— «Римская колесница»! — объявил Панич. — Прошу усаживаться!
В тачку забралось человек двенадцать. Атлет повернулся к «колеснице» спиной, развел в стороны лопатки и захватил ими рейку. Громко задышав, он двинулся вперед и прокатил «колесницу» по сцене несколько кругов.
— Браво! — неистовствовали в зале.
— У-р-р-ра! — старались перекричать всех Левка и Миша.
— Полет на лопатках! — объявил Панич.
С крыши раковины на веревке спустили небольшую доску. Дойнов зажал ее между лопаток, и его чуть подтянули вверх.
— Хватайтесь за ноги! — скомандовал баянист Левке и Мише, и они, замирая от счастья, уцепились за волосатые лодыжки борца.
— Алле!
Дойнова с ребятами подтянули на высоту нескольких метров. Зрители зааплодировали так, что Паничу с трудом удалось объявить антракт.
— Вот это артист! Это силач! — восторгались детдомовцы, гуляя по саду. — Скорее бы борьба начиналась! Конечно, Дойнов всех уложит.
На одной из аллей громко возмущался чистенький старичок:
— Это же «дикая» бригада! Жульничество! Частная антреприза! В наше время! Самозванцы! Халтурщики! А номер с лягушками? Антисанитария! Тьфу!
— Чего же вы домой не ушли, если вам все так не нравится? — спросил старичка Миша Кац.
— Как же я уйду, не посмотрев борьбу, хлопчик? — рассмеялся вдруг старичок. — Знаю, что все липа, лавочка, а все равно каждый день ходить буду. Обожаю борьбу!
После третьего звонка ребята вернулись на свои места. На сцене стоял стол, покрытый красной скатертью в чернильных пятнах. На нем шахматные часы и маленький медный гонг.
— Прошу на сцену трех желающих судить борьбу! — объявил Панич.
Левка первым выскочил на сцену.
— Здесь пацаны ни к чему Дело серьезное. Иди на место, — сказал баянист.
Пришлось вернуться. На эстраду вышел здоровенный толстяк в косоворотке и объявил:
— Начинаем открытие чемпионата французской борьбы, организованного мною для борцов-профессионалов всех категорий! Парад-алле! Маэстро, марш! Прошу!
Панич заиграл «Марш гладиаторов». Неторопливой походкой, чуть вразвалку выходили борцы. Кто в линялых трусах, кто в поношенных трико разных цветов, с наколенниками на ногах. Описав круг, они выстроились в ряд, безразлично рассматривая зрителей. Самым красивым и молодым среди них был Дойнов.
— Прибыли и записались для участия в матчевых схватках пока следующие борцы, — сказал арбитр, — Елисей Буревой. Иваново. Человек — железные руки! Борец, стяжавший себе известную популярность!
— Это «подкладка», — объяснил Миша. — Будет подо всех ложиться.
Сухощавый пожилой борец сделал шаг вперед, приложил руку к сердцу и, поклонившись, встал на место.
— Аполлон Миловзоров! Мастер-техник французской борьбы. Любимец публики города Саратова. Силач-самородок со стихийным напором! Он не имеет пока громкого титула чемпиона мира, но при рациональной тренировке и нормальном образе жизни его ожидает чемпионство.
Толстый борец с бородой-лопатой неуклюже выпрыгнул вперед, поклонился и таким же нелепым прыжком вернулся на место. В зале засмеялись и захлопали.
— Казанский колосс-геркулес, стальной красавец Хаджи-Мурат-второй, чемпион Татарии, борец колоссальной силы, неоднократный победитель чемпионата французской борьбы, мастер ураганного темпа, двойного нельсона и тур-де-тета!
Представив всех борцов, арбитр объявил:
— Во французской борьбе разрешается захват противника за голову, туловище и руки, а также перебрасывание его через голову и спину. Категорически запрещается смазывание тела жиром, царапанье ногтями, задевание лица и горла руками, хватание за волосы, усы и нос. Прием двойной нельсон — угроза сонной артерии человека — разрешается не более трех минут!
Борцы Аполлон Миловзоров и Хаджи-Мурат-второй продемонстрировали запрещенные приемы. Участники чемпионата под «Марш гладиаторов» покинули сцену.
— Где сейчас борется Поддубный? — крикнул кто-то из зала.
— Неоднократный чемпион мира, чемпион чемпионов, великий русский борец, никем еще не побежденный, Иван Максимович Поддубный сейчас борется в Америке и поэтому не может принять участия в нашем чемпионате! — ответил арбитр.
— А где Збышко-Цыганевич?
— Старший или младший?
— Старший.
— Оба померли!
— А где сейчас борется Михаил Кожемяка? — выкрикнула девушка в красном берете.
— Неоднократный победитель матчей французской борьбы, зарекомендовавший себя одним из лучших борцов мира, Миша Кожемяка, молодой волжский геркулес, мастер «железного ошейника» — краватта, борец с феноменальной силой и редкой техникой, в данный момент участвует в состязаниях по французской борьбе в городе Воронеже!
Арбитр вызвал на ковер первую пару.
— И ничего не как в театре и никакая не игра, — шепнул Левка Мише. — Все брехня! Честно борются. Слышишь, как толстый сопит? Какая же тут игра?
— Ну, не верь, не верь!
Арбитр засвистел в свисток и объявил:
— На тринадцатой минуте двадцатой секунде приемом обратный пояс победил борец Кукушкин! Правильно!
Борцы покинули сцену.
— А где борется Михаил Кожемяка? — крикнули из зала.
— Легендарный геркулес Миша Кожемяка борется в городе Туле!
— Подождите! Вы же говорили, что он в Воронеже! — загалдели в зале.
— По только что полученным сведениям, он переехал! Вызываю на ковер премированного красавца борца и геркулеса Яна Дойнова — Донца, ловкого как рысь, гибкого как змея, в весе ста шести килограммов и непобедимого Хаджи-Мурата-второго в весе ста пятидесяти килограммов.
В зале оживленно загудели:
Это была, конечно, самая интересная схватка. Дойнов блестяще владел техникой: вертелся вьюном, стоял на голове, пируэтами уходя от партнера. Лучше всего у него получались мосты. Лысый, большеголовый Хаджи-Мурат-второй, вызывая всеобщую ярость зрителей, ставил подножки, мучил двойными нельсонами, зажимал Дойнову рот, нос, кусал его за ногу, бил с размаху по шее — отпускал «макароны», пыхтел и рычал, как зверь.
Вот он поднял Дойнова и понес к судейскому столу. Стол перевернулся, гонг и часы разлетелись, члены жюри разбежались.
— Есть! — наконец торжествующе пробасил Хаджи-Мурат-второй и, хрипло, зловеще захохотав, уложил Дойнова на лопатки.
— Неправильно! За ковром! Не считается! — ревели зрители.
Арбитр перевел борцов на ковер. Дойнов под восторженные крики зрителей повалил великана. Хаджи-Мурат-второй лег пластом на ковер животом вниз. Бедняга Дойнов никак не мог его перевернуть. Хаджи-Мурат-второй сопротивлялся отчаянно, но в конце концов перевалился на левый бок.
— Дай ему под дых, бегемоту! — в азарте кричали детдомовцы. — Дави его, Дойнов!
Раздался удар гонга. Арбитр пошел совещаться с судейской коллегией. Они долго о чем-то спорили. Арбитр вернулся и объявил решение:
— За время схватки борцы к фактическому результату не пришли. Однако по существующим для данного матча правилам жюри считает возможным победу засчитать Хаджи-Мурату-второму, как проявившему большую инициативу. Правильно!
— Неправильно! На мыло жюри! Долой Хаджи-Мурата-второго! Сапожники! — завопили зрители.
Дойнов неожиданно поднял руку, и все стихло.
— Прошу реванш!
— Реванш! Реванш! — закричали зрители.
— Мирово разыграно! Как по нотам, — шепнул Левке на ухо Миша. — Завтра переборются. Снова на ничью.
— Что я, слепой? — вскипел Левка. — Не вижу, что все по-честному? Молчи лучше!
После долгого совещания с членами жюри арбитр объявил:
— Решительная схватка без ограничения времени между Дойновым и Хаджи-Муратом-вторым разрешается! Завтра пара переборется!
Зал заревел от восторга. Арбитр объявил состав пар на следующий день, и борьба закончилась.
— Каждый день будем ходить! Любыми способами прорываться! — говорил разгоряченный, счастливый Левка, подходя к детдому.
Глава шестаяСчастливый день
Две недели спустя Левка, Сабина и Миша возвращались из Круглоозерного от Радика. Палило солнце. Сойдя с попутной подводы, они двинулись босиком, вздымая клубы пыли.
— Неужели и сегодня пойдете на борьбу? — спросила Сабина. — Неужели не надоело?
— Неужели пропустим? — сказал Левка. — Финальные схватки! Четыре пары. Без ограничения времени. До окончательного результата. Удивляюсь, как тебе борьба не нравится!
— А что хорошего?
— Что хорошего? — переспросил Левка и завопил — Смотри! Эй ты, презренная подкладка, Железная Маска, борец Кац Мурат-третий!
— Что, трусливая тварь, Красная Маска, борец Осинский?
— Я, чемпион трех детдомов — Уральского, Круглоозерненского и Серебряковского — в весе двухсот семидесяти килограммов, вызываю тебя, Фому Неверующего, на «буревую» схватку!
— Я, чемпион мира и его окрестностей, в весе тысячи пудов, принимаю твой вызов!
Друзья покатились по траве. Мгновенно уложив Мишу на лопатки, Левка поставил на его хилую грудь ногу и закричал совсем как арбитр:
— На первой секунде приемом тур-де-бра — броском через плечо — победил атлет-геркулес-техник-механик-жулик-карманник Осинский! Правильно!
Сабина громко смеялась.
В детдоме их встретили возбужденные ребята:
— Левка! Где ты пропадал? Тебя Донец ищет!
— Дойнов? — страшно удивился Левка. — Зачем?
— Он приходил в детдом, — перебивая друг друга, рассказывали ребята, — хочет кого-нибудь взять на воспитание!
— Как на воспитание?
— Ему пацан нужен для номера. Такой, чтобы гнуться мог. Мы ему про тебя рассказали, как ты стойки жмешь и как Урал переплыл. И про Сабину, как она танцует. Пошли скорей!
Всей ватагой ребята отправились в городской сад.
— А клоун им не нужен? Клоун не нужен? — расспрашивал по дороге Миша.
— Нет, про клоуна ничего не говорил…
— А может, говорил? Может, вы не расслышали?..
Борцы репетировали в раковине на матах. Дойнова среди них не было.
Ребята спросили арбитра:
— Вы Донца не видели?