– Кстати, полагаю, это «Олимп» заказал ограбление ее дома, чтобы заполучить отчет об археологической экспедиции, подтверждающей существование потайной комнаты в холме Коппенбрюгге?
– Разумеется. При жизни Харальд Шмидт работал на нас. Мотив, по которому он забрал из полицейского архива тот самый отчет и сохранил у себя, представив вместо него пустое краткое изложение, не представляет интереса. Когда он умер, надо было все вернуть. Правда, не все прошло гладко, выполнявшие задание агенты по-дурацки засыпались из-за сигнализации. Ладно, проехали. Тот факт, что вы стали копать в направлении секты Флейтиста-Крысолова едва все не испортил. Выведя расследование из колеи, проложенной мною для вас, вы ставили под угрозу слишком многих клиентов «Олимпа». Информация дошла до отдела зачистки, с которым я сотрудничаю, и на меня надавили, требуя вас остановить, угрожая вмешательством ликвидатора. Так что у меня не осталось иного выбора, кроме как приказать следившим за вами агентам нейтрализовать вас и уничтожить все улики, находящиеся в пещере. Но, чтобы оставить вам шанс, я им соврал, сказав, что вы не вооружены. В остальном я мог рассчитывать лишь на ваш профессионализм… Как только узнал, что вы остались живы, я не сомневался, что вы обнаружите фотографии наблюдения за Лукасом в мобильных телефонах агентов. Но также я знал, что отдел зачистки не оставит вам ни единого шанса. Мне пришлось вмешаться лично. Дальнейшее вам известно…
Грейс была совершенно оглушена рассказом об этой тайной войне, ведшейся, чтобы направлять ее к истине и защищать. И, хотя в это было трудно поверить, она была убеждена, что Гэбриел ей не лжет. Однако, прежде чем оказать ему хотя бы видимость доверия, ей необходимо было прояснить последний момент.
– И при всем этом вы не засветились перед «Олимпом»?
– Нет, не думаю. Я все еще пользуюсь авторитетом за то рвение, которое проявил против вас полгода назад, а мой статус в организации предоставляет мне определенную свободу передвижения без привлечения к себе внимания. Что же касается чистильщиков, которые могли бы проболтаться, они мертвы. Остается Фрея, которую я всегда убеждал, что хочу направить вас по ложному следу, чтобы удалить от правды. Что же касается медсестры Кетти Ходжес, вам известно, какую судьбу она себе выбрала.
– А киллеры, убитые у Лукаса?
– Поскольку я знал пароль и протокол операции, мне не составило труда выдать себя за одного из исполнителей, сообщив с его телефона, что группа понесла тяжелые потери, но вы ликвидированы. Эта ложь продержится не более сорока восьми часов, что дает нам время действовать.
Грейс все еще было трудно осознать масштаб того, что для нее сделал Гэбриел, но его объяснения выглядели в ее глазах правдоподобно. Возможно, потому, что он признавал часть собственных ошибок или упущений в осуществлении своего плана. Оставалось узнать, чего ради он так старался.
– Вы тут мне сказали, что я должна верить в ваше желание уничтожить «Олимп», потому что у вас якобы есть личные причины это сделать. Я вас слушаю.
Какое-то время Гэбриел сидел молча, уставившись в стол и явно погрузившись в свои мысли. Когда он наконец заговорил, в его голосе сквозила страшная боль.
Глава 34
– «Олимп» предал меня худшим образом. Это предательство, которое они никогда не смогут искупить или загладить, разрушило мою жизнь.
Заинтригованная, Грейс убрала с лица насмешливую улыбку. Гэбриел утратил свой саркастический и высокомерный вид. Он казался искренне расстроенным. Она ждала продолжения.
– Когда я лежал в больнице между жизнью и смертью, у меня, помимо переломов и пневмонии, диагностировали серьезное поражение почек, требующее немедленной пересадки. Врачи спросили, есть ли у меня брат, потому что шансы на совместимость с ним были 25 % против 10 % с донором из их базы. Я обратился к отцу, потому что уже много лет не поддерживал никаких контактов с моим братом. И то, что он сказал, не прибавило мне надежд: тот оказался не биологическим моим братом. И это было только начало.
Гэбриел налил себе стакан воды, жадно выпил и собрался продолжить, тогда как Грейс спрашивала себя, к чему он клонит.
– Буду краток, инспектор, но я последовательно узнал, что мой отец усыновил меня и что в действительности я принадлежу «Олимпу». В прямом смысле слова. В рамках своей масштабной программы клонирования, «Олимп» создал меня как реплику одного из самых страшных наемных убийц в истории – Ричарда Куклинского.
Грейс инстинктивно слегка отшатнулась. Конечно, она слышала об этом американском преступнике, который за время своей карьеры киллера, работавшего на мафию, убил двести пятьдесят человек. Полицейские прозвали его Ледяным человеком, потому что он замораживал трупы убитых им людей, чтобы скрыть время наступления смерти. А еще он любил снимать на видео агонию своих жертв, пока тех заживо пожирали крысы.
Гэбриел поднял глаза на Грейс, чтобы понаблюдать за ее реакцией. Видя его таким, с клочковатой бородой, нарождающейся лысиной и без всяких косметических ухищрений, она действительно узнала тяжелые веки и безжалостный взгляд знаменитого киллера. Сходство было просто поразительным. Она даже растерялась.
– Так же, как вы, инспектор, как все люди, я все эти годы считал себя творцом собственной жизни, что профессия «чистильщика», презираемая вами, это мой выбор, мое призвание. Короче, я был счастлив, а кроме того, считал себя свободным. Свободным!
Гэбриел хлопнул ладонью по столу.
– Я всегда был и буду лишь тем, чем меня хотел сделать «Олимп» при соучастии того, кого я считал моим родным отцом! Я генетическая копия монстра, и меня воспитали таким же, как он, чтобы я тоже стал фанатиком убийств. Они предопределили мое существование! Лишили меня свободы, сотворили по своему вкусу! Сделали из меня обычное орудие, Грейс. Не человека со свободой выбора, а оружие, которое использовали, чтобы выслеживать и уничтожать таких же, как я сам, даже не сказав мне об этом.
Убийца осознал, что повысил голос, и последние слова процедил сквозь зубы:
– Мне никогда не стать тем, кем хочу, потому что я уже кто-то другой.
Он ущипнул кожу на своем лице, потянул себя за волосы, стукнул в грудь.
– Вот это всё – не я! До конца моих дней я всего лишь копия другого! И с этим я никогда не смирюсь, никогда не прощу «Олимпу». Вот почему я хочу, чтобы он был уничтожен. Если Пассажир и его творение исчезнут, я почувствую, что вернул себе свободу. Раз я не могу, как всякий ребенок, символически убить своего отца, чтобы стать мужчиной, в таком случае стану существом, которое уничтожает собственного создателя, чтобы разбить свои цепи.
Грейс была ошеломлена услышанным. Хотя она сама обнаружила деятельность «Олимпа» в области клонирования, никогда бы не подумала, что Гэбриел тоже… Не испытывая к нему сочувствия, она все же не могла не ощутить адскую опустошенность этого человека, осознавшего предопределенность своей личности.
– Вы хотите предать «Олимп» из мести… – заключила она.
– Я хочу, чтобы они до самой смерти жалели о том, что распорядились моей жизнью за меня.
Грейс больше не сомневалась в жажде мести, обуревавшей Гэбриела. Однако не понимала, какая роль в его вендетте отводится ей.
– А почему вы сами не убьете того, кого называете Пассажиром? Вы знаменитый «чистильщик», у вас в тысячу раз больше шансов добраться до него, чем у меня. Чем я могу быть полезна в этой истории?
– Во-первых, чтобы добраться до него, нужны двое, но к этому я вернусь чуть позже. Во-вторых, я хочу не убить Пассажира, а отдать его в руки правосудия. Я хочу, чтобы все преступления «Олимпа» были разоблачены. Однако, если информацию о них предоставит такой тип, как я, она сразу же будет дискредитирована, а дело замято. Зато, если это сделает инспектор полиции с безупречной репутацией, суды и пресса не смогут закрыть глаза, и разразится громкий скандал. Так что это будете вы, Грейс, или никто.
Она ненавидела, когда он называл ее по имени, от этой невыносимой попытки сближения у нее вставали дыбом волосы.
– Представим себе, что мне удастся его арестовать… – сказала она. – Кстати, а как он выглядит, этот Пассажир?
– Неизвестно. Я его никогда не видел. Большинство агентов «Олимпа», даже самых высокопоставленных, таких как я, не вступали в прямой контакт с большим боссом. Он передает свои приказы через кучку ближайших советников. Пассажир редко появляется на публике. Описания тех, кто смог его увидеть, очень расплывчатые. Одни говорят, что он мужчина, другие – что женщина. Его личность окружена настоящей тайной.
– В конце концов, это не важно. Меня больше беспокоит ваша внезапная наивность. Вы действительно думаете, что подобный субъект расколется и во всем сознается? Я с ним незнакома, но руководитель организации, подобной «Олимпу», очевидно, мало чего боится на этом свете, уж суда-то точно нет. Потребуются доказательства.
Гэбриел кивнул, в глубине его глаз блестел довольный огонек. Нет, он не потерял свой цинизм.
– Итак, мы согласны. Кстати, я прошу вас не арестовывать Пассажира, а завладеть его личными досье, чтобы разоблачить подлинную природу Плана «Олимпа».
– Что вы имеете в виду? Лукас рассказывал, что члены сети Кентлера тоже вспоминали этот «план».
– План, с большой «п», это глобальная стратегия Пассажира. Полагаю, «Олимп» стремится разработать условия новой цивилизации в планетарном масштабе.
Грейс подумала об Айонском деле, о том, что она узнала в ходе его расследования.
– Вы мыслите совершенно верно, инспектор, – догадался он. – Отупление населения западных стран посредством приучения их к пустышке социальных сетей, общемировое снижение IQ, составная часть Плана; это основа для достижения их конечной цели. Но я знаю, что они тайно действуют и в других сферах, чтобы дезориентировать людей и не дать времени осознать, что с ними творят.
Грейс всегда с подозрением относилась к глобальным замыслам и зловещим планам, приписываемым некоторым международным организациям. Но ее предыдущее расследование показало, что руководители крупных корпораций Силиконовой долины, использующие методы, разработанные «Олимпом», чтобы сформировать зависимость пользователей от своей продукции, прекрасно понимают, какой вред наносят людям. Оставалось установить, чем они руководствуются: обычной циничной жаждой наживы или же питают иные, еще более коварные замыслы.