– Вы Нина? – воскликнула Варя.
– Ну, предположим, – насмешливо ответила та, бесцеремонно разглядывая Варю. – Что же вы ко мне не подошли? Я уже полчаса здесь мелькаю. Пойдемте, а то на меня местные шлюхи наедут.
И стуча массивными каблуками, женщина отправилась к выходу в город. Варя шла за ней, держась чуть сзади. Она была слегка сбита с толку. Дело было в том, что фотография не давала никакого представления о росте этой женщины. А Нина была очень маленькая – почти на голову ниже Вари, несмотря на свои огромные каблуки. Еще ожидая ее на платформе, Варя обратила внимание на то, что все проститутки из поезда были среднего роста или ниже. Варя, разглядывая их, все время пыталась понять, в чем тут дело, и в конце-концов решила, что этого требует специфика их профессии – ведь места в купе совсем немного… Эта мысль поразила ее своим цинизмом – но другого объяснения этому она не нашла.
– На каком поезде вы приехали? – спросила Варя, когда они вышли на площадь перед вокзалом. – Я встречала вас, но кажется, вы не выходили…
– Ошибаетесь, – бросила та, не оглядываясь и продолжая идти вперед. Она шла так, будто у нее была какая-то точно намеченная цель. – Я приехала на том поезде, который вам назвала.
Внезапно она остановилась и круто развернулась. Варя слегка толкнула ее и испуганно извинилась. Но она еще больше напугалась, увидев лицо этой женщины: та побелела даже под слоем тонального крема, глаза сузились и Варе показалось, что в них мелькнула ненависть. Или презрение – но оно было не менее жгучим. «Неужели это из-за того, что я на нее налетела?! – изумилась Варя. – Не может быть! Или же у нее нервы не в порядке…»
– Куда же мы пойдем? – будто ни в чем не бывало, спросила та. – Между прочим, вы отнимаете у меня время. Согласны заплатить за мой завтрак?
Она кивнула на дверь ближайшего бистро. Варя быстро оценила в уме сумму, которая находилась в ее распоряжении. Денег было немного, и ей предстояло еще дожить до получки. Но она решила, что перебьется. Не успела она согласиться с этим предложением, как Нина растянула губы в улыбке:
– Да ладно вам, я за обеих уплачу. На это пока что зарабатываю.
Варе стало жарко от стыда, но она ничего не сказала. И в бистро попросила дать ей только стакан пепси. Нина мельком глянула на нее и принялась уминать плотный завтрак. Она ела быстро, но как-то механически, будто не чувствуя вкуса картошки и сосисок. Потом, отодвинув опустевшую тарелку, спросила:
– Ну, так вы можете внятно сказать, что вам от меня нужно?
– Я кажется, уже говорила, – смущенно ответила Варя. – Я бы хотела узнать, как провел последние часы мой муж.
– Ваш муж, – бросила та. – Что же вы не проследили за ним, если он был ваш?
– Не всегда это можно сделать, – ответила Варя и тут же поправилась: – И не всегда хочется.
– А теперь вдруг захотелось?
Варя не выдержала и посмотрела ей прямо в глаза. Они были темными, непроницаемыми, почти без выражения. Нина продолжала улыбаться, будто забыв убрать улыбку с лица, но это никак не отпражалось в ее глазах. И ее лицо от этого стало непривлекательным – как будто оно состояло из двух, не относящихся друг к другу половинок.
– Вам так неприятно со мной говорить? – спросила Варя. – Разве это так уж трудно – рассказать мне кое-что о моем муже… Поймите… То, что случилось тогда в поезде, это не просто ужасно. Хотя смерть ужасна, сама по себе. Но я мучаюсь еще и потому, что ничего не понимаю!
– Вот как? – бросила та и достала сигареты. В бистро стояла табличка «у нас не курят», но тем не менее многие посетители курили. Пепельниц на столах не было, и пепел сбрасывали в пластиковые стаканчики. Было душно, довольно шумно, и среди густых запахов готовящейся на кухне пищи явственно различался особый запах вокзала. Варе казалось, что пахнет грязью, и она не смогла бы здесь съесть ни кусочка. Над стойкой надрывалось радио.
– Дело в том, что мы с ним отдыхали в Питере. Ну это вы знаете, – запинаясь, говорила Варя. – И там мы с ним поссорились. Ну, в общем, потому, что он не взял обратные билеты. Забыл. Я побежала на вокзал, но удалось купить только места в разных купе. Он ехал за стенкой, я слышала даже, как он ворочался. А потом уснула. Вот, собственно, и все, потому что я больше его не видела. Пока не взломали туалет.
Она глядела на свой стакан с пепси. На поверхности плавали и лопались мелкие коричневые пузырьки. Варя видела руку сидевшей напротив женщины – та методически била пальцем по сигарете, стряхивая пепел, хотя пепла давно уже не осталось. И тут Варя отчетливо поняла, что Нина нервничает. Нервничает, хотя всячески пытается выдать это состояние за стервозность.
– Странно как-то, – сказала та и раздавила окурок в тарелке. – Сами же сказали, что поссорились, а теперь удивляетесь, что муж повесился.
– Но это ведь не причина!
– А что, часто ссорились?
Варя опять столкнулась с этим непроницаемым взглядом. Это было похоже на глухой забор – из-за которого кто-то за тобой подглядывает. Ощущение было настолько неприятным, что Варя опустила глаза, обвинив себя в трусости.
– Это неважно, – сдержанно сказала она. – Сейчас ведется следствие по делу о его самоубийстве. Мне следователь сказал, что открылись кое-какие обстоятельства. Я ведь не знала, что он был в вагоне-ресторане. Я вообще понятия не имела, как он провел ночь. Мне сказали, что там он разговаривал с…
– Проститутками, – подбодрила ее Нина. – Ну-ну, дальше? И что же этот следователь думает – от нашего общества он и повесился?
– Вовсе нет. Он ушел из вагона-ресторана с какой-то женщиной. Пока я вчера с вами не поговорила, то думала, что это вы и есть. Потому что в его лотке с питанием осталась салфетка с вашим телефоном. Я считала, что он познакомился с кем-то в ресторане, а потом покончил с собой. Вы понимаете, почему я так вас донимала? Но теперь я знаю, что он ушел не с вами.
– А с кем же?
– Ну, та дама даже близко на вас не похожа, – Варя сделала попытку улыбнуться. – Ей уже за сорок, и она, прямо скажем, не очень привлекательна. Но дело не в этом. После того, как он ушел и до того, как повесился, прошло почти два часа. Где он их провел – неизвестно. Но следователь думает, что в гостях у той дамы. Она как-то повлияла на него… Вы понимаете, о чем я говорю?
Нина даже не кивнула. Она молча слушала, не отводя глаз от Вариного лица. Но о чем в этот миг думала – понять было невозможно.
– Она сделала или сказала что-то, почему он решил не доезжать до Москвы живым. Вот что ужасно! – волнуясь, говорила Варя. – До этого не было никаких причин покончить с собой!
– Вам-то откуда знать? – спросила та. Это прозвучало оскорбительно – и Варя возмутилась:
– Погодите, но я его жена! Я должна была знать, если бы у него были другие причины! И потом, после его смерти я все время пыталась понять, почему он это сделал. Иначе я спать спокойно не могла. И выяснила кое-что об этой женщине… Но это уже другой разговор.
Нина покачала головой:
– Вот видите, вы все узнали сами. Зачем же обращаетесь ко мне?
– Вы одна можете что-то рассказать о ней! Вы же сидели рядом, через один столик от них. Вы ее видели? Вы ее помните?
Та пожала плечами:
– Разве всех запомнишь?
– Но в ту ночь народу в ресторане было мало! – возразила Варя.
Та усмехнулась:
– Потрясающе. Можно подумать, вы там были. Ну предположим, кто-то к нему подсел. Твердо могу сказать одно – это не была одна из наших девочек. Мы бы обратили внимание, кто подцепил клиента. Какая-то баба к нему села. Посидела, покурила, выпила и ушла с ним. Все, как вы говорите. Только зачем вы меня-то расспрашиваете, если и сами все это знаете?
– А о чем они говорили – вы не слышали? Может быть, хоть пару слов? – Умоляюще спросила Варя.
– Понятия не имею, о чем они говорили, – холодно ответила та. – Не имею привычки лезть в чужие дела.
Варя поняла намек, но ей вовсе не казалось, что она лезет не в свое дело. Вероятно, Нина думала иначе. Та смотрела на нее – точнее, на какую-то точку между бровями Вари. Та видела ее глаза, но не могла встретиться с ней взглядом.
– А у вас создалось впечатление, что они были давно знакомы? – спросила она, твердо решив не отступать. Ее немного поддерживало то, что Нина, хотя и покончила со своим завтраком, не собиралась встать и уйти. Значит, что-то держало ее, не давая прервать разговор. Но что?
– Я же сказала, что не прислушивалась, – ответила та.
– Но для этого не обязательно прислушиваться. Вы же видели, как она вошла, как села к нему за столик. Он не возражал? Как она себя вела?
– Да обыкновенно, – отрезала та. – Села к нему, наверное, потому что там было свободное место.
– Но были и другие свободные места. Были вообще пустые столики. Зачем она подсела именно к нему?
– Может быть, рассчитывала на приятное приключение, – подавив зевок, заметила Нина. – Ох, если бы вы знали, сколько народу воспринимают ночь в поезде, как повод расслабиться… Ничто их так не заводит. Постель на колесах. Вечером здрасте, утром – пока, и разбежались в разные стороны.
– На что она могла рассчитывать с такой внешностью? – заметила Варя. Она сказала это уже не для собеседницы, скорее, про себя. Но та отреагировала неожиданно – кривой усмешкой и кивком:
– Действительно. Рожа у нее была еще та. Это ее фотку вам показали в милиции?
– Да. Вашу тоже, но вы их не интересовали.
– Слава тебе, господи, – без особой радости сказала Нина. – А ее всерьез подозревают? Ну может, они и правы. Ушли-то они вместе.
К их столику подошла уборщица – широкозадая, кривоногая женщина в замасленном халате, с загадочным смуглым лицом. Она смела со стола тарелки, сунув их в мешок для мусора и удалилась. Нина проводила ее равнодушным взглядом:
– О господи, гонору-то сколько… Ведь она видит меня чуть не через день и хоть бы раз поздоровалась. Нет, это, видите ли, ниже ее достоинства. Ну вы закончили собеседование? А то я спать хочу.