ вернуть трейлер на дорогу – это сделать абсолютно новую деталь. Поставив предупредительные знаки и камни на дороге, мы разложили палатку на поляне, которую расчистили в джунглях, срубили два бамбука и три дня трудились над бамбуковыми стволами, прикрепляя их к трейлеру.
Мы надеялись, что у бамбука хватит прочности и гибкости, чтобы дотащить трейлер до Сан-Хосе. Если он сломается где-нибудь на Пике Смерти, трейлер может выйти из-под контроля и скатиться на скалы внизу. Но выбора не было. Мы направились в Сан-Хосе на скорости пять километров в час (раньше мы ехали на 25 километров в час).
Через девять дней после того, как мы выехали из Панамы, мы добрались-таки до Сан-Хосе – преодолев примерно 510 километров дороги. Зато мы изобрели новую технику для тех, кто внезапно застревает не пойми где со сломанной деталью трейлера (хотя вряд ли найдется кто-то еще настолько же тупой, чтобы поехать на ненадеждном трейлере по всему миру).
В опасности в Пакуаре
Реки Латинской Америки, текущие с востока на запад, несут свои воды быстрее всех остальных рек в мире. Анды стоят на западной части континента подобно шипам, и сотни высоких гор покрываются снежными шапками или омываются дождями. Это обилие воды мчится в океан по бурным рекам, наполняя их белой пеной.
Я (необдуманно) решил, что будет здорово во время посещения Коста-Рики сплавиться по Пакуаре, страшному потоку, на крутых берегах которого живут голубые зимородки, цапли, туканы, танагры и ящерицы, а сильно заросшие ущелья приютили ягуаров, оцелотов, обезьян и ленивцев. Пакуаре известна именно своими пенящимися водами, а ее пороги достигают пятого класса по международной шкале (максимум – шесть баллов, оценка зависит от узости русла, плавности течения и наличия дополнительных препятствий). Но пороги третьего класса в этой реке считаются сложнее, чем на других реках, из-за непостоянного течения и узких проходов – их преодоление требует особых маневров. Четвертый класс – это долгие, сложные пороги в узких проходах, в которых надо проявлять невероятную точность перед лицом бурлящих вод. Что же касается пятого уровня – так далеко мы еще не заходили.
Все указывало на то, что не стоит этого делать, – уже неделю лил дождь, и река почти кипела. Кроме того, был первый день после Рождества, все спортивные магазины были закрыты, так что я нашел парня, у которого был старый, потрепанный плот и похмелье. Плюс ко всему у меня не было нормальной команды – только моя подруга Анна и два ее не очень больших ребенка, а значит, Пакуаре явно превосходила нас мощью. Я был достаточно опытен, чтобы это понимать, но слишком хотел победить реку, чтобы уже наконец забыть об этой затее. Половина моих неудач начинается с подобных размышлений.